Сердце демона - Ярослава Лазарева

– Так его любишь? – тихо спросил он.

– Обожаю! – прошептала Майя.

Она ощутила невыносимую неловкость, словно позволила заглянуть в самые тайные уголки ее души.

– Могу стереть грим, – неожиданно предложил Каору. – Просто я так накрасил глаза, как это обычно делают стилисты Гриши.

– С фотки, что ли, копировал? – улыбнулась она.

– Ну да, – кивнул он. – И еще клипы на YouTube просмотрел. Мне особенно нравится ролик на песню «Твое сердце».

– Одна из моих любимых! – призналась Майя.

Я очень хочу, чтобы больше мне не было жаль.

Я просто найду и тебя, и остывшее солнце.

Мое сердце бьется до тех пор,

Пока я знаю, что ты любишь меня…[20]—

тихо запел Каору.

И Майя напряглась. Он был в точности как Гриша, даже тембр голоса совпадал, и ей снова показалось, что она попала в сказку, и ее кумир поет лично ей. Она засмотрелась в его карие глаза, обведенные черными линиями, и даже отвела челку, закрывшую ему пол-лица. При этом движении Каору замолчал и мягко взял ее за руку. Она смутилась до слез и отстранилась.

– Ты снова мешаешь мне рисовать, – заметила после неловкой паузы.

– Прости, – ответил он и отошел.

Каору сел на песок, подогнув ноги. Его лицо приняло непроницаемое выражение. Майя усмехнулась, но промолчала. Она взяла чистый лист и начала наносить линии. Но будто помимо ее воли они складывались в портрет юноши. И снова она узнала Каору. Правда, на этот раз он походил на Гришу. Она только контурами изобразила его упавшую на щеку челку, взгляд исподлобья, жирными линиями подвела глаза. И отчего-то сделала радужную оболочку бледно-розовой. От этого портрет получился жутковатым. В нем будто что-то проступило. И это что-то ужасно испугало Майю. Она вздрогнула, скомкала рисунок и отбросила его. Каору вскочил, схватил и быстро развернул.

– Не трогай! – закричала она. – Это неудачная работа!

Он не обращал внимания на ее слова и внимательно вглядывался в изображение. Затем посмотрел на нее. И Майе на миг показалось, что у него снова очень светлые глаза. Но когда она подошла, то поняла, что они обычного карего цвета.

– Ты рисовала меня, – констатировал Каору. – Только почему глаза такие?

И он так остро на нее глянул, что Майе показалось, будто две иглы пронзили ее зрачки. Она попятилась и начала извиняться.

– Сама не знаю, отчего так вышло, – бормотала она в полном смятении. – Я ведь особо не задумываюсь, когда рисую. Просто вожу рукой и наблюдаю, что получается. Мне так удобнее всего. Я никогда не заморачиваюсь композицией, не продумываю план работы. Да и лица не люблю изображать. Сама не знаю…

– Успокойся! – мягко произнес он и отдал ей лист. – Ты художник и имеешь право! Если тебе так захотелось, то чего извиняться? Я не в обиде!

– Правда? – обрадовалась она.

На душе сразу стало легко.

Каору необычайно волновал ее, она никак не могла разъединить два его облика – обычный, который она видела вчера, и обожаемого Гриши, в котором он появился сегодня. Это сбивало. Но эмоции захлестывали. Ей захотелось поверить в сказку, не разрушать иллюзию присутствия рядом с ней кумира. И Каору словно понял ее тайные желания. Он отбросил челку со лба, улыбнулся и предложил устроить «день ничегонеделания». Майя удивилась, но испытала восторг. Ей очень хотелось провести с ним как можно больше времени.

– Или ты по-прежнему жаждешь рисовать? – уточнил он.

Она замотала головой и торопливо начала складывать листы в папку.

Вначале Каору повел ее в кафе, правда сам ничего не ел. Но Майя с удовольствием выпила большую чашку какао со сливками и съела два пирожка с яблоками. Затем они отправились в торговый центр и дурачились там, примеряя одежду. Каору подшучивал над Майей, предлагал сменить стиль пай-девочки на неформальный. И в конце концов она купила немыслимых цветов рубашку и узкие, «в облипочку», черные джинсы. Каору остался доволен. Майя переоделась прямо в магазине, он снял обруч с ее волос и разлохматил челку, затем отвел ее в салон красоты и объяснил стилисту, какой сделать макияж. Из салона они вышли настолько похожими, что казались близнецами. Майя даже позволила подстричь ей короче волосы, а челку сделать «рваной». Каору уговаривал ее покраситься в угольно-черный цвет, такой же, как у него, но на это она не пошла. Майя вдруг вспомнила об отце и представила его лицо, когда он увидит ее в новом имидже. К тому же ей стало неудобно, что Каору везде платил за нее. Когда они вышли из салона красоты, она даже достала кошелек, но ее спутник нахмурился, его лицо приняло обиженное выражение. Майе не хотелось портить то безоблачное и озорное настроение, в котором они оба пребывали, и она убрала кошелек обратно в сумочку.

– Не беспокойся об этом, – заметил Каору. – Денег у меня больше, чем нужно. И давай не будем возвращаться к этому вопросу! Хорошо?

И он остановился и заглянул ей в глаза. И снова ей показалось, что они только что были розоватыми, правда цвет стремительно изменился на карий. К тому же она вдруг заметила, что бледная кожа его щек словно тоже слегка порозовела, но какие-то странные штришки портили ее гладкость, словно она отслаивалась… лепестками. Это было неприятно, и Майя даже моргнула. Но кожа выглядела гладкой. И она решила, что ей померещилось.

– В игровые автоматы? – предложил Каору. – Любишь азарт?

– Нет, – равнодушно ответила она.

– Тогда в город? – не унимался он.

– Н-не знаю, – засомневалась Майя.

Но Каору уже потащил ее на остановку маршрутного такси. Как раз подъехала машина до Саппоро.

– Тут ехать минут десять! – задорно говорил он, помогая ей забраться в маршрутку. – Не волнуйся, вернемся через пару часов. Ты была в Саппоро? Или так и сидишь все дни в Дзедзанкэй?

– Была, конечно! – засмеялась она. – С отцом несколько раз ездили, гуляли по бульвару Одори, были в ботаническом саду, и в зоопарке, и в Айнском музее.

Каору промолчал. Маршрутка в этот момент повернула довольно резко, Майя невольно навалилась на него. Он крепко обнял ее за плечи и прижал к себе. Что она испытала в этот момент? Майя сама не могла понять, отчего так сильно забилось ее сердце, а дыхание перехватило. Она смутилась, но прижалась к нему. И ощутила легкий поцелуй в висок, но сделала вид, что ничего не произошло.

Они вышли на бульваре Одори. Каору взял ее за руку. Она не сопротивлялась. После их невольного объятия в маршрутке Майя все еще чувствовала смущение, но прикосновение его руки было ей приятно. Каору периодически сжимал ее пальцы, касался плечом ее плеча. Она ощущала аромат, исходивший от него, его развевающиеся на ветерке волосы иногда касались ее щеки, она слышала его голос и уже не думала, что рядом с ней оживший кумир Гриша Радуга. Раздвоение закончилось, она видела только Каору, странного, но милого парня, о существовании которого до вчерашнего дня даже не подозревала. Но внутри нее все будто таяло, и чем дольше они находились вместе, тем сильнее она ощущала притяжение к нему, будто Каору опутывал ее невидимыми прочными нитями. Но и это было ей приятно. Она уже не представляла, как жила без него до сих пор. Но Майя никогда не анализировала то, что с ней происходило, она из-за своей инертности и лени обычно плыла по течению жизни и особо не задумывалась, к какому берегу ее прибьет. Сейчас ей было необычайно хорошо, и разрушать всевозможными опасениями и размышлениями это состояние она совершенно не хотела и просто наслаждалась обществом милого ей парня.