Отказать Пигмалиону - Наталия Миронина

– Да, и я готов к тратам. Я готов платить, но не переплачивать, вот почему я так настойчиво ищу выходы.

– Понимаю. В принципе есть возможность решить ваш вопрос. Я только должна переговорить с начальством, а вы мне предварительно бумагу пришлите. Так коротко изложите суть – для чего, какие перспективы, какая социальная польза.

– Спасибо, я все сделаю и буду вам очень благодарен.

Они уже пили кофе, когда Виола спросила:

– Ну а теперь о вашей мечте. – Она откинулась в кресле.

– Вы уже знаете, чем я занимаюсь? – Вадим приступил к изложению своих планов.

– Да, я о вас слышала. Причем из самых разных источников.

«Говорила обо мне с Юрой. Я представляю этот разговор!» – Вадим про себя усмехнулся. Вряд ли брат откажет себе в удовольствии съязвить на его счет. Но почему-то это не трогало Вадима. Сейчас надо было убедительно рисовать картины будущего и напирать на сочувствие к «мечте всей жизни». Впрочем, после двух часов, проведенных вместе, он был готов признать Виолу не только красивой, но и весьма остроумной. Впрочем, ума и такта ей тоже было не занимать. «Приятная девушка. И я точно где-то ее видел! Вот только бы вспомнить!» Вадим с удовольствием смотрел на тонкие пальцы собеседницы, которые обхватили чашку. Ему было приятно сидеть с ней, разговаривать, чувствовать ее интерес к себе. А в наличии этого самого интереса Вадим почему-то не сомневался. Поведение женщины, когда она хочет понравиться, даже самым неискушенным в этих делах мужчиной улавливается безошибочно.

Он принялся в ярких красках описывать то, как видит свою «музыкальную империю», и то, как вдруг в единочасье переменил свои планы, чем несказанно удивил и расстроил близких.

– Я бы не расстроилась. Это же такая необычная идея! И возможностей так много. Нет, это просто отлично, тем более сейчас на этом рынке никого нет. – Виола серьезно смотрела на него.

Вадим почувствовал, как его вдруг переполнила благодарность за эти слова. По сути дела, никто ни разу безоговорочно не принял его идею. Никто так однозначно не вставал на его сторону. Только вот эта чужая женщина, которую он видит впервые и которой от него ничего не надо. Наоборот, это он ее просит о содействии.

– Вы действительно так думаете? – Вадим внимательно посмотрел на нее.

– Да, а что вас удивляет?

– Меня никто не понял. И даже сейчас… – Он запнулся. Говорить о Гале и конфликте с ней было нехорошо, в его понимании это было бы предательством.

– Не удивляюсь. Это обычное дело в семьях. Мой муж, например, был против того, чтобы я работала.

– Но вы тоже поступили по-своему?

– Да, только тогда, когда для него это уже не могло иметь никакого значения.

– Вы развелись?

– Нет, его убили. Бандиты. Сами знаете, сейчас это случается.

Виола произнесла это так просто, без какой-либо интонации, что Вадим оторопел. «Она одинока. Отсюда и такое поведение: вроде строгая, а вроде кокетничает. И еще какая-то снисходительность. Мне жаль ее». Он вдруг захотел обнять Виолу или хотя бы погладить по плечу.

Из дома на Берсеневской набережной, где жила Виола, он вышел ранним утром. Вдохнул холодный воздух, сел в машину и задумался. Ехать было некуда – в офис рано, домой стыдно. Стыд был мелкофизиологический. Словно после публичной икоты. Он знал, что Галя скандалить не будет, тем более что он ей что-то наврал поздно вечером по телефону. После вранья он целовался с Виолой, утешал ее, говоря общие, затертые слова, но она реагировала на них, как на откровения. «Не от большого счастья, не от большого счастья», – думал он и казался себе сильным, добрым и циничным одновременно. Чувствовал себя настоящим мужчиной.

Обстановку ее квартиры он даже не запомнил. Разве что высокий книжный шкаф, за стеклом которого стояла фотография ее мужа. «Муж как муж. Мордастый», – подумал непочтительно о покойнике Вадим. Он даже не помнил, как из гостиной они перешли в спальню и что послужило поводом для этого. В памяти его осталась только Виола, лежащая у него на плече, и ее черные волосы, пахнущие лаком для волос. Ночь с объятиями, поцелуями и стонами он тоже помнил, но ему казалось, что это было не с ним, а с кем-то другим. «А как же Галя? А как же Аля? Господи, Галя-Аля, Аля-Галя! Что мне с этим делать! И все-таки на кого она похожа, где я ее видел? Вспомнить надо, это делу поможет!» – Голова у него болела, но не от вина, выпитого вчера, а от бессонной ночи и тяжелого пробуждения.

Утром, одеваясь, Вадим догадывался, что Виола не спит и ждет его ухода. Это полностью совпадало с его желанием. Он понимал, что его заманили, затащили, соблазнили. Он мужским чутьем уловил, что скорее всего это было сделано не из симпатии и уж точно не по любви. Это произошло в силу обычного женского страха неприкаянности. Но Вадим не обижался, не огорчался. Они оба были в одинаковом положении – и вчерашний вечер и вчерашнюю ночь прожили ради того, чтобы хоть недолго побыть не самими собой, ради волнующего разговора, тонких намеков, призрачных надежд на легкое, короткое счастье и ради потаенного сладкого чувства греха.

«И все-таки поеду домой. Не съедят меня там, – подумал Вадим, завел машину и тут вдруг понял, на кого похожа женщина, с которой он провел ночь, – Белоснежка! Из мульфильма! Черные волосы, белая кожа, алые губки! У нее даже прическа такая же! Идиот! Понятно, откуда я ее знаю!»

Вадим, по рекомендации Виолы, пару раз встретился с заинтересованными людьми, и вскоре комплекс зданий на Хорошевке перешел в его собственность. С Виолой он больше не встречался – оба делали вид, что ничего между ними не было.

– А что, просторные помещения. – Бочкин с удивлением рассматривал пустые цеха. Для него покупка стала неожиданностью.

– Отличное помещение, акустика и все такое! – сказал Вадим. – Нам нужен большой концертный зал, помещение под звукозаписывающую студию, офисы и магазин. Большой магазин.

– Зачем тебе магазин? Что ты продавать собираешься?

– Всю профильную продукцию. Кассеты, диски, старые виниловые диски, старую аппаратуру для любителей, книги по нашей теме – музыка, культура, плакаты, постеры. Да, кстати, обрати внимание на складские помещения во дворе. Их не трогать, а переоборудовать под небольшое полиграфическое производство. Сами будем и печатать.

– Что печатать?

– Бочкин, ты когда покупаешь диск или кассету – они в коробочке и с аннотацией, правильно?

– Ну?

– Вот мы на себя возьмем весь процесс. Раскрутка, запись, тиражирование, производство, продажа.

– Ну ты даешь!

– А что? Денег на это хватает. Потом будем выпускать журнал, посвященный музыке.

Денег действительно хватало, к тому же московская недвижимость еще не пошла в рост – продавали больше, чем могли купить. Вся сделка по приобретению старых зданий, ремонт, переоборудование и наладка производства обошлись Вадиму в сумму, которая равнялась полугодовой прибыли. Он был доволен – из отцовского наследства он не взял ни копейки. «В прямом смысле, ни монетки!» – усмехался он про себя. Сейчас уже можно было сказать, что дело, в которое он пустился очертя голову, «под настроение», не имея никаких специальных знаний или навыков, заработало. И приносило оно его владельцу отличную прибыль. Вадим на этом рынке был первым и стал монополистом. Был ли он доволен? Наверное. Во всяком случае, внешне он производил впечатление спокойного, уверенного в себе человека, только, может, излишне молчаливого. Впрочем, разговорчивым он никогда и не был.