Реквием - Ульяна Соболева

— Назвалааааа.

— Но ты же ему не скажешь?

— Еще как скажу.

— Мама. Я сама… я назову. Когда смогу. Я обещаю.

Я улыбнулась и обняла ее, прижала к себе, потом отстранилась и обхватила лицо Карины ладонями.

— Я такая счастливая, милая. Такая счастливая, что мне даже больно.

— Я вижу. Ты так его любишь, — дочка прижалась лбом к моему лбу, — а я счастлива, потому что ты счастлива и наконец-то улыбаешься, мама. Ты столько смеялась, как никогда за всю нашу жизнь.

— Ты же хочешь, чтобы мы с ним жили вместе? С ним и с Дашей? Скажи честно.

— Конечно, хочу. Он мне нравится. Ты же знаешь. Очень нравится. А Дашка. Она конечно странная, но с ней интересно. Разберемся, мам. Все хорошо будет. Ты сегодня не об этом должна думать.

— Обязательно, все хорошо будет. Я точно знаю.

На глаза навернулись слезы.

— Так. Вот даже не думай разводить сырость — тушь потечет.

— Подуй мне на глаза.

В этот момент в дверь позвонили. Карина нахмурилась и бросила взгляд на часы.

— Это он. Не выдержал, приехал раньше, — я вскрикнула и бросилась к двери.

— Мам. Не открывай.

— Это почему?

— Ну, я выкуп за тебя стребую.

— Вот ты…

В дверь позвонили еще раз.

— Мы идем. Сейчас.

Я пойму, что ты больше не придешь, раньше, чем это случится. Я почувствую. Любящее сердце никогда не обманывает…

(с) Просторы интернета

— Макс, тебя прям не узнать. В ЗАГС собрался, что ли? — наблюдая за братом, котрому пришлось сменить свои вечные джинсы и кожаную куртку на элегантный костюм, я еле сдержал смешок. До начала свадебной церимонии оставалась пара часов, а мы должны были забрать Лену и Карину.

— Граф, да я чувствую себя гребаным клоуном. Как ты ходишь в этом чистоплюйском шмотье каждый день? Не тошнит? — сел на переднее сиденье и с силой захлопнул дверь.

— Привыкай, брат. Нас ждут великие дела. Будем серьезными дядями, которые решают вопросы в просторных кабинетах…

— Ой, слышишь ты, дядя. Не порть настроение, давай лучше выпьем вискаря, а? У меня есть охеренный Чивас. Я вообще жадный и хрен бы ты дождался от меня такого угощения, но так уж и быть — не каждый день брат женится…

— Макс, если ты думаешь, что я дам тебе сейчас нажраться, то ты меня плохо знаешь. Весь беспредел потом. Кстати, кольца у тебя?

— Какие кольца? Мне никто ничего не говорил.

Увидев мое слегка побледневшее лицо, Макс ухмыльнулся — пришел его черед издеваться.

— Да успокойся, братец. У меня, конечно. Вот что за люди — сами себе на шею поводок натягивают. Может, передумаешь?

— Я тебе сейчас точно налью — тебя по-другому не заткнуть, да?

— Ну ладно-ладно, остынь. Волнение на тебя плохо влияет, братишка. Отбивает чувство юмора под чистую.

Смотрю на этого засранца, который сейчас вовсю пытался меня задеть, но понимаю: я рад, что он рядом. Знаю, что и он чувствует то же самое, несмотря на напускное недовольство и ворчание. Потому что так и должно быть в настоящей семье. Все говорят о том, как важно уметь разделить горе. Но потребность разделить радость еще больше. Проблем у нас всегда хватало, впереди — еще более сложные времена. Наша последняя вылазка дала понять, что врагов у нас больше, чем мы могли предположить. А учитывая то, что Макс "вернулся в семью", все его прежние договоренности с Лешим стали неакутальными и последний вряд ли спустит это на тормозах. Только в душе вместо бесопокойства скаждым днем крепло ощущение уверенности. Когда ты чувствуешь, что не один. И хотя мы не расли вместе, а жизнь сложилась так, что мы, по всем законам логики, должны были ненавидеть друг друга, нам удалось вовремя увидеть то, что важнее — то, что нас объединяет. Мы с Максом не обсуждали больше то, что произошло. Один раз напились вместе до потери пульса, вывалили друг другу на голову все претензии и пошли дальше. Как-то само собой сложилось все.

Мы подъехали к дому Лены. Посмотрел на свои руки, которые с силой сжали руль — в этот раз их пробирала дрожь от нетерпения. Увидеть, увезти, сделать своей, навсегда, до последнего вздоха. Припарковались возле подъезда и вдвоем вышли из машины, я поднял голову вверх, выцепив взглядом ее окна. Вытащил из кармана пальто сотовый и стал набирать ее номер. Говорят, что любви не нужны никакие формальности и подтверждения, а я хотел именно этих простых штрихов в нашей картине счастья. Дать им, моим девочкам, свою фамилию. Называть Лену женой. В конце концов сделать именно то, чего так желал много лет назад.

— Черт, сорок минут без сигарет, охренеть. Брат называется, в машине не курить, бла-бла-бла… — Макс продолжал ворчать и увидев, куда устремленмой взгляд, продолжил в своем стиле. — Вы только посмотрите… Принц приехал за принцессой, а она не ждет его у окошка. Какая жалость…

— Она не отвечает на звонок… Что за хрень.

— Да успокойся ты. Ты как будто женщин не знаешь с их приколами. Она пока один глаз накрасит, ты уже душ примешь, оденешься и машину прогреешь. А тут их у тебя целых две. Расслабься, братишка. Никуда не денутся…

— Она знает, что мы опаздываем… Я уже четвертый раз звоню. Я поднимусь, потороплю. Мы скоро будем.

Быстрым шагом направился в подъезд и вызвал лифт. Пока поднимался на шестой этаж, чувствовал, как покалывает в кончиках пальцев, а дышать от распирающего в груди волнения становилось все труднее. Еще несколько мгновений… вот сейчас, дверь откроется, и я наконец-то увижу их обеих… Перед глазами, словно кадры из фильма, мелькали картинки: я звоню в дверь, и две самые красиве и самые любимые девочки в мире бросаються мне в объятия. С радостным блеском в глазах, искренними улыбками и криками восторга. Именно этого момента я, сам того не подозревая, ждал все тринадцать лет. И наконец-то дождался…

Только когда двери лифта открылись, я замер… Сердце притаилось, словно боясь нарушить образовавшуюся внутри тишину, давало кратковременную отстрочку, пока еще не пришло чувство недвигающейся беды… Дверь в квартиру была открыта настежь… Словно отсюда кто-то убегал столь быстро, что не пожелал ее даже прикрывать.

Хриплый шепот надежды зазвучал жалко и неубедительно, падая на колени от мощных ударов предчувствия. Стальные тиски сомнений сомкнулись сильнее, вытягивая нервы в тонкую звенящую струну.

Я вбежал в коридор и увидел разбитое настенное зеркало и сметенные с комода у входа флаконы духов… Сердце заколотилось с такой силой, что меня одновременно бросило и в жар, и по позвоночнику пополз леденящий страх. Что здесь произошло? Что, вашу мать, здесь произошло? Мы же говорили всего час назад и все было нормально. Горло парализовал удушающий страх, ноги казались ватными, они словно прирасли к земле и не позволяли мне сделать ни шага… "Не иди туда. Не иди".