После - долго и счастливо - Анна Тодд

Я никогда не буду претендовать на совершенство и каждую секунду борюсь, чтобы удержаться на плаву, но это не так легко, как кажется. Совсем не просто отказаться от человека, когда он в каждой твоей клеточке, когда все мысли о нем, когда всем лучшим и худшим чувствам в жизни ты обязана ему. Никто, даже та моя часть, которая во всем сомневается, не может заставить меня ощутить вину за то, что я страстно люблю и отчаянно надеюсь на великое чувство, о котором читала в романах.

К тому времени, как я заканчиваю искать оправдания своим действиям, подсознание уже разошлось вовсю и не обращает ни на что внимания. Однако облегченно вздыхает, когда я наконец прекращаю заниматься самобичеванием, потакая разбушевавшимся эмоциям.

– Тесса, я переезжаю в Сиэтл. Я не буду пытаться заставлять тебя жить со мной, но хочу быть там же, где и ты. Я буду держать дистанцию, пока ты не окажешься готова к большему, и буду паинькой со всеми, даже с Вэнсом.

– Не в этом дело, – вздыхаю я.

Его целеустремленность восхищает, но ему всегда не хватало постоянства. В конце концов он заскучает и оставит прошлое позади. На этот раз мы зашли слишком далеко.

– Как я уже сказал, я постараюсь сохранять дистанцию, но я еду в Сиэтл. Если ты не поможешь мне с выбором квартиры, придется решать самому, но я позабочусь, чтобы тебе она тоже понравилась.

Ему не нужно знать о моих планах. С помощью мыслей я заглушаю его слова. Если я их услышу, если до меня дойдет их смысл, выстроенный мною барьер между нами рухнет. Пучина выпустила меня на поверхность всего час назад, когда я позволила эмоциям забрать контроль над телом, но нельзя допустить, чтобы это случилось снова.

Через десять минут, в течение которых я продолжала не обращать внимания на его обещания, Хардин уходит из комнаты, и я начинаю собирать вещи в Сиэтл. В последнее время я слишком часто путешествую и с нетерпением жду того дня, когда появится место, которое можно будет назвать домом. Мне нужна безопасность. Мне нужна стабильность.

Как же так вышло, что меня, которая всю жизнь планирует стабильность, носит по миру без собственного угла, без поддержки, вообще без всего?

Когда я спускаюсь на первый этаж, Лэндон стоит, прислонившись к стене. Он останавливает меня мягким прикосновением ладони к моей руке.

– Эй, я хотел поговорить с тобой до того, как ты уедешь.

Я стою перед ним и жду, пока он заговорит. Надеюсь, он не пожалел, что позвал меня в Нью-Йорк.

– Я только хотел удостовериться, не передумала ли ты перевестись со мной в Нью-Йоркский университет. Если передумала, ничего страшного. Мне просто нужно знать, чтобы сказать Кену об изменениях по билетам.

– Нет, я все еще еду. Просто нужно вернуться в Сиэтл и попрощаться с Ким, и… – Мне хочется рассказать ему о визите к врачу, но, наверное, я еще не готова разобраться с этим вопросом. Ничего не ясно, так что пока я предпочитаю об этом не думать.

– Ты уверена? Я не хочу, чтобы ты думала, что должна поехать, и пойму, если ты захочешь остаться здесь, с ним. – В голосе Лэндона столько тепла и понимания, что я не могу удержаться, чтобы не обнять его.

– Ты потрясающий, ты знаешь об этом? – улыбаюсь я. – Я не изменила решения. Я хочу это сделать. Я должна это сделать – ради себя.

– Когда ты собираешься ему рассказать? Как думаешь, что он будет делать?

Я не особенно задумывалась о том, как поступит Хардин, когда узнает о моих планах переехать на другой конец страны. У меня больше нет времени подстраиваться под его мнение.

– Честное слово, не знаю, как он отреагирует. До похорон отца я думала, что ему вообще все равно.

Лэндон уклончиво кивает. До нас доносится шум из кухни, и я вспоминаю, что еще не поздравила его с новостями.

– Поверить не могу, что ты не рассказал мне о ребенке! – восклицаю я, радуясь удобному поводу сменить тему.

– Знаю, прости. Она сказала мне совсем недавно, а ты все время пряталась в своей комнате, – улыбается он, слегка поддразнивая меня.

– Ты расстроен, что уезжаешь, когда малыш на подходе?

Интересно, нравится ли Лэндону быть единственным ребенком в семье. Мы обсуждали это всего несколько раз, но он избегает разговоров об отце, поэтому внимание всегда быстро переключалось обратно на меня.

– Немного. Просто волнуюсь за маму, как она перенесет беременность в одиночку. Я буду скучать по ней и Кену, но готов к этому, – улыбается он. – По крайней мере, думаю, что готов.

Я с уверенностью киваю:

– У нас все будет в порядке. Особенно у тебя: тебя уже приняли. А вот я переезжаю и даже не знаю, зачислят ли меня. Буду болтаться по Нью-Йорку без места учебы, без работы и…

Рассмеявшись, Лэндон закрывает мне рот ладонью.

– Я тоже впадаю в панику, когда начинаю думать о переменах, но заставляю себя думать о хорошем.

– О чем именно? – бормочу я из-под его ладони.

– Ну, это же Нью-Йорк. Пока что больше ничего на ум не приходит, – хохочет он, и я ловлю себя на том, что тоже улыбаюсь во весь рот. В коридоре к нам присоединяется Карен.

– Мне будет не хватать этого смеха, когда вы уедете, – говорит она с сияющими глазами.

Подходит Кен и целует ее сзади в шею.

– Нам всем будет его не хватать.

Открыв дверь на стук, я даже не пытаюсь скрыть разочарование при виде неловкой улыбки Кена вместо девочки, которую я жаждал увидеть.

Он замирает в нерешительности, явно ожидая разрешения войти.

– Я хотел поговорить с тобой о ребенке, – неуверенно произносит он.

Я знал, что рано или поздно это случится, и, к моему большому разочарованию, способа избежать этого разговора нет.

– Ну входи.

Я освобождаю ему дорогу и сажусь на стул у стола. Понятия не имею, что он, черт возьми, собирается сказать, что я отвечу и как это все закончится, но начало мне уже не нравится.

Кен не присаживается, а остается стоять у комода, засунув руки в карманы своих свободных серых брюк. Цвет брюк сочетается с полосками на галстуке, картину дополняет черный вязаный жилет, и весь его вид просто кричит: «Я ректор уважаемого университета!» Но помимо этого я вижу тревогу в его карих глазах и нахмуренные брови. Он не знает, куда деть руки, и это выглядит так жалко, что мне просто хочется избавить его от мучений:

– Все нормально. Наверное, ты думаешь, что я начну ломать мебель и устрою истерику, но, если начистоту, меня не слишком волнует, что у тебя будет ребенок, – наконец говорю я.

Он вздыхает, но, по всей видимости, не испытывает того облегчения, на которое я рассчитывал.

– Ничего страшного, если ты немного расстроен. Конечно, это неожиданно, и я знаю, как ты ко мне относишься. Я просто надеюсь, что твоя неприязнь не вырастет еще больше.