Станция похищенных душ - Наталья Калинина

Сдается Ивану, что не только Вероника. Может, мать с дочерью спелись и все же провернули такое черное дело, как заманить Тину в ловушку и расставить сети для самого Ивана? Кто их там знает.

– Гм… – раздалось вдруг со стороны Евгении. – Он и правда ни при чем! Тина сама уехала на поезде.

Иван изумленно вытаращился на девушку. Да, дважды у нее уже случались проблески сознания, но сейчас Евгения выглядела куда нормальней, чем тогда. Может, и правда удачно выдает себя за городскую сумасшедшую? Впрочем, с таким дедом тут не только рехнешься.

– Ее мой дедушка напугал. Случайно. Он не хотел. Напротив, вышел к ней, чтобы помочь. Тина заблудилась, и дедушка хотел вывести ее со станции. Но девочка испугалась и бросилась бежать к платформе. Тут подошел поезд, она села и уехала.

– Замечательно, – пробормотал Иван. – Просто замечательно. И чего же ты все это время молчала?

– А мне не давали сказать, – невинно пожала плечами Евгения. – Никто не хотел меня слушать.

– Хм… Когда с тобой пытались разговаривать, ты начинала петь какие-то странные песни.

– Я там такая, да, – повинилась девушка. – Мне там плохо, за мной туда приходят тени и хотят меня вернуть. Поэтому я пою и танцую, чтобы они меня не схватили.

Иван с облегчением выдохнул: ну вот, все в порядке. Евгения вернулась в свое обычное состояние. Сейчас начнет гудеть и размахивать руками. Правда, в этой тесной кабине они и так чуть не на головах сидят друг у друга, куда тут еще «танцевать»!

– А здесь мне хорошо, – продолжала, как ни в чем не бывало, девушка. – Здесь, пока мы едем, они меня оставляют. Поэтому дедушка иногда меня так катает. И мы общаемся. Не словами, но мы и без слов друг друга понимаем.

– Круто! Хотелось бы мне такого дедушку! – вклинился в разговор Макар. – А что это с ним? Он нас слышит? А почему он такой? Нет, ничего не подумайте, я просто… Вы только не обижайтесь!

Старик, видимо, глухим вовсе не был и прекрасно слышал, что говорил Макар, потому что развернулся к парню и улыбнулся ему своей жуткой улыбкой-оскалом. Иван аж содрогнулся, а Макара даже не проняло.

– Дедушка таким не был, – улыбнулась неожиданно Евгения, и улыбка у нее оказалась загадочной и невинной, как у Джоконды. Иван невольно задумался, видел ли он когда-нибудь, как улыбается Евгения. – Это я виновата в том, что он таким стал. Плохо, с одной стороны. Но, с другой, мы теперь можем общаться всю мою жизнь. Он никуда не денется, всегда будет со мной.

– А как вы в этом виноваты? Расскажите! – заинтересовался Макар.

– Хорошо. Тем более что мне надо подготовить вас к тому, куда мы едем. Да и хорошо наконец-то поговорить с приятными понимающими людьми! И отдохнуть немного от теней, – ответила Евгения и принялась рассказывать.

– Мы с дедушкой всегда были близки. Когда я родилась, бабушки уже не было, но дедушка стал мне одновременно и бабушкой, и дедушкой, и родителями. Мои родители еще только учились на втором курсе института. Они оба хотели стать инженерами, а тут – любовь. Куда сильнее мечты. И неожиданная беременность мамы. Ну что делать, поженились и стали ждать меня. Мой папа – приезжий. Его родители остались в Казахстане. А у мамы был только папа, мой дедушка. Из-за того, что я родилась, мама хотела бросить институт и заниматься моим воспитанием, а папа пошел работать. И тоже думал оставить учебу. И тогда пришел мой дедушка и заявил, что им нужно доучиться и стать отличными специалистами, а моим воспитанием займется он. Так и вышло. Я всю неделю жила у дедушки, а мама с папой учились. Так было проще всем. У родителей и места-то своего не было, оба жили в крошечной комнатке в общежитии. А у дедушки был дом. Пусть тоже небольшой. Но нам двоим в нем было прекрасно. А еще этот домик находился на железнодорожной станции, и я каждый день могла видеть поезда. Поезда были моей страстью! Я даже мечтала, когда вырасту, стать проводницей. И, наверное, стала бы. Мне тоже хотелось, как и дедушка, быть связанной с железной дорогой. Ведь мой дедушка – стрелочник.

– Погоди, мы сейчас сидим рядом с самим Вениамином Шумовым? – с несколько наигранной торжественностью спросил Иван. Все еще сложно ему было принять такой ход событий.

– Он самый. Я так рада, что вы его знаете! – простодушно обрадовалась Евгения, и Иван устыдился. Увы, знакомо им с Евой имя Вениамина Шумова было в связи со случившейся в девяносто третьем году катастрофой.

– В тот день, когда все произошло, я тоже была у дедушки, – продолжила Евгения. – Мне уже было семь лет, родители давно окончили институт и стали инженерами. И хоть они не уехали, как когда-то мечтали, в какое-нибудь захолустье, а остались в Москве, я все равно частенько гостила у дедушки. Вот и в тот день была у него. По ближайшей к дому ветке должен был пройти пассажирский поезд, и я была вся в предвкушении. Мне нравилось смотреть, как дрожат и даже подпрыгивают на столе стаканы с чаем в серебряных подстаканниках. У дедушки было два таких подстаканника, уже черных от времени. Настоящих серебряных! Один для меня. Другой – для него. И мы с ним часто пили чай с сахаром вприкуску, «по-старинке». Так вот, должен был пройти состав. Я любила пассажирские и частенько махала людям из окна. Дедушка в эти моменты оставлял меня дома, чтобы меня не затянуло под поезд. Но мне и из окна все было прекрасно видно. Вот и тогда я заняла уже свое место на подоконнике. Раздался гул приближающегося поезда, на столе задребезжали стаканы, заплескался горячий чай в них. Я приготовилась махать людям. Как вдруг с противоположной стороны выехал другой поезд. Очень тяжелый и покрытый бронью, как танк. Несовременный. А с другой стороны показался пассажирский состав. Я успела увидеть, как куда-то побежал, крича и размахивая руками, дедушка. А потом раздался жуткий грохот. И окно заволокло чем-то серым. Будто на него опустили штору. Я испугалась до такой степени, что упала под стол и лежала там долго, закрыв уши руками. Но опомнилась от мысли, что с моим дедушкой могло что-то случиться. Потому что он долго не приходил за мной. Тогда я поднялась и выглянула в окно. То, что я там увидела, было ужасно: развороченный состав, облака пыли и дыма. Кто-то кричал, кто-то стонал. Я выскочила на улицу и увидела бегущего к домику дедушку. Я никогда не видела его таким… Бледным, напуганным. Он велел мне сидеть дома и не высовываться. Я так и сделала. За мной приехала мама и увезла меня. А дедушку обвинили в случившемся. Будто он неправильно перевел стрелку, и из-за этого случилось крушение. Очень много людей погибло. Я проплакала неделю. И из-за людей. И из-за дедушки. Лишь однажды за ту неделю мне удалось его увидеть: он приехал к нам, уже седой. Это был не мой дедушка. Это была его тень. Я забралась к нему на колени и крепко прижалась. И только когда закрыла глаза и вдохнула его запах – табака и шерсти от свитера, успокоилась. Я спросила его, видел ли он тот странный поезд-танк, который столкнулся с пассажирским поездом. И он ответил, что видел. Тогда я сказала, что надо всем рассказать, что дело не в стрелке! Но дедушка возразил, что ему никто не поверит. Потому что на месте катастрофы оказался лишь один поезд. А бронированный куда-то исчез.