Избранный поневоле - Александр Курзанцев

Дверь зашипела и пошла дымком, когда несколько лазерных лучей начали взрезать петли и замок.

Заметив это, Диконтра прошептал:

— Ну что же вы торопитесь, ребятки, сейчас всё будет, сейчас вы всё получите.

Он снял ещё одну печать и разлом рывком увеличился вдвое, коснувшись потолка и пола краями. Оставалось всего ничего, одна печать, мужчина это чувствовал по жадной вибрации нестерпимо сияющей межмировой щели.

В этот момент дверь рухнула и в зал ввалилась толпа остроухих. Их с Диконтрой разделял разлом, но главный инквизитор не стал ждать, когда они обогнут его, чтобы напасть. Последним рывком снял ещё одну печать, а затем, зло оскалившись, рявкнул:

— Сдохните тва…

Большего он сказать не успел, потому, что вырвавшееся наружу пламя мигом поглотило сначала зал, затем этаж, а потом, испарив скалу, рвануло дальше, превращая в прах всё на километры вокруг. Слизнув словно корова языком и город и всё что в нём находилось.

— Всё, некуда больше отступать, — устало произнёс, Глушаков, какой-то даже серый от недосыпа и работы на износ.

Подошел к соседней лежанке, куда и завалился, мгновенно проваливаясь в беспокойный сон.

Хмуро то сжимая, то разжимая кулак новой, выращенной лекарями руки, я не мог с ним не согласиться. Круг сузился настолько, что населению империи просто уже было некуда деваться, а это означало, что игры в гибкую оборону закончились, оставалось только стоять насмерть.

Поднявшись с наспех сколоченного топчана, на котором отдыхал, я прошел мимо него, к выходу из землянки. Мы находились всего в нескольких километрах от переднего края, где едва сумели притормозить продвижение противника, поэтому отчётливо виднелось в ночной темноте багровое зарево на горизонте, пылающих деревень. В сердце империи были самые густонаселённые районы, где от одного селения до другого, зачастую было не больше дневного пешего перехода. И теперь всё это горело.

— Надо что-то делать! — зло треснул я кулаком по бревнам, что в один накат перекрывали землянку.

Вот только что? Даже сил аватара было мало, чтобы что-то изменить. Да даже взрыв уничтоживший академию, город и всё на десяток километров вокруг, только приостановил на сутки движение машин. Мы периодически засекали опускавшиеся вне зоны действия наших зенитных ракет их десантные корабли, которые высаживали всё новые и новые подкрепления, коим, казалось, не было числа.

— Должен же быть какой-то способ! — вновь, с отчаянием выкрикнул я.

— Есть один, — внезапно раздался из темноты знакомый голос.

— Сева?! — я обернулся, как-то даже обрадовавшись старому товарищу, с самого начала войны пропавшему со своими изысканиями где-то в глубине архивов старой империи.

— Что, не ждал? — хмыкнул тот, выходя на свет горящего возле землянки факела.

— Не ждал, — кивнул я, — но рад что ты здесь. Глушаков вон тоже в землянке отсыпается, так что все в сборе.

Я действительно был рад видеть Иквуса. Каким бы заносчивым, каким бы неуживчивым ни был бывший завхоз, товарищем он всегда был верным и надёжным. Пусть вечно недовольный и местами вредный до невозможности, но он всегда помогал мне, даже в самых сложных ситуациях, как и Глушаков. С самого первого курса я испытывал к землякам только чувство огромной благодарности, ну и слегка вины, Севе из-за меня пришлось-таки помыкаться по миру.

От переизбытка чувств, я тут же сдавил его в объятьях, рассмеялся на раздавшееся недовольное бурчание. Произнёс:

— Ладно, ты говорил, что знаешь способ…

— Знаю, — кивнул верховный чародей, — правда способ этот использовали на стихийниках, с магией проклятий никто не работал, но, в целом, результат должен быть близкий.

— И что там?

— Там… — Сева замолчал на секунду, задумчиво проводя взглядом проходивших мимо легионеров, — там Паш, в двух словах не объяснишь, пойдём, зайдём к тебе что ли.

Уже в землянке он поведал о том, что нарыл изучая старые записи в резиденции верховного.

До изобретения стабилизированных зарядов истинной магии стихий, самым разрушительным оружием был массивный ментально стихийный удар. Это когда большое количество стихийников объединялось магом ментала в единую магическую сеть и далее, по указке менталиста, наносило мощный удар в десятки раз превышающий по потенциалу любого мага-одиночку.

Нечто подобное, благодаря ментальной связи кольца, я проворачивал воюя с вампирами, перекачивая энергию моих вассалок через себя. Магические фигуры концентраторы были давно известны, но только магия ментала смогла раскрыть потенциал полностью.

Минусом во всём этом было одно, что управлял всем менталист, используя стихийников словно марионетки и очень часто, опустошенные до ноля, одарённые гибли.

Услышав про марионеток, мне как-то сразу расхотелось такое пробовать. Но Сева, заверил, что смог, во-первых, ритуал видоизменить, беря, как маг ментала, на себя только роль контролёра сети, а всё управление магией оставалось бы на мне, как концентраторе.

— Тем более ты аватар, — добавил Иквус, — у тебя куда больше шансы выжить.

Тут он был прав, даже Элеонора, одна из сильнейших ведьм, мне на порядок уступала, что говорить про обычных мастеров.

— И что дальше? — уточнил я.

— И то, — ответил бывший завхоз, — собираем всех ведьм, объединяем в единую сеть с тобой в центре, ты аккумулируешь весь их потенциал в себе, а затем проклинаешь скопом инопланетян. Я прикинул твоего резерва плюс еще полтысячи ведьм, должно вполне хватить, чтоб очистить всю планету.

— Ну, — подумав ответил я, — другого варианта у нас всё равно нет.

* * *

Под ритуал отвели самую большую площадь столицы. Всю ночь, под руководством Севы и Глушакова, студенты-магоинженеры вычерчивали геометрически правильную многолучевую и многосекционную фигуру, каждую клетку которой должна была занять ведьма.

Набрали выживших адепток магии проклятий даже больше чем надо — семьсот штук, но больше не меньше, поэтому рисовали на всех, чтобы магии хватило с запасом.

Имело значение всё, даже то, насколько ровная поверхность, поэтому всю площадь оббегали сначала с нивелирами, сделав подробную трассировку, а затем, магией площадь выровняли, сделав идеально ровной, словно бильярдный стол.

— Точнее работайте, чётче! — покрикивал Сергей, без устали бегая с одного конца площади в другой.

Узнав, что у нас есть шанс закончить одним ударом войну, он сразу ожил, забыв и про сон и про усталость и теперь метался коршуном, соколиным взором следя за своими студентами.

— Иланка, ну куда!? Ты что не видишь, у тебя отклонение уже почти на градус, — выговаривал он одной.

— Радик, толще, толще слой краски должен быть, и потёки сразу убирай иначе потом будешь ползать пол дня их ножом отскребать, — тут же указывал он другому.