Чистилище. Операция "Призрак" - Виктор Глумов

– Чужаку дальше нельзя.

– Да какой я чужак? – возмутился Яр – вдруг они поверят, что он свой? Они ж не знают его историю и могут подумать что угодно. – Побежали, скорее!

Парни, волокущие раненого, отстали, альбинос и Яр бежали впереди по асфальтовой улице, покрытой опавшей листвой. Справа и слева были покосившиеся заборы, из-за которых выглядывали крыши домов и кроны деревьев, одетых в золото.

Повернули, немного пробежали по более широкой улице, потом снова повернули и двигались до ее конца. Яр еле шевелился, а альбинос даже не запыхался, сделал знак, чтоб гость остановился, юркнул в разваленный дом. Заскрипели петли.

Идти следом за проводником Яр не решился, он стоял и осматривался в поисках следов, а их тут было предостаточно: вот – отпечатки подошв, вот – ребристый след… Неужели гусеницы? Или все-таки колеса? И куда они дели технику?

Снова скрипнули петли, и донесся взволнованный голос альбиноса:

– Откуда мне было знать? Он назвал тебя Учителем, вот я и подумал – свой! И он же предупредил – чистые уже близко!

Из-за стены с обвалившейся штукатуркой выступил он. Призрак. Поднял автомат, прицелился в Яра, а у него не было сил, чтобы метнуться в сторону, постараться уйти с линии огня. Ощущение было, будто перед ним стоит потустороннее древнее существо, на плечах которого – опыт умершей цивилизации, сотни тысяч лет, миллионы жизней.

Серая широкополая шляпа с узором по бокам, камуфлированная куртка, фляга и кобура на кожаном поясе, штаны из грубой темно-зеленой ткани, заправленные в коричневые кожаные сапоги. Но глаза… ярко-синие, равнодушные, льдистые, нереально яркие на смуглом лице, изборожденном морщинами. Белые, как у альбиноса, волосы подчеркивали загар.

Яр поднял руки и невольно отступил на шаг, сосредоточив взгляд на пальце, обтянутом черной кожей перчатки, лежащем на спусковом крючке. Сглотнув слюну, Яр закрыл глаза и проговорил:

– Не теряй времени. Чистые уже близко. Или стреляй, или давай спасаться вместе.

– Кто ты такой?

Если Призрак заговорил, значит, идет на контакт и в ближайшее время не собирается убивать Яра. Вздохнув, он распахнул глаза и протараторил, поглядывая на юг, откуда надвигалась опасность.

– Меня зовут Яр. Кто я, расскажу потом. Сейчас мы заодно, чистые – моя смерть.

– Это правда, что меня предал Демон? – проговорил Призрак, и ни один мускул не дрогнул на его лице, хотя чувствовался гнев… нет, ощущалась холодная, колючая злость, дыхание февраля.

Представились последние минуты Демона. Призрак подкрадывается сзади, чирк лезвием по горлу и – в тень. Ни слов упрека, ни даже взгляда глаза в глаза.

Думал Призрак секунд пять. Кивнул, протянул руку в черной перчатке:

– Фридрих.

Повернувшись к парням, поддерживающим раненого, он скомандовал:

– Снег, перевяжи Березку. Радим и Леший, пригоните сюда технику и приготовьте к погрузке. Яр, идем за мной, поможешь вынести необходимое.

Ну и прозвища у них, думал Яр, спускаясь за Призраком в темный подвал. Значит, альбиноса зовут Снег, раненого – Березкой, узкоглазый – Радим, здоровяк – Леший. Еще должен быть какой-то Беркут, его упоминал Демон.

– Почему Демон это сделал? – спросил Фридрих, открывая дверь.

– Он думает, что чистые спасут его девушку.

– Идиот. Беркут!

Вышел молодой темноволосый мужчина с узким лицом, миндалевидными глазами, тонким хищным носом и губами-нитками.

– Демон нас сдал. – По коридору Фридрих направился к последней двери справа, открыл ее. – Яр, иди сюда. Буду подавать тебе вещи, а ты – носить их к выходу. Беркут и остальные разложат их по броневикам. Заодно и поговорим.

Наверху зарычали двигатели, Яр дернулся и схватился за автомат, но Фридрих передал канистру и сказал:

– Это наши машины.

Яр крякнул, поволок канистру к выходу, поставил на ступеньки, отмечая, что Фридрих мудро отвел ему роль: он все время на глазах, не сможет ни навредить, ни сбежать. Ощущение было, словно он попал в огромную динамо-машину, бежит, выбиваясь из сил, а повсюду крутятся шестеренки его жизни.

Вторая канистра, третья, четвертая, каждая литров по двадцать. Интересно, что там? Спрашивать Яр не стал, потому что не рассчитывал на ответ. Всего их было десять.

– Так кто ты? – спросил Фридрих, шурша коробками.

– Был чистым. Заразился. Сбежал. У заров встретил Демона, он мне все и выболтал.

– Так просто? – удивился Фридрих, подал коробку.

Яр отнес ее и сказал:

– Я был следопытом, меня учили выведывать нужное. Потом меня разжаловали и при заражении должны были убить, вот я и сбежал.

– Следопыт… – донеслось из темноты комнаты. – Значит, я тебя пристрелю, но позже.

– А ты правда иммунный? Не из наших, чистых?

Фридрих поставил на пол огромный деревянный ящик и проговорил нараспев:

– «Я командир разгромленного полка. Носитель последних скомканных хромосом. Эту лавочку жизни не запустить колесом. Я лично видел, как мир смолкал»[3].

Яр молча поволок ее, чтобы передать Беркуту, когда вернулся, не успел задать следующий, самый главный вопрос: поклажа уже ждала его. Сообразив, что Фридрих неохотно идет на контакт, он пообещал поднять тему позже.

Минут через пятнадцать он с трудом передвигался – сказались усталость и плохая подготовка. Фридрих, который годился Яру в отцы, порхал из комнаты в комнату и даже не запыхался. Видимо, парни пригнали броневики и обосновались наверху, и на помощь Призраку пришел Беркут.

– Только самое необходимое, – распорядился Фридрих и указал на второй склад. – Первым делом – взрывчатку и спирт.

– Приборы? – крикнул оттуда Беркут.

– Немного еды и запчасти. Остальное – если успеем. Минут через пятнадцать чистые будут здесь.

Беркут потащил к выходу коробку, чуть не налетел на Яра, прижавшегося к стене, зыркнул злобно и проговорил:

– Хорошо, не все распаковали.

– Казан не забудь.

Беркут метнулся на другой склад:

– Там каша.

– Бери так. Неизвестно, когда удастся поесть.

С улицы прокричали:

– Слышу моторы! Выходите!

Фридрих сунул в руки Яру мешок и велел подниматься, а сам исчез в первой комнате слева. Что он там забыл, Яр не видел, но когда ступил на лестницу и за спиной погас свет, понял: какую-то электростанцию.

В паре метров от входа стояли диковинные броневики. Один большой, гусеничный, размером с паровик чистых, второй поменьше, тоже гусеничный, но гусениц у него две, обе треугольные: одна спереди, вторая сзади. Самое скверное, парни еще не растопили котел, судя по отсутствию дыма… над отсутствием труб…