Дракон. Наследники Желтого императора - Игорь Алимов

— Да, но… — Второй непонимающе нахмурился. — Но каким образом? Ни одна из действующих варп-установок не преодолеет и половины светового года, а от «Великого Нагуса» остались лишь обломки… Как?!

— Есть у меня одна мысль… — Первый задумчиво побарабанил пальцами по столу. — Наверное, это хорошая новость в череде плохих…

— Отвратительных!

— Да уж… Я сказал «хорошая», а потом подумал: что хорошего в том, если мы уберемся отсюда, непоправимо вмешавшись в естественный эволюционный процесс?..

— Не кори себя, — сказал Второй. — Ты сделал все, что от тебя зависело. В настоящее время речь идет уже не о вмешательстве в местные дела, но о нашем выживании… Так как мы сможем убраться отсюда?

— Смешно, — горько улыбнулся Первый, — но что-то похожее мне говорил Первый-из-красных. Выживание! Персональный рай на отдельно взятом континенте!.. А хорошая новость состоит в том, — он кивнул на инфокристалл, — что поисковый отряд весьма подробно обследовал объект, условно названный «Башней». Тот самый объект, откуда мы взяли изделия, которыми успешно пользуемся, сдерживая противника. Глава отряда полагает, что объект является чем-то вроде пространственного телепорта, но куда он ведет и как работает, мы пока еще не знаем. Технологии объекта принципиально отличны от наших, поэтому на их исследования требуется время. Важно, что глава отряда не исключает возможности, что «Башня» может дать нам шанс если и не вернуться домой, то по крайней мере значительно сократить дорогу туда… А это прямой случай — сделать отсюда ноги.

— Вот это новость! — обрадованно воскликнул Второй. — А какова вероятность того, что объект на планете и обнаруженная на спутнике база связаны между собой? Что, если пространственный телепорт создан хозяевами базы?

— Такая вероятность существует, — признал Первый. — Но, возможно, это наш единственный шанс избежать конфликта интересов. Изучить телепорт, пока хозяева базы не вернулись, прибрать за собой и покинуть планету.

— И каковы перспективы?

— В донесении сказано, что глава отряда обо всем завтра доложит лично. До этого надо проверить кое-какие соображения, дабы не обманываться ложными надеждами. Но если надежды не напрасны, если мы действительно сможем покинуть планету, то… надлежит принять меры для минимализации нашего вмешательства.

— Ты имеешь в виду…

Второй осекся.

— Да, — глядя прямо в глаза собеседнику, ответил Первый. — Я имею в виду «Зеркало». Дай, пожалуйста, распоряжение, чтобы его подготовили. И четыре малых устройства тоже.

— Но ведь пятое мы так и не нашли…

— Поисковый отряд обнаружил его в объекте «Башня». Завтра устройство будет здесь, и мы сможем активировать «Зеркало»…

Дверь за Вторым закрылась. Первый-из-желтых остался в одиночестве. Несколько минут он сидел в тишине и неподвижности, а потом, обращаясь к невидимому собеседнику, глухо и жестко сказал:

— Ты хотел войны? Видят предки, ты получишь войну!

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…

ИГОРЬ АЛИМОВ

Игорь Алимов — китаист-древник, кандидат исторических наук, заведующий отделом Восточной и Юго-Восточной Азии Музея антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН, директор академического издательства «Петербургское Востоковедение».

Богатую научную деятельность успешно совмещает с писательством: вместе с Вячеславом Рыбаковым создал великого еврокитайского гуманиста Хольма ван Зайчика, книги которого вызвали огромный общественный резонанс и были не однажды переизданы, собрав многочисленные премии в области российской фантастики.

Ценители литературной мистики хорошо знают цикл его рассказов «О чем умолчал Ну Сун-лин», посвященный восточным чудесам и древностям. А еще Алимов автор первых на российском книжном рынке изданий в стиле «dwooller» — детективно-фантастических романов с картинками.

Родился в Ленинграде, живет в Санкт-Петербурге. Каждый год ездит в Пекин, который считает вторым родным городом.

Игорь Александрович, вы известный востоковед, даже, не побоюсь этого слова, китаист. Откуда у вас эта любовь к Китаю? Страна, конечно, очень интересная, но на взгляд постороннего человека, совершенно непонятная. Вот взять хотя бы иероглифы эти, в которых, говорят, сами китайцы путаются — неужели вы их все знаете наизусть?

Никто не знает всех иероглифов наизусть. Так же, как никто не знает наизусть словарь Даля. Это, собственно, и не нужно: чтобы читать современную газету достаточно трех-четырех тысяч иероглифов, а для остального существуют разнообразные словари и справочники. Китайская культура в принципе энциклопедичная, склонная к составлению сводов, собраний, компендиумов, словарей и справочников. За это и люблю. А если серьезно, то во всем виноват Владимир Иванович Семанов, чей перевод «Записок о кошачьем городе» Лao Шэ я прочитал в десятом классе. Прочитал и вдруг понял: это — мое. Наверное, генетическая память сработала. С тех пор я китаист.

Расскажите, пожалуйста, нашим читателям о своем первом путешествии в Китай. Каким он вам тогда показался? И, кстати, когда это было?

Мне повезло: впервые я прорвался в Китай в том же году, в котором закончил университет: в 1986. Прорвался в прямом смысле этого слова: отношения между нашими странами в те годы были еще неважными, а сладкое слово «стажировка» студентам еще только снилось по ночам, и дипломы нам всем дали так называемые «свободные», то есть распределяться на работу мы должны были самостоятельно. Ну вот я и попробовал распределиться — оформиться на работу в Китай. Молодой был, нахальный, настырный — и в результате поехал на целый месяц переводчиком. Дело было в декабре — холодно, но Китай произвел на меня совершенно неизгладимое впечатление. Особенно врезался в память запах китайских книг в магазинах: они тогда пахли совершенно особенно, из-за рисовой бумаги, видимо. Кстати сказать, тогда, в далеком теперь уже 1986 году, я в большом количестве застал в Пекине те самые хутуны, районы узких улочек одноэтажной застройки, которые теперь так активно сносят. Хутуны начинались прямо у железнодорожного вокзала, где теперь — сплошной новострой и небоскребы. Но я те хутуны до сих пор помню.

В вашем романе герои много и охотно пьют китайский чай и демонстрируют некоторое знакомство с восточными боевыми искусствами. А сами-то вы этой экзотикой тоже увлекаетесь? Ну, там, чайные церемонии, кунфу или цигун?

Кунфу и цигун — никогда. Наверное, это не мое, хотя в силу специальности я о них знаю. А вот китайский чай — да, вне сомнений. Я с ним, с чаем, познакомился еще в 1986 году, тогда это был молихуача, зеленый жасминовый. Еще одна врезавшаяся в память примета того путешествия. И долгое время другие чаи я по глупости игнорировал. А зря. Потому как разнообразие китайских чаев невообразимо велико, и ныне лично я всем чаям предпочитаю пуэры. Должен еще сделать ехидное замечание по поводу так называемой китайской чайной церемонии: ее не существует в природе. Тут надо понимать следующее: вот у японцев есть чайная церемония, то есть некая ритуальная последовательность действий, направленная, главным образом, не на то, чтобы выпить чаю, а на то, чтобы стать еще более духовным человеком, — у японцев она есть, а у китайцев — нет. Китайцы просто заваривают чай. И да, для этого есть определенные приспособления вроде совочков, щипчиков и прочей посуды, и да, существуют определенные правила, чтобы вкусно заварить чай, но никакого церемониального действа, никакого священного ритуала — нет. Каждое дело требует определенных навыков, и заварка чая — вовсе не исключение. Это важно, мне кажется.