Девушки начинают и выигрывают - Натали Крински

И как же узнать, пойдет мне или нет? Вы знаете, где оценивают влагалища?

Другие парни были категорически против идеи лысых половых органов. Роло, самый большой развратник, которого я знаю, сказал, с отвращением пожимая плечами:

— Это просто противно. Словно трахаешь двенадцатилетнюю девчонку. А это нехорошо.

Что я могу сказать? Роло знает.

Конечно, мужчины очень привередливы в отношении волос на теле, когда это касается женщин. Они, похоже, согласны только на чистое, гладкое, ежедневное бритье, хотя и сочувствуют тем, кто удаляет волосы с помощью воска. Гримасы боли, искажавшие их лица, когда я описывала данную процедуру, дорогого стоят.

Один из пуристов настаивал:

— Ниже бровей у девушек волос быть не должно.

Я думаю, что ниже пояса парни действовать не должны. Ха-ха! Теперь мы квиты.

Далее я попыталась найти мужчин чуть более терпимых в вопросе о волосах на теле. Я обратила свое внимание на волосы на ногах. Лично я больше всего ненавижу брить ноги и, хотя летом с бритвой не расстаюсь, в зимние месяцы поступаю, как медведи, и позволяю ей впасть в спячку. Поэтому я спрашивала: готовы ли мужчины в зимние месяцы мириться с ногами чуть менее гладкими, чем масло?

— Не бреет ноги зимой? Думаю, ничего, если она в колготках и стоит от меня не менее чем в десяти футах.

Да уж, приятель, там она и будет стоять, если ты не перестанешь отпускать подобные замечания. Я не говорю, что нужно развернуться на сто восемьдесят градусов и превратиться в феминистку — вырастить волосы под мышками, потерять дезодорант, сжечь лифчик. Я прошу немного сочувствия, немного человечности. Удаление волос на теле относится к одной из самых неприятных сторон жизни женщины. И уверена, некоторые из вас могут сказать:

— Эй, не подчиняйся общественным стандартам, выступи с заявлением.

Покажи им ноги во всей красе, покажи им волосатые ноги. Но что станется с моим коэффициентом сексуальной привлекательности, если ноги у меня будут похожи на ноги Пита Сампраса? Разговор-то завяжется, но в постель я не попаду.

И какой же вывод?

Чистота, аккуратность и естественность.

Посылаю копию этой статьи Мие, Ей будет приятно.

Я сижу в столовой — обедаю с Бонни и Робом, свежеиспеченной счастливой парочкой. Сегодня вечером мое первое свидание с Колином, и я готовилась к нему целую неделю. Маникюр — сделан, педикюр — сделан. Вымыть волосы с кондиционером — сделано. Внимательно прочитать рассказы Джона Чивера — сделано.

Кстати, обмен посланиями с YaleMale05 также идет по нарастающей: мы пишем друг другу хотя бы раз в день. Когда я написала ему о посещении голой вечеринки, он очень мне посочувствовал и выразил восхищение моим творческим выходом из ситуации с одеждой. Он также сообщил мне, что хотя никогда не бывал на голой вечеринке, но однажды по ошибке зашел в женскую сауну в спорткомплексе, так что вполне может понять мое унижение.

— Вот, ребята, по-моему, я оказалась в небольшом любовном треугольнике, — самодовольно говорю я, возя по тарелке резиновую лазанью.

Роб хмыкает, не в состоянии сделать ничего другого, поскольку пережевывает непомерно большой кусок сандвича.

— Правда? — спрашивает Бонни. — Интересно, а Почтальон рассматривается как третий угол треугольника?

— Угадала, — отвечаю я, — несмотря на все практические цели, я, похоже, являюсь объектом нескольких симпатий.

— Несколько означает больше двух, — проглотив, вставляет Роб.

— Ладно! В таком случае пары, — говорю я, показывая ему язык.

— Как увлекательно, — добавляет Бонни, — особенно с этим Колином. Мне он нравится. И его письма.

Роб бросает на нее ревнивый взгляд.

— Но конечно, он нравится мне не так, как ты, — успокаивает его Бонни.

— Ну что ж, друзья мои, мне пора на занятия, довольно любовного воркования, — жалуюсь я.

— Любовного? А кто говорил про любовь? — шутит Роб, и теперь черед Бонни изображать пострадавшую сторону. Я мысленно обещаю себе никогда не доводить собственные потенциальные отношения до подобного спектакля.

— Пока! — бросаю я через плечо.

— Удачи вечером! — кричит мне вслед Бонни. — Очень хочется поскорее обо всем услышать!

— Да, мне тоже, — прибавляет Роб.

Спустя три часа, шесть раз сменив наряд, выкурив четыре сигареты и выпив пакет сока (для тонуса), я стою на скромном крыльце перед дверью студента-выпускника Колина, готовая (как это будет всегда!) к нашему свиданию. Я делаю глубокий вдох и нервно звоню. Дверь распахивается, и он стоит передо мной, такой же красивый, каким я его помню, и улыбается до ушей. На нем рубашка в белую и голубую полоску, небрежно заправленная в джинсы с коричневым ремнем, и коричневые туфли.

— Здравствуй, здравствуй! — восклицает он. — Добро пожаловать в мое скромное жилище, — произносит он, раскидывая руки и посторонившись, чтобы я могла войти.

— Привет, — отвечаю я, наслаждаясь его акцентом, и вхожу.

— Ты выглядишь очень мило.

— Спасибо.

— Проходи, проходи, — говорит он, и я следую за ним в маленькую гостиную.

В центре комнаты стоит кофейный столик с щербатой стеклянной столешницей, прямо перед ним — большой диван с обивкой из пурпурного бархата, а справа от столика — удобное на вид коричневое кожаное кресло. Огромный книжный шкаф, забитый книгами и компакт-дисками, помещается в углу, а маленький телевизор стоит на полу. В воздухе витает слабый запах чего-то горелого, но я не обращаю на него внимания. Стены голые, за исключением нескольких черно-белых фотографий в рамках и большой репродукции «Мадонны» Эдварда Мунка. Я с одобрением смотрю на картину.

— Любишь Мунка? — спрашиваю я.

— Это зависит от… — отвечает он.

— Отчего?

— От того, любишь ли его ты. И от картины, конечно.

— Что ж, люблю, и в особенности эту.

— Хорошо, — улыбается он, — я тоже. А теперь располагайся и чувствуй себя как дома, пока я приготовлю выпить. Красное или белое?

— Белое, — отвечаю я, и Колин исчезает в кухне, примыкающей к комнате.

Я подхожу к книжному шкафу и оцениваю подбор книг. Чего у него только нет: Толстой (два очка), Диккенс, Шекспир, Гарсия Маркес (ну еще бы), Кундера, Милтон, Джойс, Рушди… список можно продолжить.

Колин возвращается в комнату с бутылкой в руке.

— У меня плохая новость, — говорит он, откупоривая бутылку. — Я настолько неуклюжий, что на этой неделе умудрился разбить все до единого винные бокалы из своей коллекции. Немного нервничал из-за нашего рандеву.

Он нервничал? Мне это нравится.