Ацтеки. Воинственные подданные Монтесумы - Жак Сустель

Эти переговоры потерпели неудачу из-за решимости жителей Ацкапотсалько разделаться с этим опасным племенем, но до самого конца приход и уход посланников и их беседы с вражеским правителем были обставлены с традиционными церемониями. По крайней мере, когда выяснилось, что не осталось никакой возможности сохранить мир, атемпанекатлю Тлакаэлельцину было поручено отправиться с последним посольством к правителю Ацкапотсалько. Атемпанекатль Тлакаэлельцин принес ему в подарок плащ, корону из перьев и несколько стрел. Вражеский правитель поблагодарил за подарки и попросил передать свою благодарность Ицкоатлю. Затем он подарил ему щит, меч и великолепные воинские доспехи, «желая сделать все возможное, чтобы тот вернулся назад целым и невредимым». Все это происходило в соответствии с правилами учтивого рыцарского церемониала, которые требовали, чтобы враги, собирающиеся вступить в бой, обращались друг с другом со всем уважением.

В то время, когда союз трех городов находился в самом расцвете, скрупулезно соблюдались все сложные правила перед вступлением в боевые действия. В основе такого подхода лежала следующая позиция: город, который они намеревались включить в состав империи, на самом деле уже принадлежал ей по некоему праву – эта официальная позиция была уже упомянута ранее, и если город принимал ее, соглашался подчиниться без борьбы, то тогда от него даже не требовали платить дань: обычно было достаточно добровольного «дара», и мексиканцы даже не посылали государственного чиновника, чтобы ее собирать. Все в таком случае основывалось на дружеской договоренности.

Каждый из этих трех городов имел своих собственных послов, которые по очереди играли каждый свою роль в процессуальных действиях, целью которых было заставить данную провинцию покориться без войны.

Сначала послы Теночтитлана, куаукуауночцин, представлялись властям данной провинции. В особенности они обращались к старейшинам, подробно описывая невзгоды, которые порождает война. Не будет ли гораздо проще, вопрошали они, если ваш монарх примет «дружбу и защиту империи»? И всего-то требовалось, чтобы правитель дал свое слово «никогда не быть врагом империи, разрешать торговцам и их людям приезжать и уезжать, покупать и продавать».

Послы также просили, чтобы правитель принял в свой храм образ Уицилопочтли и отвел ему там равное место с величайшим из местных богов, а также чтобы он прислал в Мехико подарок в виде золота, драгоценных камней, перьев и плащей. Прежде чем ретироваться, послы дарили тем людям, с которыми они разговаривали, щиты и мечи, «с тем чтобы нельзя было бы сказать, что победу над ними одержали вероломно». Затем они покидали город и отправлялись в лагерь, расположенный в каком-нибудь месте на дороге, давая жителям провинции двадцать дней (месяц, по местному календарю) на раздумья.

Если в конце этого времени решение еще не было принято или город не соглашался на эти условия, прибывали послы (ачкакауцин) из Тецкоко. Они передавали правителю этой местности и его сановникам торжественное предупреждение: если по истечении еще двадцати дней они не покорятся, правителя ждет наказание – смерть, в соответствии с законом, который гласил, что его голова должна быть размозжена булавой, если только он не погибнет в бою или, оказавшись в плену, не будет принесен в жертву богам. Точно так же будут наказаны и другие рыцари его семьи и его придворные, согласно пожеланиям трех владык империи. После того как это предупреждение было передано правителю и всем знатным людям провинции, если они покорялись в течение двадцати дней, то им предписывалось ежегодно присылать трем владыкам империи подарки, но не очень большие; и всех их ждала милость и дружба трех монархов. Если (местный) владыка отказывался, то тогда послы немедленно окропляли его правую руку и голову некоей жидкостью, которая должна была помочь ему выдержать яростное нападение имперской армии. Они водружали ему на голову пучок перьев, текпиллотль («знак благородного происхождения»), связанных красной кожаной ленточкой, и дарили ему множество щитов, мечей и другого оружия». Потом они уходили и присоединялись к первым послам, чтобы подождать до конца второй отсрочки.

Если и этот отрезок времени из двадцати дней истекал, а «мятежный» город по-прежнему не хотел покориться, появлялось третье посольство, посланное на этот раз царем Тлакопана, с тем чтобы дать последнее предупреждение. Эти посланники обращались отдельно к воинам города, «так как им придется нести главное бремя войны». Они давали им третью и последнюю отсрочку и ставили перед фактом: если они будут упорствовать в своем отказе сдаться, имперские армии опустошат их провинцию, пленные будут уведены в рабство, а город будет низведен до подчиненного положения. На прощание они раздавали мечи и щиты военачальникам и воинам, а затем присоединялись к двум предыдущим посольствам.

Когда истекал последний срок из двадцати дней, этот город и империя ipso facto[10]оказывались в состоянии войны. И даже тогда они ждали, если это было возможно, чтобы прорицатели указали благоприятный день для начала военных действий. Это должен был быть один из тринадцати знаков, начинающихся, например, с се ицкуинтли («один – собака») и посвященных богу огня и солнца.

Следовательно, мексиканцы сознательно лишали себя преимущества, которое дает неожиданное нападение. Они не только оставляли своим противникам время, необходимое для подготовки обороны, но даже снабжали их оружием, даже если его количество и было чисто символическим. Весь этот стиль поведения, эти посольства, речи и подарки очень ясно демонстрируют рыцарское представление о воине в Америке в те давние времена.

Также следует отдавать себе отчет в том, что в основе этого лежала та мысль, что война – это поистине кара, посланная богом, что в конечном счете именно боги решают ее исход и это их решение должно быть справедливым, не искаженным с самого начала; а так оно и было бы, если бы силы были слишком неравны или если бы врага захватили врасплох и он не мог бы отбиваться.

В то же самое время индейцы, в которых часто можно встретить смесь идеализма и грубого здравого смысла, без колебаний применяли все военные хитрости. До начала самих военных действий они засылали на территорию противника тайных агентов. Эти люди, которых называли кимичтин (буквально: мыши), носили одежду и головные уборы этого края и говорили на местном языке. С такими заданиями также посылали переодетых торговцев, и они возвращались в провинции, через которые проезжали раньше в качестве странствующих купцов.

Это были опасные задания, так как жители городов были настороже. В стране, состоящей из небольших отдельных частей, в которых каждый был известен своим соседям и где одежда, язык и обычаи были свои в каждом месте, оказывалось трудно пройти незамеченным. Раскрытого шпиона, равно как и его сообщников, ожидала немедленная смерть. Но если, с другой стороны, шпион благополучно возвращался домой и давал точный отчет «об особенностях и слабостях той местности и о беспечности или бдительности населения», в награду он получал земли.

Военные хитрости так же широко применялись в сражениях. Отряды воинов могли сделать вид, что спасаются бегством, чтобы заманить врага в засаду. Ночью воины рыли траншеи, которые покрывали листвой или соломой; в них они прятались и выбирались из них только тогда, когда одураченный противник был не готов к их нападению. При помощи такой уловки император Ашайакатль выиграл сражение у Куапанойана и завоевал долину Толука.