Господин маг. Новые возможности - Дмитрий Смекалин

Как впоследствии оказалось, такие же. Более того, условия для экипажа на «Князе Константине» считались райскими. На других судах младших офицеров по двое в такие кубрики селили. С одной койкой. Спать-то все равно только в разные смены можно.

Остальным офицерам Петю представили тем же вечером, прочей команде – на утреннем построении. Вообще экипаж оказался довольно большим – под сотню человек, из них десять офицеров (включая Птахина).

А потом якоря были подняты, и «Князь Константин» важно двинулся куда-то в море. На учения. Где к нему должен был подойти еще один минный носитель «Князь Ярослав» и крейсер «Князь Михаил».

«Что-то с разнообразием названий кораблей довольно туго, – подумал Петя. – Особенно если учесть, что в великокняжеской семье традиционно использовался ограниченный набор имен. Не было среди князей ни Прохоров, ни Ерофеев, ни Спиридонов. За всю историю – десяток славянских да греческих имен. Кораблей-то у великого княжества явно поболе будет. Или есть всякие «Александры Вторые» и «Владимиры Третьи»? Хотя еще женские имена имеются. Или их использовать не принято?..»

Флотом Птахин раньше совершенно не интересовался.

Корабль имел три мачты и громадную трубу посреди палубы. А вот колес по бокам, как это представлял себе Петя на основании виденной когда-то картинки, не было совсем. Какие-то «винты» сзади крутились.

Как будто мало было мачт, во все стороны от корабля торчали довольно длинные шесты. Саженей по восемь. Точнее, два из них торчали спереди, два сзади, а боковые лежали вдоль бортов. Тоже по две штуки с каждой стороны. Их, как выяснил Петя, только в бою выдвигали.

А вот когда Петя узнал, для чего эти шесты нужны, он испытал шок. Просветил один из мичманов – командиров катеров. Они к вахтам на «носители» только в случае авралов привлекались. Так вот, к концам шестов, оказывается, по мине крепится. И четверо матросов в бою эту мину должны под днище вражеского судна своим дрыном засунуть. После чего она там взрывается и делает в днище дырку.

Охренеть. Длинные шесты сразу перестали казаться таковыми. А если взрыв в воздухе произойдет, а не под водой? Что такое пять-шесть саженей, на которые матросы могут мину выдвинуть? Всего ничего. То-то капитан так целителю на корабле обрадовался.

Возникал, конечно, естественный вопрос: а почему бы столь опасное для самих себя орудие потопления кораблей не заменить на одного мага? Или хотя бы пушки, если магов на все суда не хватает?

Оказалось, пушки на корабле тоже есть. И даже новомодная митральеза имеется. Только их эффективность против сколько-нибудь бронированных судов очень мала. А наиболее серьезные корабли еще укрепляют магически. Так что «огненный шар» по борту растечется без вреда, а «ледяное копье» – отскочит.

Зато если мину под днище засунуть… совсем другое дело получается. Мощный взрыв – и дыра ниже ватерлинии. Конечно, и против таких атак защиту со временем придумают, но пока корабли успешно идут ко дну.

А Петя еще раз с ужасом подумал:

«Мощный взрыв в пяти саженях от собственного борта!.. Или даже ближе. И все так спокойно к этому относятся…»

Плавать Птахин в принципе умел. В море, говорят, это даже легче делать, чем в реке. А если берега не видно? Лучше о таких ужасах не думать. Приключение с прохождением практики на борту минного носителя перестало казаться Пете таким уж интересным.

Хорошо хоть, как выяснилось, сам носитель идет на таран с минами наперевес только в крайнем случае. За него это катера делают. У тех тоже по одному шесту на борту имеется. Но ими предпочитают не пользоваться. Мину спускают сзади катера на длинной привязи, разгоняют до приличной скорости, после чего катер отворачивает и предоставляет мине возможность добираться дальше до вражеского корабля самостоятельно. Но тут тоже важно, чтобы мина не по волнам прыгала, а под водой шла и взрывалась уже под днищем атакуемого судна. В общем, мастерство требуется.

Вот эти маневры на учениях и будут отрабатывать.

А, возможно, с шестами тоже работать будут. Это как командир крейсера решит. Может, стоит самому на крейсер попроситься?

До места учений шли неожиданно долго – больше двух суток. Зато у Пети появилось время освоиться на судне и перезнакомиться с членами экипажа. Последнее было особенно легко сделать, так как молодому целителю прямо на юте, рядом с последней мачтой (она бизанью называется) оборудовали рабочее место. По указанию старпома матросы натянули тент из куска парусины, принесли и прикрепили к палубе раскладное кресло для практиканта и скамью для пациентов, после чего вся команда, начиная с офицеров, стала подходить по одному для прохождения медицинского осмотра. В общем, сразу запрягли в работу.

Ничего особенного не было, но несколько простуд, ушибов и даже один перелом понадобилось залечить. А также вывести чирьи у полудюжины матросов. Пришлось повозиться, и объема собственного хранилища у Пети на это не хватило. Хорошо накопитель у него большой емкости и основательно заряжен. Надо надеяться, больше так тратиться не придется.

Заодно продолжил учить морские термины. Задняя приподнятая часть корабля, где находилась его каюта и где он проводил медицинский осмотр на палубе, называется ютом. Передняя (тоже приподнятая) – баком, а середина – шкафутом. Слова явно иностранного происхождения.

Иностранные языки Птахин в академии учить начал, но был в них откровенно слаб. Из любопытства спросил Соловьева, который прилично говорил по-французски. Так вот оказалось, что «шкафут» происходит вовсе не от «шкафа», а от «эшафота». Это что, такой морской юмор? И после этого они еще всерьез говорят, что «как судно назвали, так оно и поплывет»…

Зато «ют» означает всего-навсего «каюта». Правда, слово не французского происхождения, а голландского. А «бак» по-голландски и вовсе значит «козел». Дальше Петя решил не расспрашивать.

«Князь Константин» не относился к особо скоростным судам, но, на Петин взгляд, шел довольно ходко. Как он узнал, крейсерская скорость – пятнадцать узлов в час. Это сколько же в верстах? Принялся вычислять. Один узел – это примерно одна и три четверти версты. Получается, пятнадцать узлов – чуть более двадцати шести верст. Конечно, идут они немного медленнее, но за сутки верст четыреста – пятьсот должны проходить. Это в какую же даль они отправились?

На второй день увидели над морем два дымовых столба. Волнений это никаких не принесло, офицеры как-то сразу определили, что это те два «князя» подходят, с которыми у них совместные учения. Но как же эти пароходы небо коптят! Подкрасться к противнику незаметно не получится ни у кого.

Никаких празднеств по поводу успешной встречи в открытом море не проводилось. Суда, не сбавляя хода, выстроились треугольником – впереди крейсер, за ним два минных носителя – и продолжили свой путь как ни в чем не бывало. Понятно, что корабль – не человек. При встрече ему руку не пожмешь и по спине не похлопаешь (последнее так и вовсе чревато нехорошими последствиями), но Птахин не ожидал, что все будет так рутинно. С мачты крейсера (у него их всего две, зато труб – целых три) помахал матрос какими-то флажками, и все. Вроде так морской телеграф работает, но послание было совсем недлинным. Нет чтобы: «рад приветствовать» – или что-нибудь такое, а тут, скорее, как Левашов на плацу академии, буркнули: «Встаньте в строй». Все-таки минный носитель – не кадет. Впрочем, не Пете судить.