Эфирный эликсир - Владислав Викторович Порошин

на нары вшей кормить! — Я ткнул рукой в книжку Рэя Брэдбери, и мысленно похвалил себя за, придуманный на ходу, блеф.

— Да я бы и так тебя вернул обратно, — пробубнил лесник. — Маньяк-то всё ещё на свободе.

— Вот и замечательно. — Усмехнулся я. — Тогда до встречи в будущем. — Я сделал пару шагов к двери и задал последний мучивший меня вопрос. — Слушай, товарищ Козырев, а после того как я покину своё юное тело у меня, у юноши, память какая-то останется об этих днях?

— Интересный вопрос, — тяжело вздохнул Леонид Львович. — Чем больше находишь в своём юном теле, тем сильнее происходит смешивание разных личностей, тебя пожилого и тебя юного.

— То-то я и смотрю, маньяк маньяком, а КВН-то хочется выиграть. Ха-ха. Бывай лесник. — Я помахал рукой странному мужчине, толкнувшему меня в такой водоворот событий, которые больше подойдут фантастическому роману.

* * *

В четверг в школу вернулась с больничного историчка Ульяна Андреевна. И как назло вторым уроком сегодня была история, которую победили всегда переписывают под себя. К примеру, Иван Грозный немало сделал для России, и территорию увеличил и войско укрепил, и казну наполнил. Но в угоду Романовым записали Ивана Васильевича в тираны. А Пётр Первый, который довёл страну до экономической катастрофы, своей бессмысленной двадцатилетней войной, ввёл крепостное право, по сути, узаконив рабство, настроил из сырого леса кораблей, из которых 90% сгнило, ни разу не выйдя в море, на четверть уменьшил население России — у нас оказался реформатором! Тогда уже и Горбачёв с Ельциным — реформаторы, при которых страна стала вымирать. Только реформы, сделанные по принципу «ломать — не строить» — это уже преступления.

— Встань, Молчанов! — Гаркнула, войдя в кабинет Ульяна Андреевна. — Сегодняшний урок ты проведёшь стоя!

— Спасибо, что на горох коленями встать не надо? — Хмыкнул я, всё же приподнявшись со своего места, и народ в классе тихо захихикал.

— Опять?! — Историчка от возмущения буквально затряслась своим квадратным телом. — Опять, хочешь сорвать урок?!

— Ради истины одного урока не жалко, — пробубнил я, искоса поглядывая за рукой нашей немного психованной дамы, потому что она чисто автоматически сжала в кулаке школьную указку.

— Сталин тебе не угодил? А кто страшнейшую войну выиграл? Скажешь не он? — Ульяна Андреевна так глубоко задышала, что я невольно подумал: «сейчас придётся опять за корой помощью бежать».

— Вы только не волнуйтесь, — спокойно ответил я. — Давайте разбираться без эмоций. То, что Советский союз под руководством товарища Сталина переломил хребет гитлеровской Германии — это факт не оспоримый.

— Это и без твоих куриных мозгов ясно, — выдохнула историчка.

Обидные куриные мозги я пропусти миом ушей и продолжил, в таком же размеренном тоне:

— Итак, победа в драке была одержана нашим народом. Но кто воспользовался плодами этой героической победы? Доллар стал мировой резервной валютой. Если товарищ Сталин такой умный, то почему мировой валютой не стал наш рубль? Вы только представьте, какое это даёт преимущество США и всем странам Британского Содружества наций! Они эти доллары могут нарисовать, а нам за эти бумажки нужно горбатиться в шахтах, в рудниках и на химических комбинатах гробить своё здоровье и здоровье своих детей! Есть, что сказать?

— Ты мозгляк! — Выкрикнула Ульяна Андреевна. — Ты на кого руку поднял? На Сталина? На святого человека?

— Хорошо, допустим, вы правы, я не прав. — Я махнул рукой. — Тогда ответьте, почему Германию по итогам Потсдамской конференции поделили на четыре части? Англия и США, допустим, на свои территории навоевали, но Франция, которую грохнули за три недели, вообще ничего не заслужила. Если бы товарищ Сталин настоял, то Германию разделили всего на две части. Гораздо больший вклад в победу внесли белорусы, украинцы и казахи, а так же отдельный Чехословацкий корпус, который взял Киев и героически штурмовал в составе советских войск Дукельский перевал.

— Так, что ещё? — Вошла в боевой азарт «квадратная» учительница.

— Будет и ещё. Почему наши ветераны живут в такой нищете? Не подскажите? — Я развёл руки в стороны. — Почему они существуют в каких-то бараках, в старых деревянных избушках с печным отоплением и с туалетами на улице? А проигравшие немцы катаются по турецким курортам, и квартирные условия у них лучше, чем у нашей партийной номенклатуры?

— Сталин, по-твоему, виноват?! — Историчка затряслась, как будто через неё пропустили электрический ток.

— А кто должен был после разгрома Германии выставить свои экономические условия? Дед Пихто? — Я криво усмехнулся.

— Родителей в школу! — Заверещала Ульяна Андреевна, выбежав из класса.

— Ну, ты, футболист, б…ь, даешь! — Загоготал с последней парты хулиган Широков, после чего захохотал весь класс.

— Ладно, хватит ржать! — Крикнул я парням и девчонкам. — Предлагаю сейчас всем поучить домашку, сегодня контрольная по физике. Кому что не понятно, спрашивайте.

* * *

Через пятнадцать минут меня уже прорабатывали на ковре у директора школы. То есть главным образом меня костерила завуч Маргарита Максимовна, напоминая иногда своими выкриками Маргариту Хоботову из «Покровских ворот»:

— Ты хоть понимаешь, что заслуженный учитель по твоей милости второй раз ушёл на больничный? Кем мы должны заменить Ульяну Андреевну в самом начале учебного года?

— Раз я виноват, — пробубнил я. — Давайте я поработаю историком на полставки.

— Кто?! — Взвыла наша грозная заведующая учебным процессом.

— А вам значит полставки жалко? — Хмыкнул я.

— Я с Молчановым больше не могу разговаривать, — пролепетала завуч, усевшись на стул напротив директорского стола.

— Такого в своей учительской практике я ещё не видел, чтобы ученики, сорвав урок, сами же потом предлагали себя в качестве преподавателя, — сказал директор Константин Вячеславович. — Иди пока Молчанов в класс, но запомни, разговор ещё не окончен.

— Хорошо, не хотите на полставки, возьмите на четверть, я не жадный, — буркнул я.

— Пошёл вон! — Из последних сил выкрикнула Маргарита Максимовна, указав мне на дверь.

— Не хотите, как хотите, — сказал я, пожав плечами. — Кстати, могу и в другую школу перевестись. У нас ведь скоро первенство города по баскетболу, затем предновогодний футбольный турнир, а в декабре городская Олимпиада по математике. Во второй школе меня встретят с распростёртыми объятьями.

— Уйди Молчанов, — махнул рукой директор,