Кровососы - Тимоти С. Вайнгард

Один «веселый парень» спокойно объяснил Дефо, что когда молодые женщины «из родных краев попадают на болота, в туманы и сырость, их комплекция меняется, у них случается лихорадка или две, и они редко выживают здесь полгода или год, самое большее. А потом, – сказал он, – мы снова отправляемся на нагорья и берем новых жен». Детская смертность тоже была очень высока.

Герой «Больших надежд» Диккенса семилетний Пип – сирота. Его родители «и пять… маленьких братцев, рано отказавшихся от попыток уцелеть во всеобщей борьбе», умерли, став жертвой малярии на Фенских болотах. В начале романа Пип оплакивает умерших близких на местном кладбище, рассказывая о родных местах: «Мы жили в болотистом крае… плоская темная даль за оградой, вся изрезанная дамбами, плотинами и шлюзами, среди которых кое-где пасется скот, – это болота; что замыкающая их свинцовая полоска – река; далекое логово, где родится свирепый ветер, – море; а маленькое дрожащее существо, что затерялось среди всего этого и плачет от страха, – Пип». Позже Пип говорит человеку, сбежавшему из плавучей тюрьмы на Темзе: «Тут очень нездоровое место, очень сырое… Вы лежали на земле, а этак ничего не стоит схватить лихорадку. Или ревматизм».

Когда во второй половине XVII века люди поняли всю опасность жизни среди миазмов болотных графств, многие решили перебраться подальше, в американские колонии. Судя по спискам отъезжавших и корабельным документам, 60 процентов поселенцев и наемных слуг первой волны прибыли из малярийного пояса Англии. Они покинули Англию, чтобы укрыться от малярии, но сами послужили переносчиками болезни в рамках Колумбова обмена. В Новом Свете они страдали не только от прежней малярии, но и от других разновидностей этой болезни, в том числе и смертельной falciparum. Трагическая реальность, как мы увидим, заключалась в том, что новые места оказались гораздо хуже тех, которые они решили покинуть.

Болотные жители искали убежища от малярии не только в американских колониях, но и в Ирландии. Так родилась популярная поговорка: «С фермы в Фенс, из Фенса в Ирландию».

Сегодняшнее разделение Ирландии на Ирландию и Северную Ирландию самым прямым образом связано с расселением преследуемых малярией английских фермеров с Фенских болот в XVII веке.

Яростная вражда Ирландской республиканской армии и Ольстерских добровольческих сил в союзе с британской армией, сотрясавшая все Британские острова, стихла лишь недавно.

Комары заставили 180 тысяч английских фермеров-протестантов бежать в католическую Ирландию, где они поселились среди английского мелкопоместного дворянства и шотландских протестантов, которые бежали от гражданской войны 1642–1651 годов. Пестрое протестантское население Ирландии создало то, что в XVI–XVII веках стали называть «Эрли, Манстер, Ольстер и другие плантации». Иммиграция и территориальные притязания разожгли националистическую и религиозную войну, породив вражду между английскими протестантами и ирландскими католиками. Эти плантации оказали явное и глубоко негативное влияние на историю Ирландии. Комары занялись формированием карты Изумрудного острова, но не забыли о его шотландском соседе.

Во время религиозной гражданской войны в Англии фанатик-протестант Оливер Кромвель вместе со своими сторонниками сумел свергнуть короля Карла I и английскую монархию. Он правил Англией почти десять лет, провозгласив себя лордом – протектором Англии, Шотландии и Ирландии. И он же устроил шотландцам и ирландцам-католикам почти что настоящий геноцид.

За время своего короткого правления Кромвель расширил владения Англии на Карибах, присоединив Ямайку. Он начал войну с голландцами за колониальную торговлю и господство на морях. Он не мог пережить, что огромная английская армия и флот сидят без дела. Англия, Ирландия и Шотландия переживали религиозные волнения, поэтому свободная армия буквально напрашивалась на потенциальный (и вполне вероятный) бунт против сурового протестантского правления. Используя эти силы для далеко идущих имперских планов, можно было объединить раздробленные фракции, обеспечить армию высокой целью, разграбить испанцев и максимально отдалить возможную революцию. Хотя Кромвель отказывался принимать хинин от малярии, старая добрая война могла стать для него тем, что доктор прописал.

Западная кампания Кромвеля началась в 1655 году. В Америку отправился крупнейший флот в истории – тридцать восемь кораблей. Почти половина из девятитысячной армии прибыла из Англии. Большую их часть составляли «рыцари ножа, обычные мошенники, воры, карманники и прочий сброд, который долгое время жил ловкостью рук и смекалкой и которому прямое место было в Ньюгейте [печально известная лондонская тюрьма]». Остальные три-четыре тысячи – это были разбойники, пираты и слуги. Их набрали на свободном от малярии острове Барбадосе. Старший офицер экспедиции называл свою армию «самыми невежественными и беспутными людьми, каких мне доводилось видеть».

Вот такая пестрая армия в апреле 1655 года совершила пробное нападение на испанский форт Санто-Доминго на острове Эспаньола. Англичане быстро прекратили осаду, потеряв тысячу человек, причем 700 из них умерли от болезней, переносимых комарами.

Неудача англичан не устрашила, и они обратили свой взгляд на основную цель, Ямайку, где проживало 2500 испанцев и рабов. За неделю англичане захватили остров с минимальными потерями, а испанцы отступили на Кубу. Но комары своего поста не оставили. Они процветали на острове, поскольку Эль-Ниньо обеспечил их теплом и влагой – идеальные условия, чтобы наброситься на девять тысяч свежих, не обладающих иммунитетом и очень вкусных англичан. Современник писал: «В такие моменты эти насекомые собирались в стаи и начинали войну с каждым, кто осмеливался вторгаться на их территорию». Три недели малярия и желтая лихорадка убивали 140 человек в неделю. Через шесть месяцев после высадки на Ямайке из 9000 англичан на ногах осталось менее трети. Опытный ветеран Роберт Седжвик так описывал эту «комариную резню»: «Странно видеть молодых, полных сил мужчин – а через три-четыре дня провожать их в могилу. Они быстро умирали от лихорадки, малярии, дизентерии». Сам Седжвик умер от желтой лихорадки через семь месяцев после прибытия на Ямайку.

К 1750 году на алтарь болезней, переносимых комарами, было положено достаточно жизней солдат и поселенцев, чтобы обезопасить остров и сформировать успешное производство сахара. К тому времени на острове проживало 135 тысяч африканских рабов и 15 тысяч английских плантаторов. Британская меркантилистская экономика рабского труда окончательно сложилась и стала процветать. Захват Ямайки у Испании стал последним серьезным вооруженным конфликтом на Карибах. После этого европейские империалисты более не делили острова силой оружия[56].

Ямайка пополнила растущий список английских территорий на Карибах, где уже числились Бермуды, Барбадос, Багамы и полдюжины мелких островов из Малых Антильских. Чтобы получать прибыли от растущей Британской империи и развивать родной остров, Кромвель издал ряд Навигационных актов, призванных укрепить английскую меркантилистскую экономику. Первым своим указом Кромвель потребовал, чтобы все английские товары – сырье из колоний и товары из Англии – проходили через английские порты. Для стимулирования английских торговцев и обеспечения инвестиций заморских предприятий Шотландию из этого указа исключили. Ей было запрещено торговать с английскими колониями. Впрочем, Кромвель прожил недостаточно долго, чтобы ощутить экономические последствия своих указов.