Снег и Сера - Валентин Ломтев

— Как пожелаете, — кивнул чужеземец и направился к выходу.

— Отвечаешь головой, — крикнул ему вдогонку Паратуз.

— И? — задала в нетерпении вопрос Асатесса, когда они с Гансом завершили пожелания здоровья и долгих лет жизни, как неизменного атрибута встречи Повелительницы и подчинённого.

— Мне нужен только один воин из замка, — как можно спокойней и формальней проговорил Барон. — Мне нужна княжна Катерина.

— Исключено, — отрезала Повелительница. — Катерина необходима мне для того, чтобы нести ночную стражу.

— Именно поэтому она нужна мне, мы будем гнаться за демоном и днём и ночью. Если змея нападёт на нас из тьмы, мы будем беззащитны, это всё равно, что посылать нас на убой.

— А почему ты думаешь, что княжна сама не убьёт тебя, как вы отъедите от замка? — подняла одну бровь Асатесса.

— Это не выгодно ей, а к тому времени, как мы схватим демона, я найду с ней общий язык.

— Дамский угодник?

— Скорее человек, способный убедить мыслить логично.

— Да ну? — Асатесса едва заметно улыбнулась. — Мою сестру ты не убедил мыслить логично.

— Каждый следует своей логике, — пожал плечами Ганс.

— А ты философ, — заметила повелительница. — Ладно, бери Катерину и езжай уже. Пока слухи, что коснулись моих ушей, не достигли ушей Георжа. К тому времени, как ты вернёшься, он должен остыть.

Ганс поклонился и направился к выходу.

— Даже не думай охмурить Катерину, — кинула она ему вслед. — Если моя сестра захочет тебя сжечь, тебе не помогут все армии мира.

Барон развернулся, поклонился ещё раз и вышел.

За дверью караулила Олетта, он подмигнул ней и, не стесняясь, направился в покои Ашаи, разумно полагая, что скрывать ему теперь нечего.

* * *

О том, что ей необходимо ехать в погоню за демоном, Катерине сообщила Солана. Княжна была рада, ей не очень-то нравилось поручение Асатессы о патрулировании земель близ дворца и устрашении мелких нарушителей. Однако узнав, кто ходатайствовал за неё, и в чьей компании ей придётся идти по следу врага, данная перспектива не вызвала энтузиазма. Как и большинство чинис, она плохо относилась к чужеземцам. Все посторонние, пришедшие в горы из вне, считались Катериной варварами, достойными обращения, только если они могли продать что-либо или оказать услугу, слишком грязную или опасную, чтобы рисковать соплеменниками. Что касалось Ганса, то этот чужеземец участвовал в убийстве её братьев и появился в горах благодаря Ашае, которую Катерина не любила задолго до этой зимы.

Таким образом, Барон пал в глазах княжны трижды. И единственной причиной по которой Катерина не пошла сразу к Повелительнице, чтобы просить избавить её от унизительного поручения, было желание самой схватить мать и задать ей пару вопросов, а уже затем передать в руки Асатессе, заработав этим поступком прощение для своего рода.

А Ганс… сейчас залезая на лошадь, она взглянула на широкую спину чужестранца и подумала о том, что в горах постоянно гибнут путники. И если, после того, как он поможет ей в нелёгком деле, случится небольшой несчастный случай, Повелительница не будет её обвинять. Хотя… тогда ей предстоит непростой разговор с Ашаей. А ещё с этой… Катерина бросила взгляд на чужеземку, пришедшую их провожать. Та имела схожий с её собственным цвет кожи, но такие пронзительные зелёные глаза. Эта воительница пугала её больше, чем вспыльчивый маг серы и пламени. Чувствовалось, что такая женщина, изуродовавшая демона, просто превратит заподозренного ею чинис в калеку, даже не выслушав красивой выдуманной истории о произошедшей трагедии.

Чужеземка повернула голову и зло посмотрела на Катерину. Почему-то той сразу стало ясно, что их мысли идут в одном направлении, а значит, даже если светловолосый иностранец погибнет по чистой случайности, княжне лучше не возвращаться обратно во дворец.

— Не забудь о чём мы говорили, — кинул Ганс вместо прощания.

— Да… — ответила Олетта, не отводя глаз от Катерины. Её взор проводил княжну до самых ворот конюшни.

На выезде со дворца Барон поравнялся с дружиной Немиса. Старший сын Ловэта даже не поздоровался с ним. Поэтому инициативу взял Ганс.

— Добрый день, удачи вам, надеюсь вы сможете выполнить возложенное на вас Повелительницей.

Немис не нашёлся что ответить, а лишь смерил взглядом выскочку, изобразив на лице самую брезгливую мину, на которую был способен.

Ганс двинулся на север — в ту сторону, куда, после встречи с Катериной, Ламию понесла лошадь. Он предполагал, что в первой же деревне найдёт зацепку, какой дорогой двинулся демон. И в этом чутьё Барона не подводило. После смерти трёх сыновей князя Палеса, свежей и будоражащей новостью на севере от дворца была страшная чужеземка, что чертила свой путь кровью дальше на восток.

Олетта положила меч и сумку ближе к стене. С клинком она не расставалась ровно также, как и с новым огнивом, сделанным по подобию старого: из двух скоб с кремнем на концах, что при нажатии давали искру, и небольшим факелом, плотно завёрнутым в тряпки и бумагу. Новое место сна не нравилось ей по многим причинам. Во-первых, эта кровать оказалась менее удобной и более узкой, чем та в комнате гостей. А во-вторых, если демон вернется, ей не хотелось бы оказаться в одной комнате с Повелительницей.

Тем не менее, близость к той, что занимала такое место в иерархии этих горных жителей была необходима, чтобы выжить всем товарищам, волею судьбы оказавшимся в этом бардаке.

— Чем ты думаешь это закончится? — прозвучал вопрос Асатессы в темноте.

Олетта насторожилась, не исключая того варианта, что Повелительница уже начинает говорить сама с собой. «С ума сошла», — пронеслось в голове у воительницы, которая за последние несколько дней слышала только приказы. Судя по всему, Асатесса не стремилась строить личные отношения со своей телохранительницей.

— Ашая не хочет со мной разговаривать, как только узнала, что я послала Ганса за демоном, — прозвучала в темноте новая фраза.

Пару минут Асатесса помолчала.

— Почему ты не говоришь со мной? — наконец произнесла она, и Олетта осознала, что та обращается именно к ней.

— Ну, я не была уверенна, как стоит отвечать Повелительнице на такие вопросы… — отозвалась воительница, а потом подумав, что сказала глупость, добавила. — Ну и можно ли вообще говорить с Повелительницей лёжа на спине.

Во тьме раздался короткий смешок. Олетта насторожилась ещё больше. Она никогда не слышала, чтобы Асатесса позволяла себе издавать такие звуки при посторонних, что вернее убеждало её в расстроенном душевном состоянии Повелительницы.

— Видимо я действительно хорошо играю свою роль, раз вызываю у тех, кто служит мне, такие душевные метания, — голос Асатессы во тьме казался непринуждённым и тёплым, хотя в нём слышалось напряжение. Она давно не играла роль Повелительницы, она и была Повелительницей, но в том образе что-то отсутствовало для полного укоренения. И теперь Асатесса пыталась сменить роль на простого собеседника.