Братья Кип (сборник) - Жюль Верн

потом капитаном или помощником, — заявил его сообщник, — это все равно, боцман Балт! Когда мы завладеем кораблем, то мы назначим вас капитаном, и, даю голову на отсечение, это назначение стоит большего, чем назначение Хаукинса!

С того дня Лэн Кэннон и его товарищи больше не думали о дезертирстве.

На следующий день, пятого декабря, мистер Хаукинс прощался с мистером Гамбургом. Тот, обнимая Ната Джибсона, дал слово сделать все возможное, чтобы найти убийц его отца. Каким печальным было это прощание!

По приказу боцмана корабль снялся с якоря. Через час он вышел в открытое море и направился к проливу Сент-Джордж.

На переход до Новой Ирландии требовалось не более суток. Флигу Балту не приходилось жаловаться на экипаж, который работал четко и слаженно.

Ночью, оставшись наедине с Лэном Кэнноном, Вэн Мод в очередной раз заверил его, что корабль, управляемый Бал-том, не пойдет на Тасманию. Боцман сумеет изменить курс так, чтобы оказаться вблизи Соломоновых островов, а там несложно будет избавиться от пассажиров… Там найдется немало бродяг, которые им с радостью в этом помогут.

Утром шестого декабря показались высоты Лану. Еще до полудня корабль бросил якорь перед конторой Зигера. По траурному флагу в порту сразу поняли, что случилось несчастье. Каково же было общее потрясение, когда узнали, при каких обстоятельствах погиб Джибсон! Нату Джибсону и Хаукинсу пришлось согласиться провести последние дни перед отплытием в гостеприимном доме Вильгельмштаф, где они вновь заняли свои комнаты и сели за стол, за который уже никогда не вернется Гарри Джибсон.

Мистер Зигер никому не хотел доверить погрузку копры, ему помогали Карл и Питер Кип, ни на минуту не покидавшие корабль. Закончив с копрой, мистер Зигер распорядился опустить в трюм ящики с перламутром.

После полудня девятого декабря погрузочные работы подошли к концу.

В этот вечер мистер Хаукинс и Нат Джибсон вернулись на корабль в сопровождении супругов Зигер, чтобы остаться на борту — на заре "Джеймс Кук" снимался с якоря. Их встретил Флиг Балт.

Готовы к отплытию? — обратился к нему Хаукинс.

— Да, мистер Хаукинс.

— Ну что ж, Флиг Балт, завтра мы выходим в море. Вы привели бриг с Керавары в Порт-Праслин, теперь поведете его из Порт-Праслина в Хобарт. Отныне вы командуете кораблем.

— Благодарю вас, мистер Хаукинс, — ответил Флиг Балт, и можно было услышать одобрительный гул экипажа.

Судовладелец пожал руку новому капитану, не заметив, как она дрожала в его руке. Супруги Зигер попрощались со всеми и, пообещав, как только смогут, приехать на Тасманию, вернулись домой.

На следующий день, выйдя из Порт-Праслина, корабль взял курс на юго-восток.

Глава XIV ПРОИСШЕСТВИЯ

Две тысячи четыреста миль, которые отделяли архипелаг Бисмарка от Тасмании, "Джеймс Кук" при попутном ветре мог пройти не больше чем за три недели. Погода для плавания была благоприятна, корабль полным ходом шел по намеченному курсу. Какое это могло быть славное путешествие, не случись страшного несчастья на Кераваре!

Нат Джибсон почти не выходил из своей каюты, не в силах отогнать от себя страшные воспоминания и мучительные мысли о возвращении домой, о матери, с таким нетерпением ожидавшей прибытия их корабля, корабля, который войдет в порт без капитана. Мистер Хаукинс всегда был рядом с несчастным юношей. Братья Кип старались не мешать им переживать свое горе и держались особняком. Но, разумеется, Карл, как опытный моряк, не мог не следить за ходом плавания. Еще при капитане Джибсоне, когда тот в редкие часы отдыха передавал вахту боцману, Карл не раз замечал, что Флиг Балт недостаточно умело маневрирует кораблем. Но со своим уставом в чужой монастырь не лезь — и он молчал. Да это было и несущественно, пока командиром корабля был Джибсон. Совсем другое дело теперь, когда боцман стал капитаном. Как-то Карл Кип поделился своими опасениями с братом.

— Помнишь, Питер, "черное зерно" в Коралловом море? Я тогда еще понял, что он неважный моряк.

— Но в таком случае, Карл, твой долг следить за ним, и, если его маневрирование покажется тебе опасным, вмешайся без колебаний!

— Да он уже не раз просил меня не лезть со своими советами.

— Тогда обратись прямо к Хаукинсу. Он человек разумный и услышит тебя.

— Посмотрим, Питер, видишь ли, без бортовой карты мне трудно следить за курсом…

Пройдя пролив Сент-Джордж, бриг потерял из виду Новую Ирландию и Новую Британию. Балт сразу взял курс строго на юг, чтобы не подходить близко к Новой Гвинее. И хотя получался крюк в полсотни миль, все равно это лучше, рассуждал боцман, чем вновь подвергаться нападению папуасов. И все нашли такое решение разумным.

Днем пятнадцатого декабря "Джеймс Кук" прошел Луизиаду без происшествий и вышел в Коралловое море у двенадцатого градуса южной широты. Теперь следовало держать курс все время на юг, до восточного побережья Австралии на широте Брисбена. Ветер дул попутный, и судно шло с максимальной скоростью. Но чтобы оказаться в прямой видимости острова Макира, расположенного на юге Соломоновых островов, как замышляли Балт и Мод, нужно было повернуть на восток. Опасаясь, что такая резкая смена курса будет замечена, новый капитан взял на юго-юго-восток.

Карла Кипа это очень удивило, и он сказал капитану:

— Вы ошиблись, мистер Балт.

— Да, немного.

Море гораздо спокойнее у австралийского берега.

— Возможно, ответил Балт, которого раздражало поведение голландца.

— Тогда почему вы изменили курс?

— Потому что шквальный ветер с северо-востока очень возможен, и я не рискую идти вблизи берега.

— О! Но вы всегда успеете…

— Я так не считаю, — сухо сказал Флиг Балт.

Когда бывший боцман передал этот разговор Вэну Моду, тот рассвирепел.

— Куда лезет эта голландская крыса, когда мы наконец избавимся от них?..

В сущности, это изменение курса, замеченное Карлом Кипом, было вполне приемлемым. В случае, если в самом деле разразится буря, кораблю безопаснее находиться подальше от берега, чтобы иметь возможность "увертки", как говорят моряки. Поэтому Карл Кип не счел нужным докладывать мистеру Хаукинсу, но, не обращая внимания на раздражение Балта, продолжал следить за курсом корабля.

К вечеру семнадцатого декабря погода резко переменилась. Стало гораздо жарче, а ветер совсем стих, и паруса повисли на мачтах. К трем часам пополудни термометр показывал сто три градуса в тени по Фаренгейту[77], а к пяти часам барометр упал до семисот тридцати миллиметров, что свидетельствовало о резких атмосферных изменениях. Вдруг на море началось волнение. Где-то, очевидно, прошла сильная гроза. К девяти часам молнии на горизонте засверкали так, что казалось, море объято огнем. Кругом оглушительно грохотало, и вспышки слепили глаза. К одиннадцати часам гроза