Следователь по особо важным делам - Анатолий Безуглов

— Как ты думаешь, в Крылатом он раньше был?

— Не был. Говорит, вези по этому адресу.

— А фамилии, имён не называл?

— Нет. Сказал, что к дружку.

— О чем вы беседовали?

— Какой там беседовали! Молчит. Я спрашиваю: «Издалека?» Он говорит: «Издалека». Ну, я опять, мол, как наши края нравятся? Он что-то буркнул. Ладно, думаю, не хочешь, набиваться не стану. Едем дальше. Я уж забыл об нем. Он вдруг ни с того ни с сего: «Бабушка есть?» — «Какая бабушка?» Уж не чокнутый ли, думаю. А он: «Обыкновенная, старенькая, родная или родственница». Говорю:

«Есть родная. А что?» А сам все не пойму, к чему это он?

«Верует?» — спрашивает. Ну, думаю, баптист какоИ-нибудь.

«А шут её знает», — отвечаю. «Иконы старинные имеются?» — «Нет. Но могу поспрашивать». Он говорит: «Не надо. У тебя нет, значит, нет». Помолчали. Скушно. Думаю, может, хоть теперь разговорчивее станет. «На что они тебе, эти иконы?» — спрашиваю. «Интересуюсь», — отвечает.

И все. Понимай так, что не лезь туда, куда не следует. Ну, думаю, ты так и я так. До самого совхоза словом не обмолвились. Подвёз я его к самому дружку, это рядом, свернёшь с шоссе, третий дом, я ведь Крылатое знаю как свои пять пальцев. Он говорит: «Прошу получить за фрахт».

И предлагает свои цацки. Я ему: «Ладно, обойдётся». — «Нет, — говорит,

— надо поддерживать принцип материальной заинтересованности». Не хотелось его обижать. Да и батю решил побаловать. Сам-то я не курю. Он спрашивает: «Когда назад?» — «Часа через два». Он подумал. «Вот если бы утречком, часиков в пять…» А что мне загорать без дела? «Не могу», — отвечаю. Он махнул рукой. Я уехал.

Между прочим, загорал до самого утра: зажигание забарахлило. Возвращался назад, ещё подумал, не стукнуть ли в окошко. Шесть было. Так и не решился…

— Какого числа ты его вёз?

— Двадцать пятого. Можно по путёвке проверить. И бурильщики подтвердить могут. Я у них ремонтировался…

Уточнив ещё ряд деталей, я отпустил Веселаго, договорившись встретиться с ним в Североозерске, чтобы при его помощи составить в лаборатории фоторобот посетителя Залесских.

Но прежде я связался с прокуратурой Одессы. Так как Залесский ещё болел, я попросил срочно допросить его в больнице по поводу ночного гостя. Это было сделано в минимально короткий срок.

Залесский показал, что вечером двадцать пятого июня к ним домой никто из знакомых и друзей не приходил, тем более не приезжал издалека.

Его ответ насторожил. Неужели Веселаго ошибся? Но адрес, который был показан шофёру?

Может быть, незнакомец приезжал к прежним хозяевам дома, ведь Залесские жили в Крылатом всего полгода?

Выяснилось, что до них домик занимало несколько жильцов. Сначала семья агронома, потом ветеринара, а последнее время, перед Залесскими, шофёра. Люди поразъехались кто куда, найти их было можно, но требовалось много времени…

И все-таки мне думалось, что «коробейник», как я назвал про себя приезжего, мог приехать именно к Валерию и Ане.

На авось махнуть в совхоз, не зная, живут там ещё знакомые или нет… Не очень согласуется с человеком, судя по описаниям Веселаго, весьма практичным.

И ещё одно обстоятельство наводило на мысль, что он приехал к Залесскому: это морские-словечки: «отдать швартовы», «фрахт». Валерий ведь из Одессы. Совпадение более чем подозрительное.

Но для чего ему скрывать приезд гостя? Просто так это быть не может. Неужели у него настолько плохая память?

Во всяком случае, надо искать подтверждение тому, что «коробейник» был у Залесских.

Поэтому я вызвал на допрос соседей.

Сначала Рыбкину, ту самую, что имела конфликт с погибшей.

Вот что она показала:

Да-а, Рыбкина, видимо, никак не могла простить Залесской истории с хлебом…

Соседка с другого края, Раиса Ивановна, дала следующие показания: