Секретные архивы НКВД-КГБ - Борис Сопельняк

— С этим ясно, — прихлопнул бумаги Лихачев. — А в чем еще вы признаете себя виновной?

— Мне тяжело и стыдно об этом говорить, но я должна признать, что сборища на моей квартире зачастую носили откровенно антисоветский характер. Собираясь вместе, мы в антисоветском духе обсуждали внутреннюю политику, клеветали на материальное благосостояние трудящихся, допускали злобные выпады против руководителей ВКП (б) и советского правительства. Мы дошли до того, что в разговорах между собой допускали мысль о свержении советского правительства. Например, артист Кмит, вы его знаете по роли Петьки в фильме «Чапаев», в ноябре 1946 года заявил, что его враждебные настроения дошли до предела, в связи с чем он имеет намерение выпускать антисоветские листовки. Я и моя сестра Мария тут же выразили готовность распространять их по городу.

Думаю, что не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что эти признания записаны явно с чужого голоса. Ну разве может артистка произнести такой малограмотный перл, как «клеветали на материальное благосостояние трудящихся»? А Кмит, он что, круглый идиот, чтобы не понимать бессмысленности затеи с листовками?

Нет, все эти формулировочки родились в профессионально отшлифованном мозгу следователя, в этом нет никаких сомнений. Кстати говоря, много лет спустя это подтвердится. Выяснится, что протоколы допросов во многом сфальсифицированы, что следователь не только задавал вопросы, но и сам на них отвечал, «вставляя в мои ответы термины, один ужаснее и позорнее другого», как напишет Зоя Алексеевна. Полковник Лихачев, сам к этому времени арестованный, будет стоять насмерть и, давая показания, станет утверждать, что недозволенных приемов на допросах не применял.

Это будет позже. Значительно позже. А пока что полковник Лихачев подводил Федорову к самому главному.

— Материалами следствия установлено, — сказал он, — что одними разговорами сборища на вашей квартире не ограничивались. Какие конкретные методы борьбы против советской власти вы обсуждали?

То, что скажет Зоя Алексеевна через секунду или что ее заставят сказать, настолько ужасно, что я просто поражаюсь, как она могла подписать этот протокол! Неужели она не понимала, что подписывает себе смертный приговор?!

— Мне тяжело и стыдно, но я должна сказать, что в ходе ряда враждебных бесед я высказывала террористические намерения против Сталина, так как считала его основным виновником невыносимых условий жизни в Советском Союзе. В связи с этим против Сталина и других руководителей ВКП (б) и советского правительства я высказывала гнусные клеветнические измышления — ив этом признаю себя виновной.

Все, ловушка захлопнулась! Теперь Зоя Федорова была обречена. Признать себя виновной в подготовке террористического акта против Сталина — это, как я уже говорил, подписать себе смертный приговор. Полковник Лихачев, конечно же, ликовал: раскрытие покушения на вождя — это большая заслуга, которая, несомненно, будет замечена и отмечена руководством.

А если учесть, что во время обыска на квартире Федоровой был обнаружен браунинг, то вот оно и орудие убийства. А ее лепет о том, что пистолет подарил знакомый летчик как память о поездке на фронт, ничего не стоит. Пистолет надо было сдать, а раз не сдала, то сама собой возникает статья об ответственности за незаконное хранение оружия — это как минимум. Но у следствия нет никаких сомнений, что браунинг можно использовать при покушении на Сталина. Тем более, что одно время у Федоровой хранился куда более мощный маузер. Рязанов его, правда, сдал, но почему-то лишь в 1946-м, и от своего имени. Федорова, по его словам, была страшно возмущена, что лишилась маузера. Так что все сходится, Зоя Федорова организатор и возможный исполнитель покушения на Сталина — ведь она не раз бывала на правительственных приемах и имела возможность приблизиться к вождю на опасное расстояние.

Посчитав эту линию обвинения законченной, полковник решил добить Зою Алексеевну, заставив ее признаться в том, что она, помимо всего прочего, американская шпионка. И что вы думаете, он этого добился! Надеюсь, вы помните, какое впечатление произвел на Федорову «меморандум» Элизабет Иган, который советские разведчики умыкнули со стола американского посла Гарримана? Теперь ей предъявили еще один документ, который поверг Зою Алексеевну в глубокий шок.

Этот документ — коротенькая справка за подписью высокого должностного лица МТБ, в которой сообщалось, что кроме Иган установленными разведчиками являются Олсен, Холл, Йорк, Берт и даже Тейт. Но раз эти лица шпионы, то кем может быть Федорова, имеющая с ними постоянные контакты, а кое с кем — интимную связь? Конечно же, их агентом.

Не осталась незамеченной и встреча Федоровой с представителем американской военной миссии в Одессе Джоном Харшоу, которого она навещала во время съемок в этом городе. Зачем она с ним встречалась? Разумеется, затем, чтобы передать разведданные.

— Намерены ли вы говорить правду? — нажимал следователь. — Намерены ли сообщить следствию, какие сведения передавали американским шпионам?

— Ничего я им не передавала, — смешалась Зоя Алексеевна. — Мне и в голову не приходило, что эти милые, симпатичные люди — кадровые разведчики. А сведения? Какие там сведения — так, болтали о том, о сем, о бесконечных очередях, о повальном пьянстве, о липовых выборах, о грабительских займах.

— Так-так! А как вы объясните свой визит к мексиканскому послу? А контакты с китайским послом Фу? А банкет в честь вашего дня рождения в американском посольстве? Где это видано, чтобы американское посольство устраивало банкет в честь русской артистки? А чешский генерал, откуда взялся он? А ваша фотография в форме американского офицера? При ее изъятии вы сказали, что специально для фотографирования эту форму дал американец по фамилии Толли. Мы выяснили, что этот человек на голову выше вас и раза в два толще, между тем как формочка сидит на вас как влитая. И, наконец, ваши встречи с послом США Гарриманом, с которым вы познакомились еще в 1943 году. Установлено, что вы встречались с ним неоднократно, да и на этом снимке вы рядышком. Узнаете?

— Да, — понурилась Зоя Алексеевна, — в незаконных связях с иностранцами я виновата, тут уж ничего не попишешь.

Так родилось обвинительно заключение по делу, которое к этому времени стало групповым, — по нему проходило семь человек во главе с Зоей Федоровой. Главные пункты обвинения выглядели довольно зловеще: «Зоя Федорова являлась инициатором создания антисоветской группы, вела враждебную агитацию, допускала злобные выпады против руководителей ВКП (б) и Советского правительства, призывала своих сообщников к борьбе за свержение советской власти, высказывала личную готовность совершить террористический акт протии главы Советского государства. Поддерживала преступную связь с находившимися в Москве иностранными разведчиками, которым передавала извращенную информацию о положении в Советском Союзе. Замышляла совершить побег из СССР в Америку. Кроме того, незаконно хранила у себя оружие».

Предложенное наказание — 20 лет исправительно-трудовых лагерей. Остальным «подельникам» — от десяти до пяти лет. Особое совещание решило, что 20 лет — это мало, и постановило: «Федорову Зою Алексеевну заключить в исправительно-трудовой лагерь сроком на 25 лет». Этот документ подписан 8 сентября 1947 года. Но уже 27 декабря Особое совещание решило ужесточить наказание, заменив ИТЛ тюремным заключением на тот же срок. Так она оказалась в печально известном Владимирском централе. Почему? За что? Что она успела натворить за эти девятнадцать дней?