Родословная до седьмого полена - Дарья Донцова

Иванов закрыл айпад.

— Это она мне утром на почту сбросила голосовым файлом. А я вечером спать лег… вернее, задрых в районе трех. Гаджеты отключил, чтобы не трезвонили, вылез из койки к полудню. Опаньки! Такая штука на емайле. Активировал телефон! Упс! Сообщение на ватсапп!

Петр положил на стол трубку, опять раздался голос Вероники:

— Плохо… голова… иду… не могу… помоги… те… кто… мне… иду… голова…

Звук глухого удара. Тишина.

— Мы так и не нашли телефон Невзоровой, — заметил Дегтярев, — нигде.

— Знаю, что случилось! — воскликнула Зинаида. — Таблетка оказала на Вадима очень сильное действие. Он не очнулся, как рассчитывал, через час. Вероника боялась идти в лес, она отправила Петру звуковое сообщение, не получила ответа, собрала в кулак всю силу воли и все же пошла в лес. Телефон у нее был в кармане. Невзорова увидела «труп» Виброва и перепугалась.

— Она знала, что парень выпьет лекарство, — остановил Нечеткину Арсений.

— Но ее предупредили, что его действие через час закончится, — возразила Зина, — и вспомните, как она боялась идти в лес, выждала в три, если не в четыре раза больше времени, по ее расчетам Вибров должен был уже прийти в себя. А он лежал на земле! Ее паника охватила!

— Ника бросилась за помощью, — подхватил Петя, — ей было очень плохо. Айфон, если его не заблокировать, может самопроизвольно отправить сообщение. Трубка записала то, что Ника бормотала на ходу, а потом скинула мне на ватсапп.

— Со мной такое случалось, — согласилась я, — один раз в магазине я обсуждала с продавщицей платье, а потом Александр Михайлович позвонил. К нему запись нашего разговора пришла.

— Если установлена программа автоматической отправки голосовых сообщений на какой-то чат ватсапп, то это произойдет легко, — пояснил Петя, — я ее Нике загрузил. Она не любила печатать, вечно не в ту букву пальцем тыкала, ей удобнее говорить было.

— У меня та же проблема, — призналась я.

— Похоже, она по дороге где-то упала, — предположил Арсений, — скорей всего уже в поселке, в лесу связи нет. Смогла встать, пошла к ближайшему жилому дому за помощью, а трубка из кармана при падении вывалилась. И как вы, Петр, поступили?

— Предположил, что Нике дурно стало, ближайший жилой дом принадлежит Дарье Васильевой. Скорей всего, Вероника туда направилась. Прыгнул в машину, помчался к поселку Ложкино, — ответил Иванов, — въехал в ворота…

— И как вы в него попали? — изумилась я.

Петя усмехнулся.

— Ну я же суперхакер. Знаю массу всего интересного. Пока ехал, телефон охраны на сайте «Ложкино» нашел, а еще список всех жителей.

— Наш сайт предназначен только для внутреннего пользования, — возразила я, — у жителей свои пароли на вход.

Иванов поднял бровь.

— Вы это всерьез? Взломать фиговую защиту можно за пять минут. Я позвонил на проходную: «Здрассти, вас из десятого дома беспокоят. Пропуск на машину, номер…»

Мы с Дегтяревым переглянулись.

— Припарковался на соседней от вашего особняка улице, — продолжал Иванов, — пошел пешком, а там! Полиция, криминалисты! Носилки с черным мешком в минивэн запихивают. Какой-то мужик крикнул: «Парни, проверьте дорогу до калитки. Баба по дорожке шла. У нее при себе только одна варежка, желтая, рисунок из голубых цыплят. Поищите вторую».

Петя тяжело вздохнул.

— Мешок на носилках! Слова полицейского про рукавицы. Это я их Веронике подарил, ей такая ерунда нравилась, купил в интернете у мастерицы, которая все в единичном экземпляре вяжет. Честно говоря, я был не в лучшей форме, поэтому здоровенную колдобину на дороге не заметил, влетел в нее на полной скорости. Бумс! Капец! Стоял, ждал эвакуатора. Телефон Ники не отвечал. Я же не дурак! Понял, что она умерла. Поехал домой, у подъезда мужик на меня набросился.

— Ты Иванов! Убил мою Катю!

Трясется, красный весь, потеет, куртка расстегнута, вид сумасшедший. Я его отпихнул, он упал и… заплакал. Лежит на тротуаре, рыдает, как ребенок. А мне самому плохо, понимаю, что Вероника скорее всего умерла… Наклонился над ним.

— Вы Валерий Носов?

Он так тихо мне:

— Да! Отец Кати.

Иванов вздохнул.

— Ну, в общем, привел я его к себе. Хотел правду рассказать про Вадима. А Валерий сел на диван и… заснул. Прямо выключился. Утром в себя пришел, и мы с ним спокойно поговорили. Носов больше не истерил, только жаловался, что левая рука болит и под лопатку ему будто сигаретой ткнули. Я ему дал обезболивающее. Он таблетки две-три съел, и его отпустило.

— Подобные боли предвестники инфаркта, — мрачно заметил Арсений, — Валерия следовало немедленно к врачу отправить.

— Так у него все прошло, — возразил Петя.

Милованов махнул рукой.

— Я по образованию врач, работал на «Скорой», в середине девяностых бросил медицину, решил книги издавать. Если под лопаткой жжение, боль отдает в левую руку, надо бежать к врачу. Недолго и до инфаркта.

— Не знал, — пробормотал Петя, — ему хорошо стало, я правду про Катю и Вадима рассказал. А он мне объяснил, что в шесть утра написал Вадиму: «Где адрес, имя Иванова? Если сейчас их не получу, отменяю пропуск на въезд в Ложкино для тебя и старика». Вадим ему сбросил информацию и напомнил, что Валерий обязан деда до забора в лес провести, «калитку» ему открыть, дальше ходить не надо. Старик сам потопает и скоро выйдет, его нужно из Ложкина вывести, и все, Валерий свободен, о Вадиме ему беспокоиться не надо. Носов честный человек, он не собирался свое слово нарушать. Поэтому встретил Модеста в поселке за шлагбаумом, сопроводил до забора, показал тропинку и остался у «калитки».

Валерий полагал, что дед пробудет в чаще около получаса, поэтому приготовился к ожиданию. Но не прошло и десяти минут, как старик начал стучать в забор, у него не хватило сил отодвинуть сделанную Носовым «дверь». Мастер выпустил Модеста, а тот зашептал:

— Скорей, скорей, уведи меня. Там… там… он умер… совсем…

Валера отвел трясущегося от переживаний деда к проходной, посмотрел, как он идет к машине, как навстречу ему спешит шофер, перестал беспокоиться за судьбу Модеста и сам отправился в лес, потому что сообразил: случилась какая-то беда. Да, он нарушил договор. Вибров велел отправить старика к автомобилю, и все, Носов свободен, не надо ему в чащу соваться. Но тот занервничал и, несмотря на обещание уйти следом за Модестом, вернулся в лес.

Иванов сложил руки на груди.

— Понятно, какая картина перед ним развернулась. Валера испугался, поспешил к проходной, хотел покинуть поселок, но у детской площадки остановился. Он сообразил, что не сможет скрыть свое пребывание в Ложкине, его многие видели. Минуя шлагбаум, Валера, как всегда, поздоровался со всеми секьюрити, поболтал с ними. Охрана знает, что рабочий присматривает за домом и никогда раньше шести-семи вечера не уходит. Домой Носов не спешит, если все дела закончены им около трех-четырех часов дня, Валера тусуется около административного корпуса, ждет, вдруг кому-нибудь из жителей рабочий понадобится. Носову нужны деньги. Он водрузил на могилах Кати и Нины простые деревянные кресты, но хотел поставить там мраморных белых ангелов, а они ой какие дорогие! О том, что в лесу лежит труп Вадима, надо сообщить в полицию, непотребно оставить человека непогребенным. Вот только Носов не мог сам звонить в отделение. Почему? Неужели не понятно? Его начнут расспрашивать, поинтересуются, зачем он в лес попер, кто забор разрезал, откуда фамилию, имя мертвеца знает… Если Валера честно не расскажет, в чем дело, его заподозрят в убийстве. Если будет откровенным, то точно лишится работы в поселке, да еще комендант велит ему за свой счет изгородь чинить. Если же промолчит про труп, то его совесть замучает, каждый день он будет думать: Вадим гниет неупокоенным. Надежды на то, что случайный грибник найдет мертвеца, нет. Во-первых, зимой за лисичками-опятами не ходят, а во-вторых, лес за Ложкином считается у местных жителей проклятым. Туда ни одна душа не сунется. И как в лес попасть, если поселок охраняется?