Лучшие враги - Марина Ефиминюк

— Ах, ты мерзавка! — вскочила со второго кресла тетушка Мириам. — Да как ты посмела?!

— Тихо, тетушка! — запричитала Эбигейл. — Не волнуйтесь, иначе у вас снова случится сердцебиение.

Единственный человек, по-моему, у кого случилось сердцебиение был дед, потому как я никогда не видела, чтобы он с мрачной решимостью с утра пораньше пил из фляжки валерьяновую настойку.

— Что я сделала? — искренне удивилась я.

— Как тебе не стыдно, Энни! — вскрикнула Люси и подняла заплаканное лицо. — Ты ещё спрашиваешь, что сделала?!

В первое мгновение я не знала кузину. Вчера мы не виделись, и за это время она превратилась в старушку. Не осталось ни свежести, ни юности. Лицо в морщинах, кожа сухая, от крыльев носа к уголкам губ тянулись глубокие складки.

— Что с тобой произошло? — оторопела я.

— Как будто не знаешь! Ты прислала мне косметическую маску. Я надела ее и вот… — Люси залилась слезами.

— Но я ничего не присылала, — уверила я. — Зачем мне вредить тебе, Люсиль, это совершенно бессмысленно!

— Действительно, зачем тебе ей вредить? — насмешливо фыркнула Эбигейл. — Ты ревновала ее к своему договорному жениху!

— Ты тоже ее ревновала к моему договорному жениху, — огрызнулась я. — Может, ты ей подсунула эту маску?

— Хорошо, в таком случае, это я приворожила ее к этому новому мэру? — насмешливо скривила губы Эбигейл, и я почувствовала, как меняюсь в лице. — Только не смей отпираться, Эннари. Нашли графин с осадком от любовного зелья.

Проклятие!

— Приворотное зелье здесь вообще не причем, — ответила я.

— Ты ревновала ее к своему жениху. Сначала попыталась приворожить к другому мужчине, а когда не удалось, то испортила ей лицо. Скажи так?

— Эбигейл, уверена, ты выбрала неправильную стезю! — развела я руками. — Тебе следует писать любовные романы, а не пытаться открыть школу. Прекрасная фантазия, даже я до такого не додумалась. Почему вы уверены, что любовь у Люси фальшивая? Неужели чародейка не может влюбиться в отставного военного? Мэр неплох.

— Да как она смеет насмехаться?! — Тетка Мириам не удержалась и все-таки попыталась влепить мне пощечину.

Инстинктивно я хотела перехватить руку, пальцы задымились парализующим заклятьем. Не сильным, чтобы ударило до локтя и остудило тетки пыл. Однако она не сумела добраться ни до меня, ни до моей щеки. Калеб, словно выросший из-под пола, перехватил ее руку.

— Не смейте, госпожа Истван, — тихим и спокойным голосом произнес он. — Не смейте к ней прикасаться.

Она скрипнула зубами.

— Твоя черная ведьма испортила свою кузину. Считаешь это нормальным?

— Я ничего не делала! — немедленно открестилась я. — Не присылала никаких масок. Никогда не записывалась в хорошие люди, но вредить просто так, из любви к искусству, не вижу смысла!

— Господи, вы ее только послушайте!

— Эннари! — проговорил дед, и на кабинет, дрожащий от крика, опустилась зловещая тишина. — Посмотри.

С непроницаемым видом я подошла к столу. На салфетке лежала аккуратно выпрямленная паутинка, отдаленно напоминающая форму лица. Она срасталась с кожей и исправляла черты. Мастер вытачивал такую внешность, как хотел заказчик: пухлые губы, чистая кожа, другая форма носа. Что называется, любая магия за ваши деньги.

Я прикоснулась кончиками пальцев к нежнейшему материалу. Ожив, он подался к моей руке, пытаясь прильнуть к теплой коже. Маска была пропитана темной магией. Такое проклятие с первого раза не снимешь. Похоже, придется кузине пару месяцев проходить старушкой.

— Дедушка, я не святая, но Люсиль не вредила.

— Благодаря тебе по замку ходит целый выводок чародеек с розовыми волосами, — вдруг выругался он. — Как мне смотреть в глаза их родителей?

— Действительно? Как смотреть в глаза родителей куриц, изрезавших мне всю одежду? — зло усмехнулась я.

— Ладно. — Он вздохнул и кивнул. — Иди. Ты должна проводить своего друга на вокзал, а я должен подумать, как поступить дальше.

— Да что тут думать? — взвизгнула Мириам. — Ее имя позорит нашу родовую книгу. Приблудыш на всю жизнь остается приблудышем. Белая ворона по весне не скинет оперение…

— Господи, Мири, достаточно поговорок, — тяжело вздохнула сохранявшая молчание Летисия, — мы все уже уловили суть.

После бодрого утра оставаться в Истване Холт не захотел. Отыскал в гардеробной почти пустой саквояж и отправился на вокзал к порталу. Переход на расстояние семи королевств был только один, и его он не хотел пропустить.

— Что будешь теперь делать, малышка Энн? — тихо спросил лучший друг.

— Не знаю, — честно призналась я. — Все закончится победой темных сил, потому что мы были слишком заняты, чтобы портить хорошеньких кузин.

— Ты правда ее приворожила к какому-то мужику? — фыркнул Холт.

— Не вспоминай про приворот. Никогда в жизни я больше не возьму в руки эту гадость! — фыркнула я.

Рассмеявшись, Холт обнял меня одной рукой и прижал к себе.

— В следующий раз, когда решишь меня навестить, пришли записку.

— Совершенно точно я этого делать не буду, — хмыкнул он мне в макушку. — Мне нравится, как от удивления у тебя вытягивается лицо.

По закатанному в мрамор залу разнесся переливчатый звон колокольчика, предупреждающий, что путешественникам следовало готовиться к переходу на расстояние в семь королевств, в Деймран.

— Он хорош, — вдруг произнес Холт. — Твой жених — отличный парень. Уверен, он сможет сделать тебя счастливой. Я видел, какими глазами ты смотришь на него, Энн, и готов ему уступить тебя.

— Ты говоришь глупости, ведьмак, — фыркнула я.

— Ты просто пока не осознала, что уже влюблена. И дело не в приворотном зелье.

— Он рассказал тебе о том, что любовной лихорадке?

— О да, — ухмыльнулся Холт. — Удачи, Энн.

Он аккуратно сжал мой подбородок и так, как делал тысячи раз до этого, мягко чмокнул в кончик носа.

— До встречи. — Холт направился к порталу, но обернулся и с нахальной улыбкой заявил: — А что до этой твоей блондинистой ведьмы. Прокляни ее, темная Истван. Ты создаешь отличные проклятия!

Когда я обернулась, обнаружила Калеба. Он стоял посреди зала, опустив руки, и пристально следил за нашим прощанием. Сердце вдруг нехорошо екнуло. Я нагнала его и зачем-то объявила:

— Это ничего не значит. Мы с Холтом друзья и ими останемся.

— Знаю, — сухо ответил он.

В карете мы ехали в гробовом молчании. Было слышно, как стучат колеса по каменным мостовым столицы, звенят лошадиные копыта. Казалось, под потолком сгустилась чернильная туча, и вот-вот начнут сверкать молнии. Калеб потирал пальцем нижнюю губу и хмурился, глядя в окно. А я почему-то вспоминала, как он не позволил Мириам ко мне прикоснуться, хотя дураку было ясно, что ее рука все равно не долетела бы до моей щеки.