Битва за Дарданеллы - Владимир Шигин

– Это даже неплохо! – отозвался Скаловский. – Чем сильнее неприятель, тем почетней победа! Наш козырь – пистолетная дистанция и маневр!

Командир брига глянул вверх. Эка напасть! Будто нарочно упал ветер! А ведь французы имеют весла. Это еще больше осложняло ситуацию.

Французские суда приближались, стремясь охватить бриг со всех сторон. Чтобы ускорить маневр, гребли яростно, надеясь на абордаж. Скаловский в свою очередь, как мог избегал рукопашной схватки, стремясь в то же время держать противника на минимальной дистанции, где его мелкие пушки могли конкурировать с крупнокалиберными орудиями французов. Дело это было весьма не простое, но другого выхода не было.

Первыми открыли пальбу французы. Ядра с посвистом легли позади брига.

– Перелет! – хладнокровно констатировали на «Александре».

Наши сближались с французами молча, как это всегда было принято в русском флоте. И только тогда, когда «Александр» сошелся с неприятельскими судами вплотную, Скаловский велел разом разрядить все орудия. Первый залп оказался на редкость точным. Ядра прошили канлодку насквозь. Треск дерева… крики раненых… ругань уцелевших… Проба сил состоялась.

В течение первого часа боя «Александр» успешно отбивал все атаки правым бортом. Французы, со своей стороны, все время стремились обойти бриг сразу с двух бортов. Наши пока уворачивались, но совсем стих ветер. В конце концов сразу двум канонеркам удалось зайти в корму русскому бригу. Противник «с великою жестокостью производил со всех лодок пушечную и ружейную пальбу». Продольные залпы тяжелых французских пушек в несколько минут вдребезги разнесли корму «Александра». Положение складывалось самое критическое. И все же Иван Скаловский нашел выход!

По приказанию командира мичман Мельников сумел под огнем спустить на воду судовой баркас. Став на шпринг и подцепив «Александра» на буксир, он развернул бриг бортом к неприятелю. Положение было восстановлено.

Французы между тем предприняли очередную атаку. Угадав и в этот раз направление их удара, Скаловский дал команду на баркас. Мельников помахал в ответ шляпой (мол, понял!) и сразу же развернул бриг в нужном направлении. Залп! Французы отскочили, сбивая пламя с парусов. В это время последовала новая команда и «Александр» быстро развернулся другим бортом к следующей паре канонерок. Так, вертясь волчком, Скалов-ский успешно отбивался еще в течение двух долгих часов. Над морем спустилась ночь, ярко светила луна, а противники не думали прекращать выяснение своих отношений. Сражаясь сам, Скаловский одновременно пресекал все попытки французов добраться до баркаса.

История оставила многочисленные примеры мужества команды «Александра» в том достопамятном бою. Отважно сражался канонир Афанасьев. Тяжело раненный в ногу, он тем не менее вернулся к орудию и продолжал оставаться подле него на всем протяжении боя. Не покинул своего поста, будучи раненым, матрос Устин Федоров и многие иные. Храбро стрелял по противнику из мушкета судовой лекарь Ганителев, а когда на борту появились раненые, он «с таковым же усердием, рачением и неустрашимостью имел попечение» о них. Примерную храбрость показал подштурман Корольков, который в течение всего сражения командовал двумя орудиями, «действуя оными с успехом и отличием».

Особенно запомнилось участникам боя бесстрашие и мужество судового юнги. Имя его осталось неизвестным потомкам, а жаль! Невзирая на смертельную опасность, мальчишка от первой до последней минуты боя заряжал пушку, повиснув за бортом на виду неприятеля… Но подобные примеры храбрости на «Александре» не удивляли никого, ибо героями были все! Пример в том подавал сам командир. В парадном мундире, он распоряжался спокойно и четко, словно на учениях. Ни одного бранного слова, ни одного окрика не услышали от него в тот день матросы. Казалось, что капитан находится не под ядрами, а на каком-то светском рауте.

Не раз и не два пытались французы взять на абордаж упрямый бриг и всякий раз неудачно. Но вот меткий выстрел с «Александра» поразил одну из канлодок прямо в крюйт-камеру. Раздался оглушительный взрыв. Над волнами встал столб огня и дыма. Когда пелена рассеялась, на месте канлодки плавали только обломки рангоута и несколько чудом оставшихся в живых человек. Чадили дымами пожаров и другие французские суда. А Скаловский все наращивал и наращивал темп огня.

– Веселей, ребята! – ободрял он и без того в поте лица орудующих артиллеристов. – Подсыпем Бонапартию еще горсть орехов! Пусть зубы-то пообломает!

Меткость русских пушек была поразительной. Вот где сказались долгие месяцы тренировок, которыми Скаловский так изнурял команду.

Уже под утро, окончательно убедившись в том, что пленить русский бриг не удастся, французы повернули вспять. Казалось бы, бой выигран, чего же еще? Но не таков был лейтенант Иван Скаловский, чтобы останавливаться на полпути! – В погоню!

И произошло самое настоящее чудо: маленьких бриг погнал впереди себя три вражеских судна, каждое из которых превосходило его в силе. Воистину небывалое бывает! Нагоняя неприятеля, «Александр» отворачивал в сторону и разряжал борт по концевой канонерке. Видя, что от брига отбиться не так-то просто, французы изо всех сил налегли на весла и только тогда смогли оторваться от преследования. – Подсчитать потери! – распорядился лейтенант.

– Четверо побитых и семеро раненых! – доложили ему.

– Слава Богу, что малой кровью! Зато победа не малая! Надолго нас Мармон запомнит!

С многочисленными пробоинами в корпусе и разбитой кормой «Александр» вернулся на свое исходное место между островами.

А в это время на виду Спаларто медленно тонула вторая французская канонерка. Все попытки довести ее до порта оказались безуспешными: едва успели снять людей. В Спаларто два последних судна встречал сам Мар-мон. Внезапно на глазах у потрясенного генерала стал тонуть и «Наполеон». Тартану спасли, только успев выбросить ее на ближайшую отмель. Восстановлению она уже не подлежала. Незадачливого «Наполеона» ожидала разборка на дрова…

– Где же русский бриг? – вопросил Мармон полковника Сартье – Он в море! – был более чем лаконичный ответ. – Где тогда ваши суда? – Они на дне, сир!

– Что! – в бешенстве накинулся на своего незадачливого флотоводца генерал. – Ведь я уже известил императора о сюрпризе!

– Я искренне сожалею! – вздохнул Сартье. – Но вы явно поторопились с докладом!

Прямо на причальной стенке Мармон отобрал у командира отряда шпагу и отправил его под арест.

– Мне совершенно не стыдно! – заявил арестованный, представ перед военным судом. – Ведь я дрался с противником, слабейшим физически, но сильнейшим по искусству и мужеству!

Боясь императорского гнева, Мармон строжайше запретил всякое упоминание о позорном деле у острова Брацо. Мол, все забудется само собой. Но шила, как известно, в мешке не утаить. Осведомители Наполеона работали прекрасно, и вскоре император уже знал о бесславной потере трех своих судов и более двух сотен солдат.

– Мармону не хватило мужества не только одержать победу над несчастным бригом, но и доложить мне правду о своем позоре! – возмутился Наполеон.