Вашингтон - Екатерина Глаголева

Марта сопровождала мужа в столицу, где наконец-то собралась с духом и подверглась процедуре прививки от оспы. У нее поднялась температура, и несколько недель ей пришлось провести в карантине. 10 июня Джеки Кастис, находившийся с женой в Мэриленде, написал отчиму благодарственное письмо в связи с выздоровлением матери. «Господу было угодно лишить меня отца в самом начале моей жизни, но мне следует возблагодарить Его за то, что Он послал мне такого опекуна, как Вы, сэр. Немногие были окружены такой заботой и вниманием своих собственных родителей, как я. Тот заслуживает называться отцом, кто исполняет его роль».

Наверняка Вашингтону было приятно это признание своих заслуг, но пришлось быстро переключить внимание на более насущные дела.

В Бостоне патриоты и британцы были четко отделены друг от друга, в Нью-Йорке же тысячи солдат Континентальной армии теснились в Южном Манхэттене, в то время как остров Статен находился под контролем англичан, а у песчаной косы Санди-Хук, выдающейся в море от Нью-Джерси, стояли британские боевые корабли. Губернатор Уильям Трайон устроил свою ставку на борту корабля «Герцогиня Гордон», тайно руководя действиями лоялистов, оставшихся в городе. Население Нью-Йорка было в целом настроено пробритански; на Лонг-Айленде, в окраинных поселках и на богатых фермах жили преимущественно голландцы, тоже не поддерживавшие «мятежников». В этой напряженной атмосфере развилась шпиономания, и в начале июня открылась настоящая охота на тори, якобы снабжавших английские корабли провизией и шпионивших за патриотами.

Семнадцатого июня Провинциальный конгресс Нью-Йорка получил донесение от лоялиста Айзека Кетчума, арестованного по подложному обвинению и содержащегося под стражей в Сити-холле — здании городской мэрии, куда был переведен штаб главнокомандующего. Он заявил, что два члена личной охраны Вашингтона, Томас Хикки и Майкл Линч, тоже арестованные по подложным обвинениям, находятся в сговоре с британцами и намерены саботировать оборону Нью-Йорка. Оба якобы уверяли, что, после того как британские военные корабли встанут на якорь в Нью-Йоркской бухте, губернатор Уильям Трайон дарует перебежчикам королевское прощение. Линч и Хикки также туманно ссылались на «стрелков на острове Статен» и «людей с Кейп-Кода», тоже якобы состоявших в заговоре. В ходе следствия выяснилось, что оружейник Гилберт Форбс должен был платить перебежчикам из средств, которые ему передавал мэр Нью-Йорка Дэвид Мэтьюз. Вашингтон тотчас велел арестовать Мэтьюза, что и было сделано в час ночи. Кроме мэра, в тюрьму посадили двух докторов, сапожника, портного, свечного мастера и бывшего школьного учителя. На допросе Мэтьюз подтвердил, что губернатор вручил ему кипу бумажных денег для передачи Форбсу за ружья и мушкеты. (Уже после войны Мэтьюз сделал сенсационное заявление, что он планировал с помощью Томаса Хикки захватить в плен Вашингтона и его охрану. Тогда же Вашингтон был уверен, что в центре заговора стоит Трайон, а Мэтьюз является лишь его орудием.)

В ту же ночь к Вашингтону явился гонец от капитана американской шхуны, захваченной у мыса Анны фрегатом «Грей-хаунд», на котором находился генерал Хоу: 9 июня британские корабли отплыли из Галифакса и движутся к Нью-Йорку.

Вскоре по городу побежали слухи о том, что главнокомандующий не стал есть поданный ему горошек, а когда тот отдали курам, они все передохли. Снова начались аресты. Некоторых нью-йоркских тори вываливали в смоле и перьях, других катали на «деревянной кобыле». Когда Хикки, наконец, отдали под трибунал, оказалось, что заговорщики планировали при подходе британского флота запаять американские пушки в обмен на прощение и вознаграждение. По словам одного свидетеля, около семисот американцев обещали перекинуться на сторону врага; среди заговорщиков было не менее восьми членов личной охраны Вашингтона. Хикки отказался раскаяться, был признан виновным в подстрекательстве к мятежу и бунту и приговорен к повешению. Вашингтон выделил 140 солдат для охраны узников Сити-холла. Он также полагал, что не меньше двух сотен лоялистов скрываются в лесах и болотах Лонг-Айленда, а потому в проливе между островом Статен и Бруклином по ночам курсировали патрули, чтобы перехватывать перебежчиков.

Мэтьюза и нескольких других его помощников отправили в тюрьму в Коннектикут, а там они то ли сбежали, то ли их попросту отпустили без суда. Зато Хикки было решено казнить в назидание остальным, и Вашингтон приказал всем присутствовать 28 июня в 11 утра на его повешении. Он надеялся, что это суровое наказание отвратит войска от мятежа и прочих преступлений, «не приличествующих званию солдата и пагубных для его страны, от которой он получает жалованье и ест ее хлеб». В соответствующем приказе уточнялось, что во избежание подобных прегрешений солдатам следует в особенности «избегать распутных женщин, которые, как следует из предсмертного призвания несчастного преступника, и приобщили его к делам, приведшим к его безвременной и позорной смерти». Виселицу установили на пустыре у начала улицы Бауэри; посмотреть на казнь явилось 20 тысяч человек — практически всё население Нью-Йорка. Хикки отказался от услуг капеллана, назвал собравшихся убийцами и удерживал слезы, пока палач не надел ему на шею петлю.

Тем временем генерал Ли успешно оборонял Чарлстон от британского экспедиционного корпуса Генри Клинтона и кораблей командора Питера Паркера. Англичанам не удалось захватить форт Салливан под командованием полковника Уильяма Моултри и высадить десант. Артиллерийский обстрел форта продолжался несколько часов; одним из ядер был сбит «флаг Моултри» — синее полотнище с белым полумесяцем, обращенным влево, в левом верхнем углу и надписью «Свобода». Сержант Уильям Джаспер выскочил из форта, поднял знамя и водрузил его обратно. «Флаг Моултри» стал знаменем, под которым сражались патриоты Юга. Англичанам пришлось отступить, потеряв много людей убитыми и один корабль, севший на мель. Эта победа сильно подняла боевой дух колонистов.

Зато в Канаде дела обстояли хуже. В июне Горацио Гейтс, повышенный в звании до генерал-майора, принял командование канадским соединением вместо Джона Салливана. Войска беспорядочно отступали из Квебека, выкашиваемые оспой, не получавшие жалованья, сломленные духом. Докатившись до Тикондероги, Гейтс вступил в конфликт с генерал-майором Филипом Скайлером, но, к счастью, они сумели поделить власть: Скайлер остался главнокомандующим в Канаде, а Гейтсу поручили Тикондерогу и оборону озера Шамплейн.

В Нью-Йорке же напряжение росло. Британский флот, не имевший равных во всём мире, мог появиться на горизонте в любую минуту. Вашингтон приказал солдатам даже спать с оружием. 29 июня дозорные на острове Статен завидели с косы Санди-Хук 40 британских кораблей, направлявшихся к проливу Нарроус. На Манхэттене поднялась суматоха. «Город гудит, пушки подают сигналы тревоги, солдаты бегут на свои посты, всюду переполох», — писал Генри Нокс брату.

В Коннектикут и Нью-Джерси галопом помчались гонцы: присылайте ополчение, скорее!

Конгресс постановил удержать город любой ценой. Днем раньше Вашингтон отдал приказ ополчению из Массачусетса и Коннектикута срочно выступить в Нью-Йорк, а теперь ускорил приготовления к атаке англичан: повсюду возводили стены из мешков с песком. Перепуганные женщины и дети в спешке покидали город (Кэти Грин и Люси Нокс с детьми тоже уехали); им навстречу двигался поток ополченцев. Главнокомандующий день-деньской был на ногах, стараясь успеть повсюду. Марту он отправил в Филадельфию: там спокойнее. Чтобы легче переносить разлуку, она попросила Пила сделать для нее акварельную миниатюру, изображавшую ее супруга в синем мундире с золотыми эполетами.