Берег Красного Гора. Книга первая. Тени Марса - Алексей Корепанов

«Не сгореть мне суждено, а утонуть...» Эта мысль была последней. Теплое, скользкое, по. чему-то отдающее чем-то горелым, хлынуло ему в ноздри и, разгораясь огнем, потекло в горло.

Алекс Батлер в первый и последний раз судорожно всхлипнул, пальцы его разжались, теряя Флоренс, и вязкая темнота сомкнулась над ним...

Леопольд Каталински гнал вездеход в режиме форсажа, с трудом удерживая руль, — его подбрасывало вместе с машиной, которая, казалось, вот-вот развалится от этой жестокой тряски; ведь не асфальт стелился под колесами, и не бетон, а усеянная камнями равнина, совершенно не подходящая для такой сумасшедшей езды. Инженер выжимал из марсохода все до предела, но эта самодвижущаяся четырехколесная тележка вовсе не была болидом «Формулы-1» или хотя бы джипом-внедорожником. Расстояние до Марсианского Сфинкса сокращалось удручающе медленно, и Леопольд Каталински бормотал проклятия до тех пор, пока не прикусил себе язык при наезде на очередной камень.

Внезапная потеря связи с командиром не просто тревожила инженера — он был почти уверен, что произошло непоправимое, и мысленно не переставал проклинать себя за то, что оставил Эдварда Маклай-на одного и вернулся к модулю на погрузку золота. Но разве мог он ослушаться приказа? Вновь ослушаться приказа.

«Да, мог! Мог! — ожесточенно стискивая зубы, думал он. — Это как раз тот случай, когда я просто обязан был не подчиниться и не оставлять его одного! Учитывая, что трое уже пропали здесь и остались только командир и я... Да пусть прахом пойдет все это чертово золото!..»

Зловещий гигант, возвышающийся посреди зловещей равнины, надвигался и разрастался, подпирая зловещее небо.

Сбавив скорость, Леопольд Каталински направил марсоход вокруг Сфинкса, к тому его боку, где, судя по ксерокопии, находился еще один вход.

Порывы ветра то и дело гоняли по равнине ржавую пыль, и как ни силился инженер отыскать следы командира, это у него не получалось. Возможно, где-то, за каким-то камнем, и сохранился уберегшийся от ветра отпечаток рубчатой подошвы, но Леопольд Каталински не обладал способностями детектива и не мог его отыскать. Он медленно проехал вдоль всего каменного бока Сфинкса, напряженно, чуть ли не до слез, вглядываясь во все выступы и трещины, но ничего похожего на вход так и не обнаружил.

Ощущая нечто похожее на панику, инженер развернул вездеход и направился обратно, с еще большей тщательностью исследуя проплывающую мимо каменную стену. И наконец заметил зигзагообразно уходящий вверх узкий карниз. Пройдясь по нему взглядом, Леопольд Каталински убедился в том, что карниз упирается в глухую стену.

«Лео, я вижу вход... Попробую добраться до него — он довольно высоко...»

Командир видел вход. Видел отсюда, снизу. А теперь отсюда никакого входа не видно. Не то место? Или вход закрылся — точно так же, как закрылись ворота в туннеле?..

Леопольд Каталински выключил двигатель, выбрался из ровера и направился к мрачному боку инопланетного чудовища, внимательно глядя себе под ноги.

То ли тому, кто держал в своих руках нити человеческих судеб, захотелось чуть-чуть помочь одной из миллиардов марионеток, воображающих себя вполне самостоятельными субъектами, то ли он решил ускорить действие, чтобы приблизить развязку и посмотреть на другие сценки — так или иначе, но, не сделав и десяти шагов, инженер оступился на присыпанном пылью камне. Его правая нога поехала в сторону, ботинок взрыхлил нанесенную ветром ржавчину — и из-под нее показался краешек чего-то очень знакомого. Леопольд Каталински нагнулся и поднял разорванную звездно-полосатую обертку от армейского пищевого батончика «Хуа!». Эту обертку некому было оставить здесь, кроме Эдварда Маклайна, — командир, вероятно, решил подкрепиться перед восхождением.

А значит, место было именно то.

Леопольд Каталински выпустил обертку из пальцев и побрел назад, к вездеходу, за тросом. Вряд ли уже стоило спешить — от быстроты его действий, скорее всего, теперь ничего не зависело.

Случались у инженера минуты, когда он желал быть командиром «Арго». И вот, похоже, это время наступило: он остался единственным участником Первой марсианской, находящимся снаружи, а не внутри, и мог отдавать любые приказы направо и налево. Но некому было отдавать приказы...

Перекинув через плечо моток троса, инженер медленным шагом участника похоронной процессии начал подниматься по карнизу. Вход был, несомненно, закрыт, и вероятность успеха равнялась твердому я беспрекословному нулю, но он не мог покинуть это место, не убедившись в абсолютной незыблемости этого нуля.

Он забирался все выше и выше, упорно глядя себе под ноги и не замечая, как постепенно раздвигается горизонт, открывая новые и новые однообразные пространства, усеянные ржавой пылью почти бесконечных времен. Когда-то там, за окоемом, была другая земля, цветущая, полная жизни земля, и скользили над волнами океана быстроходные корабли, и в небе кружили белые птицы, и дважды в год выбирались на берег из своих глубин обитатели подводной страны, и великие жрецы вели с ними долгие беседы...

Леопольд Каталински мимолетно удивился своим странным мыслям и на ходу расстегнул ворот комбинезона. Ветер остался внизу, а здесь царила тишь, и никакая сила не могла пробить толщу камня, толщу каменной маски с празднования Хэллоуина — шабаша злобных демонов...

Шаг за шагом... шаг за шагом... Чтобы ни с чем вернуться обратно...

Леопольд Каталински был неуживчивым человеком, и тянулся за ним по жизни длинный шлейф конфликтов. У него были приятели, но не было друзей, и каждая из его сменяющих одна другую трех жен бросила его, не выдержав и года совместной жизни. Впрочем, он особенно не огорчался по этому поводу, потому что внутренне всегда был сам по себе и с каждым годом все больше врастал в свое одиночество, все теснее сживался с ним, представляя собой в некотором роде антипода космической черной дыры — не притягивая безвозвратно, а, напротив, отталкивая все Внешние объекты.

Но ему очень не хотелось оставаться в одиночестве на этой мертвой планете, без надежды на чью-нибудь помощь. И хоть он и был эгоцентристом, но не простил бы себе, если бы не использовал даже нулевой шанс...

Был в его жизни один случай... Давно, полтора десятка лет назад, когда он не превратился еще в антипода черной дыры. Ситуация, в которую попал он с однокурсником — скорее, другом, чем просто приятелем, — быстро перешла в критическую стадию: чужой район, ночь и стая то ли обкуренных, то ли обколотых чернокожих с ножами, уже тогда чувствовавших себя подлинными хозяевами Америки... Он бросил Пола и пустился наутек, спасая свою жизнь, — и после убеждал себя в том, что был уверен: Пол тоже убежит. А Пол не убежал... Он потерял много крови, но все-таки выжил, и, когда Леопольд Каталински, превозмогая страшнейший стыд, навестил его в больнице, Пол бросил ему в лицо: «Ты не человек, Красавчик. Ты марсианин». В те времена Леопольда Каталински называли Красавчиком.

Тот, кто управляет марионетками-людьми, любит разыгрывать представления себе на потеху — и через несколько лет свел Пола и Леопольда на флоридском пляже. Пол тонул, и Каталински первым доплыл до него. Бывший однокурсник узнал Красавчика и оттолкнул протянутую руку, предпочитая пойти ко дну. Его все же спасли — но не Леопольд Каталински, а другие...