Осколок империи - Владимир Поляков

- Хорошо. А из новых? Наверняка пытались кого-то внедрить 'на перспективу', чтобы с низов. Вот как я у вас.

- Знаю только одного, - вздохнул чекист, понимая, что я отступаться не собираюсь. - Абрамов Николай. Сыночек Федора Абрамова, заместителя председателя РОВСа. Вот его мы и внедрили, чтобы 'с низов' начал. А сейчас можно водички и покурить?

- Можно... А заодно и расскажешь, почему да как.

Развязывать я чекиста не стал, это очевидно, но напоить и сунуть в зубы прикуренную папиросу - всегда пожалуйста. Мысли же были заняты другим. Руцису все же удалось меня удивить. И кратенький рассказ о сыне белого генерала. Истинного патриота России, заставил недоумевать еще больше. это же надо было, зная своего отца и его вклад в борьбу с красной чумой, стать... вот этим.

Стать предателей своей крови, рода, при этом не получая от советской власти ничего, помимо положения 'лишенца'. Не понимаю!

А 'лишенец' - это страшно. 'Лишенцы' были, по сути своей, лишены практически всех прав, являлись людьми даже не второго, а третьего сорта по отношению к разным там 'товарищам'. Кому же досталось подобное клеймо? О, это отдельная матерная песня!

Как мне удалось выкопать в архивах ОГПУ, по переписи двадцать седьмого года их было более трех миллионов человек. Чудом оставшиеся в живых офицеры, священники, служащие Российской империи. Занимавшие пусть самую малую, но все же ступень в 'табели о рангах', купечество. И, само собой разумеется, члены их семей. ВСЕ члены семей. В общем, те, кто отличался умом, знаниями, талантами, способностями. Именно их объявили изгоями и не заслуживающими ничего в сравнении с 'лучшей частью советского общества'...

У них отняли все. Объявленные 'лишенцами' не могли получить высшее образование, часто фактически лишались права проживать в Москве Санкт-Петербурге, нынешнем Ленинграде. Мало того, они не имели право получать пенсию и пособие по безработице. Дескать, если хочешь - иди с протянутой рукой, кончай жизнь самоубийством или просто сдохни под забором от недоедания.

Ну и тому подобные нюансы вроде запрета вступать в профсоюзы, ведь не члены профсоюза не допускались в руководство промышленных предприятий и организаций. Ах да, еще им либо не выдавались продуктовые карточки, либо же выдавались по самой низшей категории.

Дальше - больше. В середине двадцатых началась кампания по выселению 'лишенцев' даже из поганых коммуналок и бараков. Дескать, вперед в голую степь, на помойки и в прочие места, самым лучшим образом подходящие 'эксплуататорам'. А еще краснопузая сволочь и на их детях решила отыграться. Ведь они, даже родившиеся уже в СССР, носители неправильной, дурной крови. Той самой, которая не склонна лебезить и пресмыкаться перед возомнившим о себе сбродом из люмпенов и прочих маргинальных элементов.

Так вот, даже дети из 'неправильных семей' пострадали по полной. Они были лишены возможности учиться в старших классах и получать образование в ВУЗах. Совсем, в принципе.

Хотя... Иногда, в качестве высшей награды клеймо 'лишенца' снималось. Но для этого надо было до такой степени измараться в прислуживании новой власти, что никакого пути назад просто не было. И то... Вызвал неудовольствие? Вновь вернешься 'под клеймо'. Вот она, 'власть трудового народа' во всей красе, со всем своим ласковым оскалом даже не хищника, а шакала-трупоеда.

Впрочем, возвращаясь к Николаю, недостойного сына своего отца-генерала. Окончил он всего семь классов по той самой причине. Что 'лишенцу' незачем учиться, а надо работать на самых малопривлекательных должностях вроде чернорабочего. Собственно, именно им он и трудился несколько лет, после чего... Ага, после чего на него снизошло пристальное внимание 'товарищей из ОГПУ'. Само собой не прямое, а косвенное. 'Лишенцев' не призывают в армию, а его призвали на Черноморский флот. Потом школа водолазов, весьма престижная по любым меркам, что могло бы заставить задуматься кого угодно. Вот только чем и как думал Николай - для меня оставалось большой загадкой.

Ну а на следующий год, после получения несильной, но травмы при тех самых водолазных работах - прямое предложение от Иностранного отдела ОГПУ с последующим годичным обучением, присвоением клички Ворон и... отправкой на торговое судно. Ага, с которого так легко соскочить в любом порту. Оперативная легенда была довольно грубая. Лично у меня вызывая нешуточные подозрения. Но тут, как я понимаю, был расчет на чувства отца к своей родной крови. Грамотный такой расчет. Да и случись что - 'лишенца' чекистам совсем не жалко. Помрет Максим - да и хрен с ним! Все по этой самой поговорочке. Один в один.

Только я открыл было рот, дабы поинтересоваться, не знает ли Руцис, как вообще удалось всерьез захомутать того, кто с детства был для всех существом низшего сорта, недостойным жить в 'советском рае', как... За окном, куда я то и дело посматривал, нарисовались две фигуры весьма специфического вида. То есть во вполне определенной милицейской форме.

***

Досадно, но ожидаемо. Что ж, придется выйти и поговорить по душам с 'товарищами в форме'. Душевно поговорить! Ну а чтобы кое-кто не помешал неожиданными воплями...

- Рот открой! - приказываю чекисту. - Мне не нужны случайные крики...

Меня смерили взглядом, где было много показной укоризны и самая малость истинной эмоции - лютой ненависти. Но пасть все же раззявили. Куда я и засунул уже ранее бывший там кляп. Вот и отлично. Теперь проверить 'наган' с насадкой для бесшумной стрельбы... перезаряжен, готов доставить аж семь тихих подарочков по месту назначения. Теперь можно идти открывать. Все равно ведь постучат. Но не просто так, а с одной рукой в кармане с удостоверением ОГПУ, в то время как другая рука находится поближе к рукояти револьвера, скрытого под курткой.

Вот и стук в дверь... Остается сделать лишь несколько шагов. Открыть и, удерживая на лице улыбку, спросить:

- И чем обязан вниманию милиции?

В ответ старший из милиционеров, представившись сам и представив сослуживца, задал вполне очевидный вопрос:

- Поступил сигнал, что со стороны вашего дома слышали звуки выстрелов. Это так? И кто вы сами такой - новый хозяин дома или?..

- Или, - показываю удостоверение, до этого находившееся в кармане. - Операция ОГПУ, вам здесь делать нечего, товарищи.

Старший проникся, явно не желая связываться, зато младший по званию и возрасту... Сразу видно юного энтузиаста, с таким могут возникнуть самые неожиданные проблемы. И они возникли.

- Разрешите поговорить с кем-нибудь из вашего начальства, товарищ агент первого разряда, - звание, указанное в документе. Милиционер произнес указанное в удостоверении звание так. что было понятно - оно его никак не впечатлило. Он желал говорить с кем-то более значимым. Что ж, порой стоит опасаться таких вот желаний. - Вы же тут не один, вон сколько машин стоит перед домом.