Сирота с Манхэттена - Мари-Бернадетт Дюпюи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Я была вне себя, Бонни, зла на весь мир! Когда ко мне подошел Ричард - ну, этот детектив, - я просто не смогла сдержаться, выплеснула всю снедавшую меня злость. Вчера вечером я рассказала тебе, что побывала в гостях у Леа Рамбер и что узнала от нее о дедушке. И я сорвалась. Прости, что я и на тебя накричала!
- Я всегда вас прощу, моя Лисбет, но родители такими снисходительными не будут. Вы причинили им сильную боль.
- Но и они причинили мне боль! Ты не допускаешь, что мне хотелось отомстить?
- А это, моя бедная девочка, совсем никуда не годится. Боже мой, да вы сама не своя! В детстве были такой милой, послушной, ласковой! Единственной проблемой были ваши кошмары. Просыпались среди ночи, в слезах, и мне приходилось вас утешать.
Честно говоря, я делала это с удовольствием - укачивала вас, пела колыбельные.
- На французском, тихо-тихо… И я переставала бояться, - подхватила Элизабет.
Бонни по привычке присела на край кровати. Ее пухленькие пальцы нервно теребили белый передник.
- Но вам случалось и злиться. Не так, как сегодня, однако это были самые настоящие вспышки ярости. В первый раз, когда вам было тринадцать. Вы расколотили тарелку, потому что я запрещала вам попробовать ванильный крем, еще слишком горячий. Но были и другие случаи.
- Наверное, я унаследовала эту черту от деда Гуго. Помню, как он вопил в тот вечер, а за окном грохотала гроза. Мои воспоминания - они такие четкие, Бонни, начиная с двадцать второго декабря. Но. Но это памятная дата.
Элизабет перевернула золотой материнский медальон и тихо прочла: «Катрин Ларош, 22 декабря 1857 года».
- Это день рождения мамы, - растроганно пробормотала она. - О боже! Даже не говори, что это всего лишь совпадение! Мама, будучи на небе, помогла мне все вспомнить, я в этом уверена! Она хочет, чтобы я вернулась к корням, к моим родственникам по матери и отцу. Я прошу Бога, чтобы он позволил мне увидеться с моим любимым дедушкой Туаном! Я так называла деда по отцовской линии, мельника Антуана Дюкена, который меня обожал. Бонни, скажи, ты поедешь со мной?
- Я же дала вам слово, - отвечала гувернантка. - Кто-то же должен вас сопровождать, здесь и за океаном!
Девушка присела с ней рядом, порывисто обняла. В дверь отрывисто постучали, и, не дожидаясь позволения, вошел Эдвард. При виде Бонни он вздрогнул от удивления.
- Попрошу тебя выйти! Гости расходятся, иди и помоги им! - сказал он ей.
- Слушаюсь, мистер Вулворт!
Она выбежала из комнаты. Элизабет выдержала холодный взгляд негоцианта. Нежности и понимания в нем уже не было. Эдвард смотрел на нее как на чужого человека.
- Мейбл потрясена твоей отвратительной выходкой, - заявил он. - Что до меня, то я жестоко разочарован. Я могу понять твою обиду, гнев, но так нас обвинять, унижать - это низко. При этом присутствовали партнеры, с которыми я часто общаюсь и веду серьезные дела, но теперь, после твоего «перформанса», они могут от меня отвернуться.
- Об этом я не подумала, - призналась пристыженная девушка.
- Разумеется нет! Ты думаешь о себе, только о себе одной! И мы, конечно, сами виноваты в своих несчастьях, потому что наш мир вертелся вокруг тебя, нашей крошки Лисбет. Но теперь с этим покончено. Подумай вот о чем: любому из сегодняшних гостей, имей он желание мне навредить, достаточно будет рассказать эту историю газетчикам. Наше семейное дело может стать предметом расследования, на этот раз официального, судебного, нас могут привлечь к ответственности за твое «похищение». Я как мог оправдывался перед гостями, делая упор на твои проблемы с нервами и что мы собирались открыть тебе правду на Рождество, с тем чтобы ты сама решила, оставаться или вернуться во Францию.
- И вы бы это сделали? - вспылила Элизабет.
- Мы с Мейбл наивно полагали, что должны тебя удочерить теперь, поскольку от твоей французской родни давно ничего не слышно. Думали, ты обрадуешься. И мы бы в любом случае предложили тебе возобновить отношения с Гуго Ларошем, если бы ты сама этого захотела.
- Мне хочется в это верить, но - не могу! Ужасно, когда тебя предают. Фред Джонсон мне врал, вы с Мейбл врали. Он - потому что работает в детективном бюро, а вы, вы заперли меня в прекрасной золоченой клетке!
Эдвард Вулворт воздел руки к небу. Он принялся мерить шагами комнату, хмуро поглядывая по сторонам. Множество изящных безделушек, шкатулка с украшениями, тонкое женское белье на спинке стула…
- «Золоченая клетка» - меткий эпитет, Лисбет. До сих пор роскошь тебя не раздражала. Эти десять лет ты охотно пользовалась моими деньгами. Сегодняшний вечер не исключение. Ты, с удовольствием нарядившись в дорогущее платье, разыгрываешь из себя разгневанную принцессу, и не где-нибудь, а в этой комфортной спальне!
- Па!
- Прошу, не называй меня так больше. Расставим все точки над «¡», чтобы избежать дальнейших терзаний. Ты, Мейбл и я - мы жили одной семьей и были очень счастливы вместе, но теперь это в прошлом. Поэтому я принял решение: первым же кораблем ты отправишься во Францию. Я оплачу поездку. Можешь забрать все свои платья, драгоценности и книги. В это время года плавание, возможно, не будет приятным, но я закажу каюту первого класса.
Пораженная ледяным тоном человека, который когда-то стал для нее ласковым отцом, Элизабет съежилась. И желанный отъезд вдруг оказался так близок, что у нее от смутного страха сжалось сердце.
- Может, лучше дождаться ответа моего деда? - предложила она.
- Мистер Джонсон незамедлительно уведомит его, что ты жива и готова приехать. Существуют более эффективные методы обмена информацией, к примеру телеграф. Но чего тебе бояться? Гуго Ларош потратил большие деньги, разыскивая свою внучку. Он встретит тебя с распростертыми объятиями!
В его тоне Элизабет уловила иронию и тут же заняла оборонительную позицию:
- Дело не в этом. Я думала, что мистер Ларош охотно возьмет на себя все расходы. Тем более что билета надо два, Бонни едет со мной.
- Что? - взвился негоциант. - Даже слышать не хочу! Бонни работает у нас последние пятнадцать лет, я нанял ее,
