Дела житейские (сборник) - Виктор Дьяков

– Если ты хочешь живым, здоровым и вовремя уехать к себе домой, ты должен заплатить мне двадцать тысяч рублей. Если не заплатишь, то как только с документами на увольнение выйдешь за КПП части тебе накинут мешок на голову и отвезут в горы, продадут в аул, и ты там будешь рабом до конца жизни. Поверь, я тебе не хочу зла и не пугаю, так здесь бывает часто с дембелями из России. Если заплатишь, мои родственники проводят тебя до трапа самолета, и ты отсюда улетишь. Если нет, с тобой может случиться все что угодно…

Дальше прапорщик сообщил, что платят все, даже офицеры ниже полковника, если они не кавказцы. Платят за свои семьи, чтобы не избивали их детей в детсадах и школах, не насиловали дочерей и жен, чтобы кто-то из местных за те деньги брал их под свою защиту…

Не сразу поверила Валентина Михайловна в эту небылицу, но брат был так непохож сам на себя, от его высокомерия не осталось и следа – он по настоящему без притворства переживал за сына. В конце-концов и до нее дошло, что над племянником нависла нешуточная, а главное реальная опасность. Однако двадцать тысяч… уж очень не хотелось просто так с ними расставаться, ведь они нелегко ей давались. Но брат просил, умолял, обещал, что на следующее лето приедет с обоими сыновьями на заготовку сена и ей не надо будет тратится на алкашей, чуть не прощения просил, что так они не делали до сих пор… Он отлично осознавал, что поступает с сестрой по-свински и к тому же приучил своих сыновей, но до этого как бы не признавался в этом самому себе. И вот перед лицом грозящей опасности сыну в нем как будто проснулась совесть… Лишь к полуночи Екатерина Михайловна, наконец, сдалась – она поверила брату. К тому же, как ни крути, а ближе родни у нее нет, и племянника надо выручать. И действительно, может быть они, наконец, оценят ее и станут лучше относиться, может и в самом деле начнут по настоящему помогать, а не просто приезжать к ней на прокорм и отдых?… На следующий день Николай Михайлович увозил полученные от сестры двадцать тысяч, ну и кроме того как обычно, яйца, творог, сметану…

Деньги он по почте отослал сыну, тот передал их прапорщику, и его, как и было обещано, под охраной вооруженных родственников старшины сопроводили до аэропорта, и посадили на московский рейс. То, что это не оказалась инсценировка, а все на полном серьезе Валерий понял, когда проходил контроль в аэропорту. К сопровождающим подошел местный милиционер и вполголоса спросил что-то на местном языке. Валерий за два года службы, вернее работы на кирпичном заводе, научился немного понимать по-аварски, во всяком случае вопрос он понял. Милиционер спросил:

– А он контрибуцию заплатил?

– Да, все в порядке, пусть летит, – ответил один из сопровождающих…

Когда Ноздратенки праздновали приход из Армии сына… Не позвать Екатерину Михайловну было бы конечно верхом свинства. Ее позвали. Она привезла с собой продуктов сколько смогла погрузить на складную железную тележку. С ней внешне обошлись вежливо, правда сказать спасибо за те деньги как обычно позабыли. Но она и просто хорошему обращению была рада – тоже своего рода спасибо.

– Валер… что же это сейчас в Армии-то творится, неужто правда, что деньги надо платить иначе не уедешь? – не могла не задать такого вопроса Екатерина Михайловна.

– Ааа… теть Кать, не хочу я об том даже вспоминать. Вырвался оттуда и слава Богу. Больше к Кавказу ближе чем на тысячу километров подъезжать не буду. Насмотрелся до конца жизни, и здесь их за километр обходить буду, – отмахнулся племянник.

– Но как же это… это что же там совсем никакой власти нет? – не унималась тетка.

– Какая власть? Это когда ты работала в Армии была советская власть везде. А сейчас на Кавказе российской власти нет. Они мне даже объяснили почему со всех русских эту контрибуцию берут. Обидно им, чеченцы против России воевали, столько русских убили, а теперь когда Россия вроде бы их победила, она же Чечню деньгами заваливает. Они говорят, мы не можем понять, почему Россия побежденным врагам контрибуцию платит, все там восстанавливает, чеченцам за место их сгоревших халуп дома кирпичные строит с железными заборами. Нет, мы с Россией не воевали, мы ей не враги, но хуже чеченцев жить не хотим, пускай и нам контрибуцию платит. А если платить не хочет, мы ее сами возьмем. Вот они ее и берут. На том кирпичном заводе где мы вкалывали из того кирпича они себе дома, заборы строят. У них там этих коттеджей не меньше чем здесь в Подмосковье, хотя там считается дотационный регион, а живут они получше нас…

Не удержался племянник и чтобы попенять тетке:

– А все ты теть Кать, твоя жадность. Дала бы денег отцу, когда меня в Армию призывали, он бы дал на лапу в военкомате, и я бы служить в нормальное место попал, всего бы этого не видел и не терпел, и тебе бы дешевле обошлось. А тебя жаба задушила, вот и пришлось вдвое, а то и втрое больше выложить, и мне такого досталось…

Вот такую благодарность от племянника за спасение услышала Екатерина Михайловна. И, естественно, все что слезно обещал ей тогда брат никто не собирался исполнять, и на следующий год она тянула свое хозяйство опять в основном в одиночку и с помощью наемных алкашей. Родственники же по-прежнему приезжали лишь на отдых, сходить в лес, на охоту, рыбалку, да забрать продукты, сколько в сумки войдет. А сумки и рюкзаки они с собой привозили объемистые. Впрочем, одно изменение в этом порядке вещей после демобилизации младшего племянника все же произошло. Валерий, натерпевшись в так называемой Армии, начал, «спешить жить». Он понял насколько хрупка сама жизнь и непредсказуема судьба человека. На работу он устроился на то же полуживое предприятие, где работал отец, работал так же не шатко не валко, так же и зарабатывал. Если до Армии он почти не знакомился с девушками, то сейчас стал проявлять инициативу, знакомиться и ухаживать. К лету 2006 года у него появилась постоянная, стабильная девушка по имени Валя.

Это в кино и книгах богатые сплошь влюбляются в бедных, знатные в безродных и наоборот. В жизни в основном парни встречаются и ухаживают за девушками своего круга. Так случилось и у Валерия. Валя жила в том же городе и имела таких же родителей: всю жизнь проработавших на том же почтовоящичном предприятии и совершенно не вписавшихся в постсоветскую действительность, то есть существовавшие на более чем скромные зарплаты. Не имели валины родичи и дачи и потому они имели крайне ограниченные возможности съездить куда-нибудь летом на отдых. Валера и Валя пошли в родителей и предпочли риску бизнес-жизни, малооплачиваемую работу на том же оборонном предприятии, где работали их родители. Пригласить свою девушку если не в ресторан, так хотя бы в кафе, Валерий конечно мог, но крайне редко. Потому он и предложил ей прошвырнуться, как говорили в его семье на «теткину фазенду», где и вход, и стол, и постель были бесплатные.

Валя девушка неизбалованная и за свои двадцать лет слишком уж хорошей жизни не видела, но попав в дом к Екатерине Михайловне она… Нет, определение ужаснулась было бы недостаточно, чтобы поведать о состоянии, в котором она находилась в первые часы тамошнего пребывания. Она, конечно, представляла сельскую жизнь, но такой грязищи и таких зловонных запахов во дворе не могла представить в самых кошмарных снах. После увиденного и обоняемого как-то не захотелось есть, ни эту настоящую густую сметану и только что сделанный свежайший творог, пить парное молоко… которые получали от животных являвшихся источником этой грязи и издающих такие ужасные запахи. Но совсем «сразил» городскую девушку, привыкшую к определенному минимуму бытовых удобств, это туалет в который ей предстояло сходить.