В поисках Бога. Путь к безмятежному покою. - Свами Рамдас

бьет чистое блаженство (ананда). Не существует того, чего вы не могли бы завоевать, нет такой высоты, какой вы не могли бы покорить с помощью Рамнама. Имя делает Бога вашим постоянным спутником, ибо Он любит, когда Его имя славят и воспевают, и являет себя в сердце своих почитателей».

«Как только садхака начинает повторять Рамнам, — говорит Папа, — во всем его существе происходит процесс очищения, ведь только тем, кто чист умом, телом и душой, дано войти в цитадель, где обитает Бог Вселенной. Рамнам изымает все дурные наклонности из ума садхака, облагораживает само его существование и превращает в надежный инструмент для работы Бога. Что притягивает столь многих людей к тому или иному святому? В чем секрет обаяния святых? В том, что при общении с ними люди чувствуют себя свободными от забот и тревог и уходят от них счастливыми. Святой может говорить с ними, а может и не говорить, некоторые святые бывают даже грубы и пытаются прогнать людей, и все-таки все больше и больше паломников стекаются к ним, потому что все человечество пребывает в поисках того неуловимого, что именуется счастьем.

Был такой преданный, который годами неотступно ходил за одним святым молчальником. И вот настал день, когда святой разомкнул свои уста, чтобы сказать ему: «Иди и умри» («Джа марджа»). Эти, казалось бы, жестокие слова преданный принял с радостью, увидев в них благословение, адресованное своему эго. Он ушел от святого, громко распевая и танцуя, и нет сомнений, что его эго улетучилось и он превратился в блаженное дитя Бога. Вот почему в писаниях говорится, что каждое слово, слетевшее с уст святого, нужно принимать как амритвани, нектар бессмертия. Святой — это проявление на земле всего божественного. Он не только чистое существо, но и тот, кто все время пребывает в божественном сознании. Вот почему такое значение придается сатсангу — общению со святыми людьми».

Милость гуру

«Когда Бог сделал Рамдаса своим слугой и своим ребенком, Рамдас не знал, куда ему идти и что ему делать, он знал только, как беспрерывно повторять Рамнам. В ходе его странствий милостивый Бог направлял его шаги к собраниям святых. Рамдасу не нужно было ни в чем сомневаться, все его сомнения растворились в нектаре Рамнама еще до того, как он покинул Мангалор. И все же Бог приводил его ко многим святым — для получения их милости и для завершения того процесса, который начинается с повторения Рамнама, ибо доподлинно известно, что любая практика преданности может довести адепта лишь до определенной черты. Войти же в чистый, запредельный мир можно только милостью святого или гуру. Другого пути нет. Преданный, у кого на устах Рамнам, может не беспокоиться: заботу о его духовном развитии берет на себя Бог и в нужное время удостаивает его мимолетным прикосновением божественной милости, которое возносит его, как ракету, в сферы абсолютного слияния с Ним.

Что касается Рамдаса, то Бог направил его после нескольких месяцев странствий в Тируванамалаи, где в маленькой хижине близ священной горы Аруначала жил Бхагаван Рамана Махарши. Рамдас лишь встал перед ним и про себя произнес молитву: «Прошу, удостой своей милостью это дитя, этого слугу». И глаза великого святого, излучая милость, обратились к Рамдасу, приводя в трепет все его существо. Преображение, начатое с помощью Рамнама, мгновенно завершилось, и в один миг милость сотворила чудо: искатель и цель слились воедино, и беспредельное блаженство, любовь и свет, в свое время обещанные ему гурудевом, когда тот дал ему посвящение в Рамнам, теперь стали его достоянием. Такова сила милости гуру. Она преобразует преданного в точное подобие самого гуру.

Гуру — воплощение сострадания и доброты, нет, он не что иное, как инструмент божественной силы, и одно его прикосновение может сделать вас самих воплощением святого блаженства. Гуру — больше, чем отец и мать. Те могут с любовью заботиться о вашем теле, тогда как гуру берет на себя заботу о вашей душе и в нужное время дает ей толчок, который соединяет ее с космическим сознанием. Гуру — подлинный спаситель, не знающий в этом равных».

Спаситель

Когда Папа кончил говорить, наступила полная тишина. Но вот одна преданная спросила Папу: «А ты ведь будешь нашим спасителем?» Папа обернулся к ней и сказал с улыбкой: «Рамдас готов, а готовы ли вы? Спаситель подобен лодочнику, который выходит в море в шторм, в страшный ливень, чтобы захватить на борт человека, отчаянно сражающегося с волнами. Но неразумное существо говорит: “О нет, я справлюсь собственными силами” — и отказывается от спасения».

«А разве не может лодочник насильно втащить его в лодку, ведь его обязанность — спасать утопающих?» — спросил один преданный.

«Да, он может это сделать», — сказал Папа с чарующей улыбкой на губах. Снова наступила тишина. И тогда Папа наклонился вперед на своем стуле (этот разговор происходил летним вечером на открытой площадке за молитвенным залом, еще до того, как там был разбит сад — Панчавати). Блеснув глазами, Папа сказал: «Да, Папа готов поднять всех вас, любого из вас, в свою лодку. Но готовы ли вы к этому? От вас он не потребует никаких усилий, он все сделает за вас, но единственное, о чем он просит: оставьте свои мирские дела, свою активную деятельность, свою борьбу, остановитесь и доверьтесь Рамдасу, он спасет вас. Вы готовы к этому?»

Никто не ответил, все смотрели друг на друга. Папа еще больше наклонился вперед и сказал тихим голосом: «Рамдас дает вам три минуты (он посмотрел на часы). Если кто-то из вас хочет освобождения, пожалуйста, скажите об этом. Только вам придется отказаться от всего, за что вы так крепко держались, считая своим, и принять Вселенную как проявление Бога. Вы готовы?»

И снова никто не ответил. Одним из тех, кто молчал как немой, кто словно проглотил язык при неожиданном предложении Папы, был ия — тот, кто, едва успев родиться, лежал у него на коленях, кого он нянчил на руках, кто все время проводил с ним, кому он дал имя при рождении, а потом, восьмилетнему — посвящение в Рамнам и кого всегда учил всему, что есть доброго в мире.

Три раза повторил Папа свое предложение, и три раза оно было встречено молчанием тех, кто еще несколькими минутами раньше молил его о спасении. И тогда Папа с улыбкой бесконечной жалости и сочувствия тихо сказал: «Три минуты прошли, срок предложения истек».

Мы молча простерлись у стоп Папы, а