С тобой? Никогда! - Елена Сокол

– Замечательно, – попыталась улыбнуться я, но ничего не вышло. – Если что-то понадобится, обращайся.

И поспешила отойти, но Лола вдруг схватила меня за локоть.

– Это, Тим сказал, – перекатывая шарик жвачки, проговорила она, – что у вас «Дайверсы» выступают сегодня, да?

– Да, – кивнула я, – афиша висит при входе.

– Он, это, – улыбнулась она, – сказал, что ты можешь провести меня в гримерку. Правда?

– Он так сказал? – нахмурилась я.

Лола закатила глаза.

– Да. Сказал, типа ты знаешь их. И можешь познакомить меня. – Она накрутила локон на палец. – Там мальчик один мне нравится, темненький такой.

– А как же Тим?

Девушка подошла вплотную и прошептала:

– Ты же знаешь Тима: он шевелит все, что шевелится. А тут верняк. – Она посмотрела на меня и подмигнула: – Не один, так второй. Музыканты же любвеобильные. Если удастся зацепиться за кого-то из них, буду у тебя в долгу.

– Я не знаю… Вообще-то, мне нельзя проводить туда никого.

– Брось! Скажешь, что я их лютая поклонница. Ну? Проведешь?

Я ей что, сводница? Или сутенерша?

– Посмотрим, – ответила коротко и развернулась, чтобы уйти.

Но она снова не дала мне этого сделать.

– Эй, Колбаса! – возмутилась Лола, обогнав меня.

– Меня зовут Даша, – напомнила я ей, едва не теряя контроль над собой.

– Да, Даш, прости! – отмахнулась она. – Так как? После выступления. Договорились? Просто автограф, о’кей? Не заинтересуются, тогда ничего страшного. Дай мне шансик, а?

– Хорошо! – выдохнула я.

Ярослав

Наверное, я бы никогда не признался, что не отношусь серьезно к выступлениям в клубах. Да, это неплохие деньги, да, иногда на такие концерты собираются настоящие поклонники твоего творчества, но по большей части в зале обычно находится несколько сотен пьяных или обкурившихся молодых людей, жаждущих попрыгать, поорать под громкую музыку или вовсе не замечающих происходящего на сцене и полностью поглощенных самолюбованием или едой.

Но сегодняшний вечер был особенным. От нас зависело, как покажет себя это заведение, на какой уровень оно выйдет. И пусть мне абсолютно наплевать на Тима и его репутацию, но я видел, как Даша переживает, сколько сил и энергии она вложила в это дело, как ей важно видеть результат своих трудов. Для нее я готов был на все, что угодно.

– Привет, котятки! – промурлыкала Леся в микрофон и, дождавшись ответной реакции, спросила: – Ну что, а теперь зажжем?

– Да-а-а! – проревела толпа.

И пространство над головами собравшихся зажглось огоньками экранов мобильных телефонов. Наше выступление снимал каждый кому не лень. Двадцать первый век – никто не смотрит музыкантам в лицо, мы уже привыкли.

– Тогда поехали!

Мне хотелось отыскать глазами Дашу, но в полутьме зала сделать это непросто, к тому же пора было вступать со своей партией.

– Эксклюзив для гостей клуба Idol, объявила Леся, – премьера песни!

Кто-то завизжал, кто-то одобрительно захлопал.

Наша солистка показала взмахом руки, чтобы ее поддержали еще сильнее, и толпа взорвалась криками. Леся облизнула губы и улыбнулась. Она выглядела эффектно в низко посаженных черных шортах, из-под которых выглядывали ее знаменитые татухи в виде черепов, в короткой истерзанной майке, почти не прикрывающей белья, и с черными обрезанными на пальцах перчатками.

Это была та самая мелодия, что не давала мне покоя годами. Я дотронулся до клавиш, закрыл глаза и почувствовал покалывание в кончиках пальцев. Поехали! Перед глазами снова встал образ Даши: светлая кожа, искрящаяся в лучах золотого солнца, ветер в непослушных светлых волосах, яркая улыбка на самом красивом в мире лице.

Па-па-па-па-а-ам.

Мы идем по набережной. Дашка словно парит над асфальтом. Смеется над чем-то. А я медленно вдыхаю ее запах. Такой родной, любимый, что колет сердце. Я еще не понимаю, что со мной, а сердце знает – она та самая. Я чувствую ее, она – моя музыка… Ее голос проникает в каждую клеточку моего тела, заставляет сердце биться быстрее и… замирать. От волнения, от боли и от восхищения.

Руки порхают по клавишам, а Лесин голос озвучивает мои мысли в хриплом надрыве:

Я не открываю глаз. Я знаю эту мелодию движениями, звуками и каждой нотой, отдающейся в груди. Звучат барабаны, поет гитара, умело вплетаясь в звуки синтезатора, моя майка пропитывается жаркими капельками пота, которые только что были лишь волнующими мурашками. Мне хорошо, потому что я снова слышу песню сердца.

Леся выкладывается на полную. Звучат только музыка и ее голос. Она заводит зал, заставляя его откликаться. Она вводит присутствующих в состояние эйфории.

Я играю все быстрее и быстрее, ударяю по клавишам, вкладывая в каждый аккорд свою боль. Я – это моя музыка. Даша – моя мелодия. Мы – единое целое.

Гитара взвывает последним аккордом. Он звучит как мольба. Вторит повисшей высокой ноте, спетой Лесей.

Тишина. Все замерли. Мои руки дрожат, капельки пота рисуют дорожки на коже, я слушаю, как Леся дышит в микрофон, высоко вздымая грудь, и… пространство разрывают барабаны! Я снова ударяю по клавишам, парни рвут струны, а над нашими головами вторит голос:

Самая сложная часть. Но я играю ее нервами, душой. Я проживал эту песню все эти годы. Она должна услышать ее!

И как только звучит последний аккорд, мои руки обессиленно падают вниз. Глядевшие до этого завороженно и внимательно зрители взрываются аплодисментами и криками.

– Спасибо, ребята! – Леся откидывает влажные волосы с лица. – Мы рады, что вам понравилась наша песня! Ее написал Яра для своей девушки. Похлопаем Яре! Да, спасибо! И кстати… Даша, если ты здесь, мы любим тебя! – Тяжело дыша, она поворачивает ко мне голову и улыбается. – Он любит! Но и мы тоже!