Не драконьте ведьму! - Власта Бер

Икты тоже вились, но он пока справлялся.

Ну и я рядом встала и начала помогать справляться.

— Сойвель? — кажется, бледный император побледнел еще больше. — Почему ты… Я же тебя… Ты должна жить!

— Ничего я тебе не должна! — заявила, переходя на ты. — Ишь чего удумал… сдохнуть? И от меня избавиться? Нет уж, плесень тебе, а не избавиться!

— Сойвель! — прорычало взбешенное драконище.

А я вдруг поняла, что надо делать. Ему ведь Света не хватало для полного счастья? Так он есть у меня! Или я не последняя черная ведьма!

Сконцентрировалась.

Глубоко вдохнула. Подумала обо всех, кого я люблю — о бабке, Хейме, о драк… ой, ну ладно, о драконище тоже — он же не умеет читать мысли?

И с самой сути этого мира призвала Свет.

Да так много его оказалось, что чуть не расплескала.

Но потом осторожненько в ленту длинную сформировала, раз уж ему так эта форма нравится, и прямо в Эйнара Ничего-такого-не ожидавшего влила.

И тут же начало происходить… невероятное. За его спиной сформировалась не просто тень, а почти настоящий, прозрачный дракон! Как на картинках в книжках! Огромный, сильный, золотой! И дракон этот крылья расправил и крыльями всех иктов и сам колодец накрыл.

Эйнар глянул на меня совершенно сумасшедшим взглядом, сделал шаг… но, ни икты, ни оставшиеся в живых колдуны так просто сдаваться не собирались.

Под давлением силы императорской, невероятной, прогнулись, землю вспученную уплотнили, назад втягиваться начали… но в последнем порыве дикой ненависти и злости выпустили на меня огромную черную волну!

А глупая ящерица… прыгнула и закрыла меня собой.

Нас расшвыряло в разные стороны под дикий грохот и вой. Мне кажется, на мгновение я даже сознание потеряла. Но потом пришла в себя, привстала, потрясла головой и осмотрелась…

Ни дракона. Ни иктов. Ни колдунов. И огонь затихает на черном гарище, а колодца как-будто и не было… И только внутри огромной выгоревшей воронки лежит драконище.

Мой. Неподвижный.

Неживой?

Твою ж во все дыры! О чем я думаю? Конечно же он живой!

— Эйна-а-а-р! — с криком бросилась вниз к императрру. — Эйнар!

А он бледный, словно все силы из него высосало, руки холодные, под глазами темные круги и губы посинели.

— Эйнар!

Но сколько бы я его ни звала, сколько бы отчаянно не тормошила, он не шевелился. И не дышал…

— Эйнар… — слезы уже градом текли по щекам. Приложила ухо к груди, а сердце не бьется…

Да что же это такое?! Где все? Почему никого нет?

Надо срочно императора к целителю…. новому.

Попыталась из ямы его вытащить, но не смогла. Оступилась и вместе с ним назад свалилась.

Решила сама первую помощь оказать. Все, что о целительстве знала вспомнила. И руками водила, и заговоры все подряд шептала. Но ничего не помогало…

А потом глаза закрыла, тепло внутри нащупала, всю свою силу собрала и потоком свет ему в грудь направила. Все, что во мне было, все ему отдала. Золотые искры по телу дракона побежали, даже волосы и чешуйки на лбу золотыми стали на пару мгновений, а потом… ничего.

Как лежал мой Император Бездыханный, так и остался лежать. Беспомощно на колени рядом с ним опустилась. Лицо бледное погладила. В губы приоткрытые поцеловала… может как в одной сказке — оживет?

Нет… не помогали мои поцелуи.

Лицо свое руками закрыла, всхлипнула.

— Глупое драк-онище! Зачем туда полез? Зачем меня собой закрыл? Зачем? — говорит было сложно, мешали слезы и ком в горле. — Как ты мог? Я же тебе самое главное не ск-азала. Глупый мой дракон… я люблю тебя! Люблю тебя! Слышишь?! А ты, гад такой, умер!

— Не умер… отдохнуть прилег просто, — отозвался слабый хриплый голос, а я, не веря в происходящее, замерла, пытаясь понять, почудилось мне или нет. Эйнар Внезапнооживший глаза приоткрыл, в меня всмотрелся и слабо улыбнулся. — Признание в любви могло быть и романтичнее, и что еще за «глупое драконище»?

— Эйнар! — крепко обняла и слезы снова градом полились, но уже от счастья и разрывающей сердце радости.

И он обнял меня в ответ. А я улыбалась. Улыбалась и плакала.

— Как же ты меня напугал! — выдохнула, обнимая и целуя.

— А ты меня, когда не ушла в безопасное место, а вернулась, — ответил он строго. — Считай я тебе отомстил.

— Скажи еще, что специально мертвым прикидывался, — съязвила я.

— Не прикидывался. Я же сказал, что отдохнуть прилег, — в глазах Эйнара заплясали веселые огоньки. Глаза, кстати, из темных превратились в светло-карие, почти золотистые, словно лучи встающего солнца, которое пробивалось сквозь густые ветки в лесу. От этого его взгляд из строго-пугающего стал мягким, обволакивающим и теплым. — Зато столько всего интересного наслушался…

Так он это специально надо мной бедной измывался?

— Ненавижу! — обиженно хлопнула по плечу.

— А говорила, что любишь, — император уже улыбался во весь рот, а еще минуту назад лежал бледный, словно поганка. А потом меня к себе прижал крепко, чтобы больше не била и прошептал в макушку. — Я тоже тебя.

— Ненавидишь? — пробурчала недоверчиво.

— Люблю, глупышка, — император обнял еще сильнее.

— Признание в любви могло быть и романтичнее, — передразнила я, а потом улыбнулась, так как почувствовала себя самой счастливой ведьмой в мире. Это просто невероятно.

— Что может быть романтичнее?.. — риторически заметил император.

Ну, да. Мы, грязные и обтрепанные, обнимаемся на самом дне глубокого кратера, черная обугленная земля воняет хуже иктовых болот. Очень романтично. Но мне все равно. Кроме Эйнара, живого и невредимого, мне больше ничего не нужно.

— Даже не верится, что все закончилось, — сказала я, нежась в сильных объятиях, тая от того, как мужчина гладит мои волосы. — Зло раскрыто и повержено. Икты и колдуны перебиты. Колодец запечатан.

— Отбор закончен, — продолжил Эйнар как ни в чем не бывало, а я вспомнила про всех остальных девок и напряглась. То есть…

— Как это окончен? — попыталась встать, но мне не дали. Но я все равно отодвинулась и прорычала, переходя на язвительное вы, — Неужто жену выбрали и определились?

— Выбрал и определился. Причем уже давно. Только вот она все никак не могла определится.

— То есть как это? — совсем ничего не поняла.

— Не могла выбрать, что ей больше по душе — мой дворец или Академия, я или мой брат, — Эйнар Загадочный все шире улыбался, — А мне наступать в тот же колодец не хотелось.