Повседневная жизнь Арзамаса-16 - Владимир Матюшкин

Ю. Б. Харитон включил Н. А. Дмитриева в число суперзвезд арзамасской школы теоретической физики наравне с такими светилами, как Н. Н. Боголюбов, Д. А. Франк-Каменецкий, М. А Лаврентьев, И. Е. Тамм, В. С. Владимиров, Я. Б. Зельдович.

Специфика любого ядерного изделия заключается в том, что, будучи переведено в сверхкритическое состояние, оно не может в таком состоянии находиться длительное время. Обязательно произойдет нейтронное инициирование даже от собственного нейтронного фона активного делящегося вещества. В реальной конструкции атомного заряда подобное явление связано с проблемой так называемого неполного взрыва (НВ). Оценка вероятности НВ составляла важнейшую проблему уже при изготовлении первой атомной бомбы. И Дмитриев разработал и заложил фундамент математической теории «неполного взрыва». И хотя позднее было использовано более десятка новых способов нейтронного инициирования взрыва, в основе их лежали разработки Николая Александровича. Аналогичными вопросами в Манхэттенском проекте занимался Р. Пайерлс, ставший впоследствии Нобелевским лауреатом[91].

А. Д. Сахаров в своих «Воспоминаниях» писал: «Самым молодым был Коля Дмитриев, необычайно талантливый, в то время он „с ходу“ делал одну за другой блестящие работы, в которых проявлялся его математический талант. Зельдович говорил, что у Коли, может, единственного среди нас, искра Божия. Можно подумать, что Коля такой тихий, скромный мальчик Но на самом деле мы все трепещем перед ним, как перед высшим судией»[92].

Суть в том, что в любом природном, общественном, историческом явлении Николай Александрович умел обнаружить внутреннее противоречие, всегда имеющееся, но редко замечаемое. Качество настоящего ученого. Невозможность разрешить до конца это противоречие вызывало у него чувство неудовлетворенности там, где другие радовались блестящему успеху. В 1949 году по инициативе Н. А. Дмитриева были выполнены расчеты стереометрических интегралов, описывающих геометрические поправки на гамма- или бета-излучение, поскольку частицы не укладывались в счетчик. Окончание длительного расчета вдохновило одного из участников на четверостишие:

Когда появились численные методы, использующие электронно-вычислительную технику, и закладывался фундамент этого направления, Николай Александрович и здесь был одним из основоположников. Об одном курьезном эпизоде рассказывал Юлий Борисович Харитон. Он решил посоветоваться с академиком А. Н. Колмогоровым о том, какие ЭВМ стоит приобретать и как организовать их использование. A. Н. Колмогоров ответил: «Зачем Вам электронно-вычислительные машины? У Вас же есть Коля Дмитриев!»[93] Дмитриев первый в СССР разработал двухмерные программы для маломощных машин, которые имелись в стране, но в институте-то самой машины еще не было.

Деятельность теоретиков Арзамаса-16 порой оказывала решающее влияние на самые неожиданные направления оборонной политики Советского Союза. Так, вопрос защиты от атомного нападения рассматривался на самом верху. В тот период для обороны Москвы Институтом химической физики был предложен зенитный ускоритель протонов «ЗУ». По этому замыслу, атомный заряд, транспортируемый самолетом, мог быть нейтрализован мощным потоком протонов с энергией примерно 200 мегаэлектронвольт, который генерировал в атмосфере необходимый для нейтрализации атомного заряда противника фон нейтронов.

По Постановлению Совета министров СССР № 3092–1249 от 15 августа 1948 года, подписанному И. В. Сталиным, были развернуты широкие научно-исследовательские работы по выяснению возможности осуществления установки зенитного ускорителя протонов. В частности, для отработки ЗУ в Москве было построено специальное здание. Купол этого здания можно и сейчас видеть за Домом обуви на Ленинском проспекте. (Тогда это место находилось на окраине Москвы.) Всего же вокруг Москвы проектом предусматривалось строительство многих ЗУ. А каждый такой зенитный ускоритель потреблял бы большое количество электроэнергии (длина ЗУ — 220 метров, мощность питающей радиостанции 216 тысяч киловатт, штат обслуживания 557 человек). Понятно, что стоимость реализации всего проекта была огромной.

Теоретики должны были дать заключение по проекту. В проверке участвовали Я. Б. Зельдович, Д. А. Франк-Каменецкий, Н. А. Дмитриев и В. Н. Родигин. Работавший в теоретическом секторе В. Н. Родигин вместе с некоторыми другими теоретиками параллельно с разработкой ядерных зарядов занимался проблемами их нейтрализации. Они предложили более рациональный способ защиты от атомной бомбы (и самолета-носителя) путем высотного ядерного взрыва небольшой мощности. Действие такого взрыва не столь опасно для города и его населения, а на большой высоте, где проходит полет стратегических бомбардировщиков и воздух сильно разрежен, поток нейтронов и гамма-квантов распространяется без существенных потерь на значительное расстояние. При этом в первую очередь поражается нейтронами атомный заряд, потом экипаж самолета — гамма-квантами, а затем уже сам самолет — ударной волной и тепловым излучением. В связи с этим авторами отчета была подчеркнута важность разработки зенитной атомной ракеты для борьбы со стратегическими бомбардировщиками с атомными зарядами на борту.

Заключение по проекту Института химической физики и предложения института подписали самые авторитетные специалисты: Ю. Б. Харитон, А. Д. Сахаров, Я. Б. Зельдович, Д. А. Франк-Каменецкий, Е. И. Забабахин, Ю. А. Зысин, и оно вместе с отчетом теоретиков было направлено руководству министерства[94].

В итоге работы по зенитному ускорителю были остановлены. Зенитная управляемая ракета с атомным зарядом, созданным во ВНИИЭФ, была успешно испытана в 1957 году. Сейчас известно, что примерно в то же время подобная ракета «Nike Hercules» разрабатывалась в США и была принята на вооружение в 1958 году.

С появлением противовоздушной обороны с использованием атома возникла необходимость разработки атомных зарядов, которые не боялись бы внешнего облучения нейтронами. И такие заряды у нас в стране были созданы.

С высоты прошедших лет можно сказать, что Н. А Дмитриев представлял собой, к сожалению, оказавшийся довольно немногочисленным слой интеллигентов-коммунистов, которые исповедовали коммунистическую идеологию и ревностно ее защищали даже в постперестроечные годы. Отстаивали не формально — мол, «как скажет партия, так и должно быть», а убежденно, доказательно. И если его выводы не совпадали иной раз с общепринятой партийной позицией, он этого не маскировал, а открыто отстаивал свою точку зрения. Кстати, в 1992 году он был одним из немногих, кто сделал вывод, что Россию может спасти только социализм. Факты из его биографии достаточно полно раскрывают некоторые типичные черты политической повседневной жизни научной элиты города.