Ричард Длинные Руки - курпринц - Гай Юлий Орловский

Он посмотрел на карту, как курица, наклоняя голову то направо, то налево.

— Да, — согласился он, — мы прем весьма прямо. Это сбивает с толку, согласен. Но почему они тогда, получив известие, что мы прошли мимо другими дорогами, не пускаются вдогонку?

— Недооценивают, — сообщил я. — Благодаря стараниям сэра Норберта наша численность держится в тайне. Более того, запускаем слухи, что нас втрое меньше, чем на самом деле…

Он кивнул.

— Ну да, а еще выучка наших ребят превосходит все, что у них есть.

— Как и доспехи, — сказал я безжалостно, — луки, пики… В общем, они уверены, что нас все равно перемелют там, в глубинах их империи. Потому, видя, что мы прошли мимо, просто снимаются с лагеря и продолжают свой путь на юг, где надеются дойти как минимум до Большого Хребта.

Он покачал головой.

— Только бы Меганвэйл и Зигмунд не подкачали. В таких масштабных сражениях они еще не участвовали!

Клемент кашлянул и сказал твердым голосом:

— Зигмунд не сдвинется с места!..

Я сказал кисло:

— По сведениям от Лиутгарды, Зигмунд выдвинулся вперед и сам наносит удары.

— Зато Меганвэйл, — заметил Норберт, — очень опытный полководец и участвовал не просто в масштабных сражениях, но и с боями вел всю армию королевства Варт Генц на Турнедо, ломая сопротивление прекрасно вооруженной и обученной армии Гиллеберда… Он устоит!

Епископ Геллерий, что неизменно присутствует на таких советах, обронил ревниво:

— Не забывайте, там войска всего Варт Генца!.. Верховные лорды Хродульф, Хенгест, Леофриг и Меревальд костьми лягут, но не пропустят врага в свое королевство!

— А еще там армия Вендовера, — напомнил я, — армия Шателлена, там доблестнейший сэр Растер с несокрушимыми троллями, там наш друг Геллермин… все верно, справятся. Давайте лучше подумаем о своей шкуре. Что из себя представляет король Иоанн-Георг, кто знает?

Они переглянулись, затем взоры разом обратились к Норберту.

Он развел руками.

— У меня полевая разведка, а не дворцовая. Все, что мы знаем, что король Иоанн-Георг вообще-то тиран. Он жестоко подавлял оппозицию, в его тюрьмах всегда полно народу, а уж казни по его указам вошли в поговорку.

Альбрехт пробормотал:

— Я не против тиранов, вон наш принц еще какой гад, но как-то терпим же?

Палант возразил наивно:

— Так с ним же побеждаем!

— Вот-вот, — сказал Альбрехт нравоучительно, — а у этого Иоанна-Георга одни поражения. Тиран — это хорошо, когда он прав, да еще когда он наш, не так ли?

Сулливан уточнил:

— И когда он победитель, это еще важнее. Что скажете, ваше высочество?

— Хорошего вы обо мне как бы мнения, — буркнул я. — Но граф Альбрехт прав, население предпочитает жизнь в тепле и сытости, чем в бедности и непонятной демократии. Потому мы и пойдем к победе гуманной автократии и либерального тоталитаризма, чтобы народ жил в безопасности!

— От кого?

— От внешнего влияния, — ответил я твердо. — И закордонного разложения наших целомудренных нравов.

— От внешнего… а от внутреннего?

Я сказал громче:

— А внутри только я!.. Меня можно не опасаться, я свой. Если и удавлю кого, то ввиду государственной необходимости. Ничего личного! Только для Отечества, которого нет, но которое, как я уже сказал, будет как-нибудь в отдаленном, но смутно зримом будущем. В общем, пока выводы отложим до более близкого ознакомления с Ирамом и этим тираном Иоанном-Георгом. Палант прав, тираны вообще-то не имеют права на существование, если они не ведут народы от победы к победе во славу!

Этой ночью я снова ушел птеродактилем под облака и, пока набирал высоту, размышлял, что мне вообще-то везет насчет магии. Обычно у моих противников ее поменьше, но это объясняется тем, что маги вообще не спешат на службу королям, если, конечно, настоящие маги, а не какие-то недоучки или неудачники.

Настоящие в королях не нуждаются, потому и мне как-то не удается поставить себе на службу хоть малость стоящих. Вот даже в Гандерсгейме, где я разрушил их источник магии, и то не хотят идти на службу. Приходится их как-то хитростью приучать к научным исследованиям.

Единственное, в чем преуспел, это сам нахватал, но здесь тоже везение ни при чем. Просто я восприимчивее, быстрее схватываю принципы, как что может работать, а как и не стоит пытаться. Ну и еще, конечно, как бы это сказать точнее, способность древних вещей… или нет, не вещей, а общей защиты от дурака признавать меня более взрослым… в смысле, срабатывать в моих руках и в то же время оставаться мертвой железкой в руках жителя этого мира.

Потому, видимо, вот идут грандиозные сражения, однако совершенно не вижу применения мощной или хотя бы заметной магии, колдовства, чародейства, хотя в нужном месте и в нужный момент могли бы в каких-то случаях решить даже исход отдельно взятого сражения.

Правда, на такие случаи за всем бдят священники и монахи, но, думаю, дело в другом. Жизнь идет сама по себе, а магия по себе — потому что любому из нас по нашей человеческой сути жаждется понимать, что именно и зачем мы делаем. Мы должны видеть причину и следствие, так что науке быть и развиваться, это как бы развитие нашего «я», а магия и непонятна, и сложна, и сами маги, достигнув хоть какой-то малости, тут же перестают служить даже королям, они сами себе короли, и начинают служить только себе.

Что, мелькнула мысль, вообще-то сделал бы любой разумный человек.

Я мерно, но мощно взмахивал крыльями, поддерживая постоянную скорость. Слабого света звезд вполне достаточно, внизу проплывает холмистая равнина, дорог не видно, городов почти нет, мир Ирама населен не слишком уж…

Ага, вон наконец-то Зондерсгаузен, достаточно крупный, но даже сверху видно, что провинциальный. Можно представить себе, какие остальные города. Все-таки столица обычно располагается в самом крупном, самом защищенном и самом богатом из городов.

Я даже не стал делать круг над городом, здесь пока все ясно, дальше потянулась тонкая нитка дороги, в свете луны ее отчетливо видно по характерному блеску от вытоптанной земли. Иногда она исчезает в незримости даже для меня, но все-таки выныривает снова, хорошо, а дальше будет Пекланд, хотя сверху вряд ли увижу четко прочерченную по земле жирную красную линию…

Если провести армию слева от столицы, что значит южнее, то вскоре упремся в высокие, даже слишком высокие горы. К счастью, не горная гряда, загораживающая путь, а некое гнездо гор, где основания слились, а сами они сплотились так, что хочется назвать их соплеменными.

Армия пройдет справа или слева, там видны дороги, но меня интересует, что там дальше, когда минуем эти чертовы горы, как же не люблю эти бесполезные и непригодные для жизни образования…