Мертвое небо - Александр Мазин

– Завтра на всех башнях Конга поднимут белые флаги,– сказал он.

Данил не понял: он плохо знал обычаи Конга.

– Траур,– сказал Сантан.– Вчера, в шестой день третьего месяца осени умер мой отец, Тилод Зодчий.

О Ниминоа Данил вспомнил только под утро.

Виг и Турфанг спустились в подвал . Пленница уже была здесь, растянута между четырьмя кольцами.

– Холодно,– жрец поежился.– Почему печь не топишь? – сердито сказал он палачу.

– Приказ вашей мудрости,– ухмыльнулся одноногий.

Увечье не лишило его чувства юмора.

– Десятник! – рыкнул Виг, и палач заковылял к очагу.

Пока он возился с растопкой, чародей подошел к пленнице, заглянул ей в глаза.

– Ну что, хуридитка,– сказал он.– Одумалась?

Длинный на этот раз сбросил свое тряпье, оставшись только в красной набедренной повязке. На груди его была изображена черная бычья голова, выдыхающая красное пламя. Голый, он не выглядел оборванцем. Наоборот, обрел какое-то неопределимое величие. Ниминоа он внушал страх. Во имя Величайшего! Что ему нужно?

Человек с головой быка угадал ее мысли.

– Как тебя зовут? – спросил он.

– Ниминоа,– прошептала девушка.– Дочь купца Гривуша из Кариомера.

– Гривуша? – повторил жрец.– Что ж, хорошее имя для контрабандиста-хуридита. Это он был с тобой?

– Моего отца убили святые братья,– монотонно произнесла Ниминоа.

– Сочувствую,– холодно сказал человек с бычьей головой.– И кто же был с тобой?

– Светлорожденный Данил Рус,– Ними знала: длинный ей не поверит, но цеплялась за имя как за последнюю надежду. Это имя – все, что у нее осталось.

– Жаль,– сказал человек с бычьей головой.– Палач, ты закончил с дровами? Отлично! Займись-ка своей главной работой.

– Погоди,– остановил палача Виг.

У командующего возникло ощущение: что-то не так. А ощущениям своим Виг доверял.

– Может, колдунья говорит правду, Турфанг?

– Правду? – Жрец улыбнулся.– Правду, которая заключается в том, что светлорожденный из рода Русов якшается с Алчущим Силы и нянчит колдунью-хуридитку?

– Думаешь, это невозможно?

– Не думаю, а уверен! – отрезал жрец.– Палач! За работу!

Турфанг был сердит. Внезапная смерть Владыки Конга попахивала магией. И он, жрец Быкоглавого, должен сейчас лететь в Ангтьян, а не возиться с упрямой хуридиткой.

Кнут свистнул в воздухе и с характерным звуком полоснул по коже. Ниминоа вскрикнула. Кнут свистнул еще раз…

– Раньше ты не мучил девушек, Виг,– раздался спокойный голос.

Командующий обернулся: на лестнице стоял человек. Первая мысль: как его пропустила стража? А вторая…

Командующий поднялся, мотнул головой, словно отгоняя наваждение: нет, глаза его не обманывали. Но это же невозможно!

Ниминоа подняла голову. Слезы туманили глаза, но ни слезы, ни боль не могли помешать ей узнать того, кто пришел. Это было невозможно, но – было. В пятнадцати шагах от нее на ступенях каменной лестницы стоял светлорожденный Данил Рус.

– Освободитель! – воскликнул Виг.– Сантан!

Пришелец улыбнулся. О, командующий помнил эту улыбку! Виг просиял. Он вновь почувствовал себя молодым. Освободитель! Конечно, разве Тилод – не его отец? Разве не долг сына – явиться на похороны отца?

Турфанг схватил командующего за плечо, с силой встряхнул:

– Глупец! – зарычал он.– Это морок! Прочь!

– Ба! – сказал пришелец мощным басом северянина Нила Биоркита.– Никак кое-кто отрастил себе бычьи рога? А как насчет остальных причиндалов?

Пришелец шагнул вперед, а Турфанг отпрянул.

– В сторону! – закричал жрец Вигу, оказавшемуся между ним и пришельцем.

Командующий отскочил к стене. Он не знал, верить ли собственным глазам или словам старого друга? В любом случае, встать между двумя чародеями может только самоубийца.

Пришелец, так похожий на Сантана Освободителя (ничуть не изменился за все эти годы), все еще улыбался. Улыбался, даже когда черная бычья голова на груди жреца вдруг ожила, повернулась и выдохнула тугую красную струю пламени. Но струя не долетела до цели. Пришелец двинул бровью – и огненный стол ослабел, согнулся к полу и рассеялся. Пришелец поднял руку и сделал такой жест, будто вывинчивал пробку из бурдюка. Турфанг взвизгнул неожиданно тонким голосом, ноги его оторвались от пола. Извиваясь и дергаясь, как вытянутая из норы змея, жрец медленно перевернулся в воздухе и повис в локте над полом головой вниз.

Ниминоа не верила своим глазам. Перед ней стоял Данил, но Данил не мог…

Не обращая внимания на изрыгающего проклятия жреца, пришелец подошел к пленнице, шепнул что-то – и ремни, обвившие ее руки, рассыпались, а следы от кнута исчезли. Колени Ниминоа подкосились, но пришелец шепнул еще одно слово, и невидимые руки подхватили девушку…

Спаситель наклонился к Ниминоа, и девушка поняла: это не Рус. Только очень похож на Данила.

– Ними, девочка,– произнес спаситель по-хуридски голосом Гривуша.– Не бойся. Я не позволю им тебя мучить.

Незримые руки все еще держали Ниминоа в нежных объятиях, а похожий на Данила незнакомец уже отошел от ее. Двигался он странным скользящим шагом, почти не касаясь пола. Незнакомец остановился перед Турфангом. Жрец рычал от бессильной ярости и унижения.

Незнакомец поднял ладонь, и жрец «всплыл» еще на пару локтей. Пришелец заглянул ему в глаза.

– Прекрати,– спокойно сказал похожий на Данила незнакомец. И Турфанг заткнулся. Пришелец с полминуты глядел на него, потом щелкнул пальцами: жрец медленно опустился на пол, тут же сделал попытку подняться, но не смог справиться с головокружением.

Незнакомец глянул на палача, предусмотрительно убравшегося подальше.

– Помоги ему,– приказал человек, похожий на Данила.– А то еще голову расшибет.

Наконец наступила очередь терявшегося в догадках капитана-коменданта Ангбиона.

– Виг,– строго сказал пришелец.– Я знаю, что могу тебе доверять. Позаботься о девушке. Как о своей дочери. Не подведи меня, Виг!

– Да, Освободитель!

Командующий больше не сомневался. Он помнил: когда Сантан просит – ему невозможно отказать. И не верить – невозможно.

– Ты еще вернешься? – спросил старый воин.

Сантан улыбнулся. Той, прежней улыбкой восемнадцатилетнего юноши-певца.

– Да, Виг,– сказал он.– Конечно, я вернусь.

* * *

– О ней позаботятся,– сказал Данилу тот, кого когда-то звали в Конге Освободителем.– Теперь, светлорожденный, займемся делами твоей родины.