Время лечить засосы - Карин Риверс

8. Деньги.

Около 12:00

Я позвонила Кики, стоя на углу. Было холодно, и только что пошел снег. Можно было бы им полюбоваться, если бы только я так сильно не боялась.

Я. Мне очень плохо.

Кики. Успокойся.

Я. Не могу. Мне нужна сигаретка.

Кики. Ты же не куришь!

Я. Сейчас и начну.

Кики. Врушка.

Я. Хорошо. Просто скажи, что все будет нормально.

Кики. Все будет нормально. Обещаю. Позвони мне, как только все закончится.

Я. Я тебе позвоню между делом. Из туалета.

Кики. Успокойся, дорогая.

Я. Я спокойна.

Кики. Нет, у тебя гипервентиляция. Дыши так: вдох — выдох — вдох — выход.

Я (дышу). Позвоню тебе, как только смогу.

Я убрала мобильник в карман. Потом снова достала и набрала номер Брэда. Он ответил тут же.

Брэд. Хэйли?

Я. Да.

Брэд. Как я рад, что ты позвонила. Как дела у твоего папы?

Я. Отлично. Просто отлично. Он отмазался.

Брэд. А ты где?

Я. Я… на углу. Не знаю какой улицы. Представляешь…

Брэд. Что?

Я. Снег идет.

Брэд. Все будет хорошо, ты же знаешь.

Я. Да.

Брэд. Увидимся. Все хорошо. И не нервничай.

Я звонила ему на мобильный, потому раздался негромкий звук, который издают мобильники, когда закрываешь их, не нажимая кнопку «отбой». Я послушала еще на всякий случай, вдруг услышу, как он говорит с кем-то еще, но связь прервалась.

Я оставила отпечатки своих ботинок на снежном покрове, тонким слоем устилавшем тротуар. Жаль, что снега так мало, а то можно было бы сделать что-то замечательное. Например, слепить снеговика, снежного ангела или просто снежок.

Хоть что-нибудь.

Но я уже опаздывала. Немного. С этого места виден был ресторан. Симпатичный маленький ресторанчик. Окна запотели, видно, внутри что-то готовили. Наверное суп, подумала я. Или просто кофе. Ресторан выглядел по-домашнему и казался безопасным местом.

Сердце пыталось выскочить из груди. Я сняла перчатки, подняла руки и подставила ладони падающему снегу. Он шел все сильнее и быстрее. На секунду я задумалась обо всем снеге, который видела в своей жизни. Обо всех тех снеговиках, которых слепила вместе с папой. О снежных крепостях. Он всегда застегивал на мне комбинезончик, и мы шли убирать снег с дорожки у дома.

А моя мама все это пропустила. На минуту я по-настоящему испугалась, но потом это ощущение прошло. Я положила пальцы левой руки на запястье правой и нащупала пульс. Посчитала его. Это привычка. Так я понимаю, что я в норме. Пульс был семьдесят пять ударов в минуту. Тук-тук. «Ладно, — сказала я себе. — Неважно, что случится, но эта улица останется здесь. И снег тоже. А сердце будет по-прежнему биться. И все будет хорошо».

Я посмотрела на часы.

12:11. Я опоздала на одиннадцать минут. Я выпрямилась и побежала по улице. Решила, что если побегу быстро, то не смогу остановиться. Или свернуть и побежать в другую сторону.

Я практически ворвалась в ресторан и пулей метнулась мимо столиков в туалет. Ни на кого не глядя. Я не могла дышать. Казалось, я вот-вот грохнусь в обморок. Никогда в жизни так не нервничала. Я побрызгала себе в лицо водой, окончательно смазав косметику. Не понимаю, как женщины в кино умудряются это делать, не портя макияж, и потом выглядят свежо с капельками воды на коже.

Кроме испорченного макияжа, все остальное было в норме. Вчера вечером Джул покрасила мне волосы в темно-каштановый цвет, когда я зашла к ней одолжить какую-нибудь одежду. Разумеется, немного краски оказалось и на моем лице, и, кажется, ее теперь не смыть, но зато волосы блестят и имеют здоровый вид.

— У тебя чудесные волосы, — сказала Джул. — Правда. Они выглядят необычно.

Она валялась на кровати посреди горы одежды, которую я мерила и отбраковывала.

— Ты похожа на Эшли Джадд в том фильме, где она снималась с симпатичным австралийцем.

— Да? — с сомнением в голосе спросила я. — Не думаю. Мне кажется, у нее в том фильме совсем короткая стрижка.

— Хорошо, — не сдавалась Джул. — Тогда это вариация прически Рене Руссо, в темном цвете, как в том фильме, где еще был Джеймс Бонд, но фильм был не про него. Там она еще все время ходила в красивых платьях.

— Хм. Хотелось бы верить в это. У Рене Руссо в том фильме были действительно красивые волосы. — Мне нечего надеть.

— Да ей плевать будет на твой прикид, — заметила Джул. — Наверное, она сейчас нервничает еще больше твоего. В конце концов, это ведь она ушла от вас.

— Ты права.

Джул соскочила с кровати, свалив кучу свитеров на пол.

— Ты же не на свидание идешь, — сказала она, внимательно разглядывая мой свитер. — Этот свитер для свиданий, а не для встреч с мамами.

Почему-то из-за этих слов я расплакалась.

— Не реви, — велела Джул и обняла меня. Отчего я заплакала пуще прежнего. Джул никогда меня не обнимала. По крайней мере, уже давно. С тех пор, как мы были маленькими.

— Но что же мне надеть? — завыла я. — Мне нечего наде-е-е-еть!

— Не знаю, — Джул пожала плечами. — Может, этот? — Она просунула руку в глубь кучи и вытащила черный свитерок с высоким горлом. — Ну, вообще-то, тебе не нужен такой воротник, — добавила она, с пристрастием разглядывая мою шею. — В последнее время не виделась с Брэдом, да?

— Ха-ха. — Я смущенно дотронулась до шеи. Без засосов шея казалась голой. — Может, мы позвоним Кики? Она-то точно знает, что мне надеть.

— Хорошо, — сказала Джул и потянулась за телефоном. Когда Кики взяла трубку, Джул заверещала: — Срочное собрание у меня!

И Кики тоже прибежала. В прямом смысле слова прибежала. Но ни капельки не вспотела. Как обычно.

Иногда я ненавижу Кики. Ну почему она не потеет? Я потею уже от того, что надеваю и снимаю столько тряпок.

Тем не менее, Кики оказалась молодцом. Она отправилась прямиком к шкафу и обнаружила:

1. Черные брючки (вся кошачья шерсть была счищена с них позже);

2. Темно-синий топик, в котором я кажусь: а) голубоглазой и б) хорошенькой;

3. Черные ботинки на низком каблуке;

4. Кожаную куртку.

Именно это и было на мне, когда я прислонилась к стенке в туалете и снова измерила пульс. Девяносто два удара в минуту. Я стала дышать медленно и постаралась успокоиться. В голове я составила список, какой может оказаться моя мама: