Стражи цитадели - Кэрол Берг

— Помогите мне отомстить за папу и Люси, и я дам вам все, что пожелаете, — ответил я.

— Именно так, — согласился Дарзид. — А теперь идемте. Дорога в наш безопасный рай лежит через несколько необычные места.

Он подсадил меня на большого черного коня позади себя, и мы свернули на дорогу, покрытую нетронутым снегом. Лицо у меня горело, особенно когда я вспоминал о папе и Люси, но внутри меня все оставалось ледяным, и мне казалось, что я уже больше никогда не согреюсь.

— Что это за место? — спросил я капитана, когда через поля грязи мы подъехали к голым белым стенам.

— Это юдоль тех, кто не знал своего места во Вселенной. Я не понял его. Это было ужасное место — выгоревшие дотла руины города, где все здания стояли обугленными и развалившимися. Повсюду валялись кости и черепа и даже висели на кольях, вбитых в землю. Я видел прежде развалины. Папа возил меня в Вожьер, в дне пути к востоку от Монтевиаля, и в замок Мандиброль, оба давным-давно разрушенные валлеорцами. Но те развалины не вызывали отвращения и не повергали в ужас, как эти. И из-за костей тоже. Все, кто остается в живых, пусть даже пленные или раненые, хоронят своих павших. Но здесь не было ни травинки, ни сорняка, ни клочка мха, ни птиц, ни зверей. Даже пауков или муравьев — и тех не было. Вероятно, в городе не осталось вообще никого живого.

Мы оставили лошадей перед тем, что когда-то было прекрасным зданием, почти дворцом. Это было понятно по груде нагроможденных камней и широким ступеням, которые вели на огромную площадь — круглую, широкую, вымощенную мрамором и окруженную высокой колоннадой. Множество шестов с черепами высились рядом с этим зданием, я старался не смотреть на них. Стены строения растрескались и осыпались, некоторые рухнули совсем. Обугленные стропила провалились внутрь. По меньшей мере, два человека погибли в прихожей, еще несколько — на изогнутой лестнице, что наполовину не доходила до второго этажа.

— Здесь жил правитель города. Унылое место, не так ли? Мне нужно кое-что найти здесь, прежде чем мы двинемся дальше.

Когда мы вошли, сапоги капитана загрохотали по каменному полу, а голос его был так громок, что мне захотелось попросить его вести себя потише. Казалось неправильным шуметь в этом доме. Но я ничего не сказал ему, чтобы он не счел меня трусом.

Перешагивая через обрушенные столбы, мы вышли по смерзшейся слякоти и грязным островкам снега в просторный внутренний двор здания. Раньше здесь росло множество деревьев и растений — сейчас, конечно же, от них остались только мертвые пеньки. Здесь же лежали опрокинутые статуи. Один раз я наступил прямо на огромную каменную руку. Из угла галереи доносился звук капающей воды. Маленький фонтанчик все еще продолжал работать — фигурка девочки, выливающей воду из кувшина в неглубокий круглый бассейн. Из-за розоватого цвета мрамора она выглядела почти как живая. Струя чистой воды сбегала из кувшина в чашу фонтана, и на них не было ни малейшей трещинки или щербинки. На розовом мраморном лице девочки играла легкая улыбка, словно она знала, что спаслась от случившегося с остальным городом.

— Идемте, — сказал капитан, когда я задержался у фонтана.

Мы взбирались по ступенькам, ведущим в никуда, вглядывались в дверные проемы, за которыми ничего не было, ныряли в темные дыры под обрушившимися стенами.

— Я ищу что-то вроде того маленького фонтана позади — что-то, что не сгорело, не разрушилось и на чем была бы выгравирована надпись.

Мы бродили туда-сюда, пока не обыскали дом вдоль и поперек.

— Оно должно быть здесь! — ворчал капитан, пиная обугленную балку. — Они записали его на камне, защитили силой, и оно не могло разрушиться! Проклятье на всех ублюдочных дар'нети!

Два дня мы искали в ужасных руинах то, что было так нужно капитану Дарзиду. Он сказал, что это должна быть надпись, описывающая короткий путь через горы в крепость его друзей. Я подумал, что даже длинным путем мы бы, наверное, уже доехали, пока ищем то, что ему нужно. Мы разбили лагерь посреди внутреннего двора огромного дома. Большую часть времени я спал и видел ужасные сны. Ну, я называю их снами, но они казались настоящими. Одно из видений, про Комигор, было таким ясным, что я чувствовал даже запах сухой травы…

Арендаторы работали на полях. Я видел их сквозь застекленное окно на лестничной площадке. Неллия, Джеймс и остальные слуги занимались обычными делами. Неллия напевала. Она всегда за вышиванием пела «Дитя воина» своим старческим грубоватым голосом. Я пожелал ей хорошего дня, но она мне не ответила, а лакей в столовой глядел сквозь меня, когда я прошел мимо него в комнату для рисования. Мама была там. Она сидела такая красивая, вся в белом и в своем любимом ожерелье из нанизанных бриллиантовых колечек. В углу играла арфистка, а мама беседовала с друзьями.

— Неужели не нашли никаких следов? — Смахивающая на ворону женщина в зеленом платье склонилась к маминому уху.

— Совершенно никаких! — ответила мама и промокнула глаза кружевным платочком. — Шериф из Грейстева сказал, если никто не потребовал выкупа, следует признать, что его нет в живых. Я собираюсь покинуть это проклятое место навсегда. Мой бедный ягненочек был так несчастен! Во всяком случае, утешает то, что судьба избавила его от страданий долгой жизни.

— Пойдемте, госпожа Филомена, довольно грустных мыслей, — сказал молодой человек, приглашая ее на танец.

Вскоре она снова смеялась и пила вино. Бриллианты сверкали в свете ламп, когда она танцевала.

— Оно и к лучшему, что мальчишка пропал, — шепнула женщина в зеленом подруге. — Он был такой странный! До меня дошли слухи об убийстве и еще кое о чем похуже… извращениях… в этом самом доме. Королевские дознаватели как раз ехали сюда, когда мальчик исчез…

Пришел другой сон, но, как и первый, он казался реальнее прочих. Я смог рассмотреть каждого человека в нем, но они не видели меня.

Двое мужчин — крестьян — бежали по каменистым разломам, рассекавшим пустынные земли северного Комигора. На руках у одного была маленькая девочка. Другой, более старый седобородый мужчина, истекал кровью из раны в ноге. Он запнулся о камень и упал.

— Проклятье на хозяев Комигора!

— Скорее, папаша Кастор, они идут. Нам нельзя останавливаться!

Младший из мужчин был напуган. Удушливый дым расползался по ветру, и он не мог удержаться от кашля. Девочка заплакала, он уткнул ее лицом в свое плечо.

— Тише, Сейлита.

— Беги сам, — сказал старик, — я задержу их, сколько смогу.

Он тяжело поднялся и привалился к крутому откосу, вытаскивая из-за пояса серп.

Уныло выругавшись, молодой человек стиснул плечо старика и бросился бежать вниз по оврагу прочь от замка. Скакавшие вдоль края обрыва всадники в красно-золотых мундирах королевской гвардии что-то заорали, завидев беглецов. Двое солдат спрыгнули с коней, спустились по откосу и снесли старику голову прежде, чем он успел вскрикнуть. Другие двое схватили младшего и отобрали у него девочку. Подъехала остальная часть отряда, пыль из-под конских копыт смешивалась с дымом. Спешившись, они принялись издеваться. Двое солдат держали несчастного за волосы и руки, а остальные швырнули девочку на землю, задрали ей платье и по очереди стали ложиться на нее. Мужчина плакал, осыпал их проклятиями и силился вырваться, а девочка кричала: «Папа! Папа!» К тому времени, когда они закончили, вместо крика из ее горла вырывался сухой клокочущий звук. Мужчина, казалось, почти обезумел.