Маска Димитриоса - Эрик Эмблер

«Люгер» выпал из пальцев мистера Питерса, а сам он, прислонившись к краю софы, открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег. Внезапно он стал давиться: изо рта тонкой струйкой потекла кровь.

Почти не осознавая, что делает, Латимер споткнулся о занавес. Димитриос был мертв, мистер Питерс умирал, а Латимер мог думать только о том, чтобы не упасть в обморок.

Он попытался взять себя в руки. Необходимо что-то сделать. Например, дать мистеру Питерсу воды. Раненым всегда нужна вода. В комнате стояла раковина и несколько стаканов. Он наполнил один и понес его обратно.

Мистер Питерс не двигался. Рот и глаза были открыты. Латимер сел рядом с ним на колени и влил немного воды ему в рот. Она вылилась. Он поставил стакан и стал прощупывать пульс. Пульса не было.

Латимер мгновенно вскочил на ноги и посмотрел на свои руки. Они были в крови. Писатель вернулся к раковине, промыл их и вытер маленьким грязным полотенцем, висящем на крючке.

Нужно немедленно вызвать полицию. Два человека убили друг друга. Этим должна заниматься полиция. Хотя… что он им скажет? Как он будет объяснять свое присутствие на этой бойне? Может, сказать, что он проходил мимо тупика и услышал выстрелы? Но ведь кто-то мог видеть его с мистером Питерсом. Например, водитель такси, который их привез. А когда они обнаружат, что Димитриос в этот день взял из банка миллион франков… начнутся бесконечные допросы. Возможно, его даже станут подозревать.

Внезапно мозг прояснился. Надо выбраться отсюда, не оставив следов своего присутствия. Он быстро соображал. Револьвер в его кармане принадлежал Димитриосу. На нем были его отпечатки пальцев. Латимер вытащил револьвер из кармана, надел перчатки и тщательно обтер его платком.

Потом, стиснув зубы, вернулся в комнату, присел на колени рядом с Димитриосом и, взяв его правую руку, прижал пальцы к рукоятке и спусковому крючку. Убрав пальцы и держа револьвер за дуло, положил его возле тела на пол.

Он посмотрел на тысячные банкноты, разбросанные по ковру, словно макулатура. Кому они принадлежали — Димитриосу или мистеру Питерсу? Там была часть денег Шолема и деньги, украденные в Афинах в 1922 году. Там было вознаграждение за покушение на Стамболийского и деньги мадам Превезы. Там была стоимость карт, украденных Буличем, и часть прибыли от сутенерства и торговли наркотиками. Так кому они принадлежали? Пусть разбирается полиция. Лучше оставить все как есть. Им будет над чем подумать.

Еще оставался стакан с водой. Его нужно вылить, вытереть и поставить рядом с другими стаканами. Что еще? Кажется, все. Точно все? О нет, еще кое-что. На подносе и на столе его отпечатки пальцев. Латимер их стер. Больше ничего? Нет, отпечатки на дверных ручках. Протер дверные ручки. Еще что-нибудь? Нет. Он отнес стакан к раковине. Вытер стакан, поставил его на место и направился к выходу. Только тогда он заметил шампанское, которое купил мистер Питерс. В чаше с водой стояла бутылка — «Верзи» 1921 года.

Никто не видел, как он покидал тупик. Латимер прошел в кафе на рю де Ренн и заказал коньяку.

Его трясло с ног до головы. Какой дурак. Надо было пойти в полицию. Сделать это еще не поздно. Предположим, тела не обнаружат. Они могут лежать там неделями, в этой ужасной комнате с голубыми стенами, золотыми звездами и коврами, пока кровь не загустеет и не затвердеет, они покроются пылью, а плоть начнет разлагаться. Даже думать об этом было отвратительно. Если бы найти иной способ сообщить полиции… Послать анонимное письмо? Опасно. Полиция сразу же поймет, что в деле замешан кто-то третий, и не удовлетворится простым объяснением, что два человека убили друг друга.

Потом ему в голову пришла идея. Самое главное — привести полицию в дом. А почему они придут, уже не важно.

На полке лежала вечерняя газета. Латимер положил ее на стол и взволнованно пробежал глазами. Две новости подходили идеально. В одной сообщалось о краже нескольких дорогих шуб из магазина на авеню де ла Републик, в другой рассказывалось о том, как на авеню де Клиши двое мужчин разбили витрину ювелирного магазина и украли лоток с кольцами.

Он решил, что первая новость подходит лучше, и, подозвав официанта, заказал еще коньяку и письменные принадлежности. Латимер залпом выпил бренди и надел перчатки. Затем, взяв лист почтовой бумаги, аккуратно ее рассмотрел: обычная почтовая бумага из дешевого кафе. Удостоверившись, что на бумаге не было никаких опознавательных знаков, он написал в центре заглавными буквами:

Потом вырвал сообщение о краже шуб из газеты и сунул его вместе с запиской в конверт, который адресовал комиссару полиции семнадцатого округа. Покинув кафе, Латимер купил марку в табачном киоске и отправил письмо.

И только в четыре утра, когда он пролежал в кровати два часа без сна, желудок наконец не выдержал, и его стошнило.

Два дня спустя в трех утренних парижских газетах появилась заметка, сообщавшая, что в квартире недалеко от рю де Ренн нашли два тела: одно — южноамериканца по имени Фредерик Питерс, а другое, в настоящее время не опознанное, по-видимому, его соотечественника. Мужчины, согласно заметке, застрелили друг друга во время ссоры из-за денег, значительная сумма которых найдена в квартире.

Иных упоминаний происшествия не было. В то же самое время в газете писали о международном кризисе и убийстве в пригороде, и внимание публики разрывалось между этими событиями.

Латимер прочитал заметку только несколько дней спустя.

В тот день, когда полиция получила его записку, в девять часов утра он уехал из отеля на Восточный вокзал и сел в экспресс. С утренней почтой ему доставили письмо. Болгарская марка и почтовый штемпель Софии — оно могло быть только от Марукакиса. Латимер, не читая, положил его в карман. Он вспомнил о нем несколько позже, когда экспресс уже мчался к востоку от Белфорта. Открыл конверт и стал читать: