Пасынки Бога - Александр Юдин

На стороне духовых и скрипичных вступил в битву тяжелый барабан; его отдельные раскаты громыхали канонадой дальнобойного орудия.

Но вот он наконец внутри. Пятый из подземных уровней встретил его полнейшим безлюдьем. Ха! Неужто его здесь не ждали? Не верили, что дойдет? Или степень секретности столь велика, что доступ сюда заказан даже сотрудникам Службы безопасности? А может, это и есть те самые никогда и никем не посещаемые таинственные этажи, о которых пытался поведать ему Репо? Что ж, если это так, значит, он подобрался совсем близко к «логову матки» — как он мысленно окрестил свою конечную цель.

Сантиметровый ковер пыли под ногами и клочья свисающей отовсюду паутины подтверждали, казалось, что уровнем и впрямь не пользовались сотню лет с лишним. В отличие от предыдущих четырех, и стены, и потолок, и пол которых сверкали зеркальной, почти стерильной сталью, этот был сплошь облицован грязновато-серым бетоном; поверху, на стыке стен и потолка, тянулась бесконечная кишка трубопровода с заключенными в нем коммуникациями. Короткий коридор, зал, снова коридор… четыре помещения по бокам… двери — круглые, словно корабельные люки, — наглухо задраены… Ну и ладно, пускай — он не любопытен. Две пары кумулятивных фанат и столько же пущенных следом термобарических мигом превратили эти вражьи отнорки, что бы в них ни находилось, в выжженные пустые пещеры с оплавленными стенами.

Проскочив очередной темный зал, заваленный каким-то неработающим оборудованием, Георгий снова очутился в коридоре, слабо освещенном, уводящем в неразличимо-сумрачную даль; в правом боку закололо (возраст сказывается!), и, чтобы восстановить дыхание, он умерил бег до трусцы. По правую руку периодически возникали бездверные проемы, ведущие в небольшие овальные помещения; заглянув в одно из них — ни людей, ни аппаратуры, только старые вольерные клетки, раскрытые и пустые, да еще аквариумы, сухие, как пески Сахары, — плюнул и решил остальные не проверять.

…Да когда же кончится этот тоннель?! Георгий приостановился на мгновение и осмотрелся: позади был тот же унылый пейзаж, что и впереди, — тусклые настенные лампы по одной стороне и ряд пустых комнат по другой, вот и все разнообразие; ну еще с потолка тоннеля по всей его длине свисали какие-то завешанные рваным тряпьем светильники. Переведя дух, он потрусил было дальше, как вдруг заметил, что висячие светильники стали один за другим… оживать!

В следующую секунду ближайший к нему «светильник» резко расправил укрывавшие его грязно-серые полотнища и злобно уставился на Георгия парой красных глазенок — то, что он поначалу принял за старую неработающую люстру, оказалось здоровенной летучей мышью! С пронзительным, заглушившим даже Шостаковича писком сорвавшись с потолка, мышь спикировала ему на шлем; он отмахнулся прикладом, но та ловко уклонилась; из оскаленного мышиного рыльца вырвался ослепительный луч лазера и стеганул его по забралу. Ах ты тварюга! Георгий дал короткую очередь из всех шести стволов разом — есть! — только клочки в стороны полетели, пятная стены и пол.

Но остальные твари тоже снялись с мест — и всей стаей, словно мотыльки на свет, устремились к аль-Рашиду; сатана! на нем разом скрестилось три десятка лазеров, так что бронекостюм раскалился местами докрасна. Если бы не система охлаждения, он бы уже спекся, как каштан в духовке. Не желая понапрасну искушать судьбу, Георгий бросился в первое же боковое помещение, откуда и принялся расстреливать летучие гиперболоиды, а чтобы те опять не окружили его всем скопом, открыл плотный заградительный огонь по дверному проему, истребляя большинство тварей еще на подлете…

Сбив последнего летуна, аль-Рашид приоткрыл забрало и кинул в рот кроваво-красную пилюлю — уже пятую по счету, по одной на каждый уровень. Внезапно замигал и погас свет. Не полагаясь на сонары и сенсоры, Георгий врубил мощный нашлемный прожектор. После этого оставил спасительную комнату и с максимальной скоростью помчался вперед, во тьму — крылатые бестии и так задержали его непростительно долго.

Из пробитых коммуникаций хлестал настоящий тропический ливень, смывая с бронекостюма кровь и ошметки летучих тварей. Или это заработала система пожаротушения? «Уровень защиты критический — двадцать пять процентов от штатной», — услужливо сообщил компьютер. Дорого обошлась ему мышиная атака…

Георгий очень надеялся, что ресурсы обороны иссякли. Ну, хотя бы на этом уровне. Не тут-то было! Он не пробежал и тридцати метров, когда из ближайшего помещения перед ним выпрыгнуло нечто, напоминающее полутораметрового арахнида: черные жучиные жвалы хищно распахнуты и сочатся знакомой оранжевой отравой, восемь кинжально-острых ног согнуты для броска и со скрежетом царапают пол. Едва он успел рассмотреть, что из-под паучьего брюха торчит головка подвесной ракеты, как одновременно на изрядно помутневшем, но пока работающем дисплее увидел подкрадывающегося к нему с тыла здоровенного детину; руки здоровяка заканчивались огнеметными раструбами, а вместо ног была колесная платформа. Засада!

Выждав момент, когда раструбы огнеметов налились мгновенным жаром, а боеголовка со зловещим «з-зумм» нацелилась ему точно в голову, Георгий бросился ничком. Ракета, просвистев поверху, угодила аккурат в могучую грудь огнеметателя, оставив от него одну развороченную колесную платформу, Георгий же, не поднимаясь, жахнул по пауку кумулятивной гранатой.

Резко выпрямив все восемь суставчатых конечностей, паук пропустил гранату под собой и прыгнул на Георгия. Точно пушечное ядро сшибло его с ног; он беспомощно взмахнул руками и грохнулся на спину; пулемет полетел в сторону. А монстр захлестнул его поперек туловища шестью лапами, плотно прижимая к себе. При этом двумя оставшимися, передними, он ухватил аль-Рашида за шлем и медленно, но верно потянул к щелкающим, кипящим оранжевой пеной жвалам…

Разъедающая слюна монстряка тонкими тягучими струйками стекала на забрало шлема, с шипением расползалась по быстро мутнеющей поверхности; еще чуть-чуть — и она прожжет забрало насквозь, и тогда… Пискнув, погас дисплей.

Кончать жизнь в слюнях какой-то отвратной помеси паука с фаустпатроном Георгию совсем не хотелось. Он зарычал, пытаясь спровоцировать помрачение рассудка — ярость берсерка. Внутреннему взору явилась картина жутко изувеченного, разорванного тела Влада, затем ее сменил вид пылающего офиса… И ярость пришла; спасительный поток серебряной злобы послушно затопил его сознание. Продолжая рычать, он рывком вздернул себя на ноги и, разжав сначала передние лапы чудовища, сверхъестественным усилием оторвал его от себя вовсе. «Сдохни, недоделок уммовский!» — заорал аль-Рашид и, раскрутив гадостное насекомое, что было силы шмякнул о стену — раз, другой… На пятом ударе хитиновый панцирь с хрустом раскололся, и во все стороны хлестнула паучья кровь — почему-то темно-алая. Тогда он швырнул биомеханическую тварь на пол, подобрал «Азраил» и дал короткую очередь ей в подбрюшье. Насекомое судорожно засучило лапами.

Оставив все еще цепляющегося за жизнь, но уже явно не опасного арахнида, он, не оглядываясь, устремился дальше, к виднеющемуся впереди выходу на лестницу…

«Переломы трех ребер… многочисленные ушибы мягких тканей… сотрясение головного мозга — предположительно… ваше здоровье — семьдесят процентов от изначального…» Георгий ощущал себя героем некой виртуальной игры; жаль, что код бессмертия неизвестен…