Электрик - Александр Варго

Взгляд старика был устремлен мимо Савельева. Игорь оглянулся. Маша все еще пятилась назад, когда с потолка упал провод.

– Маша, стой! – Игорь попытался не повышать голос, чтобы не напугать девушку. – Маша, иди сюда.

Стрельцова будто встрепенулась ото сна и побежала к Савельеву.

– Ты ее не тронешь, – твердо сказал Игорь. – Ты уже достаточно отомстил.

Савельев достал пистолет.

– Игорек, только не стреляй. А то эта гнида залезет в кого-нибудь из нас. – Костя подошел к Савельеву и Стрельцовой.

Из помещения за креслом вышел Тутуев:

– Все готово, отец.

– Шинок, ты должен шделать для меня еще кое-что.

– Я слушаю.

– Убей эту шучку! – старик ткнул свободной рукой в сторону девушки.

– Ее никто не тронет! – зарычал Савельев, завел девушку за спину и направил пистолет сначала на бомжа, а затем на Тутуева.

Пришвин тоже направил пистолет на Володю.

– Нам лучше никого не убивать, – прошептал Костя.

– Ты это вот им шкажи, – старик кивнул на тела Колтуна и Кулешова и захихикал.

– Заткнись, сука! – Савельев дернулся в сторону бомжа. – Заткнись!

– Отец, зачем тебе она? Когда все закончится, ты и сам сможешь… – Вова не мог подобрать слов. Он едва сдерживался, чтобы не выхватить кнопку и не вдавить ее. Он ненавидел эту мразь, засевшую в старике.

– Да, пожалуй. Шинок…

Игорь в два шага преодолел расстояние до Тутуева, схватил его за шею и приставил пистолет к виску.

– Слазь со стула, – произнес Савельев. – Слазь, а то…

– А то что? – улыбнулся старик.

– Я вышибу мозги твоему сыну! – твердо сказал Игорь.

– Не надо! – крикнула Маша.

– Надо, Маша! – Пришвин схватил ее за руку и притянул к себе. – Надо делать хоть что-то.

– Убьес моего шина? Убивай.

– Что? – в унисон спросили Савельев и Пришвин.

– Убивай, – повторил Электрик. – Я его никогда не любил. Маменькин шинок.

В следующий момент Тутуев, воспользовавшись замешательством Савельева, вывернулся и отобрал у него оружие. Он наставлял пистолет поочередно то на Пришвина, то на Савельева.

– Так надо, так надо, – шептал парень и отступал.

– А-а, шопляк, ты выпуталша. Ты радуес папу.

– Заткнись, козел. Маменькин сынок, говоришь?

– Шинок, это же я так…

– Ты думаешь, я тут расстилался перед тобой из любви к тебе? Ха! – Володя театрально хохотнул. – Да плевать я хотел. У меня только один отец – Сергей Иванович Тутуев! Понял, мразь?! Не убийца по прозвищу Электрик, а человек, не способный даже прикрикнуть на ребенка.

– Так для чего же ты штаралша? – У человека в кресле ни на секунду с лица не сходила улыбка.

– Для того, чтобы, сука, запечатать тебя, как джинна, в херову бутыль и зашвырнуть туда, где тебя никто не найдет.

Электрик все понял. Он дернулся. Ремни на руках затрещали, но выдержали. Кнопка отлетела к ногам Тутуева.

– Ты не шделаес этого! – крикнул старик охрипшим голосом.

– Уже сделал, – сказал Тутуев и надавил ногой на красную кнопку. – Прощай, папаша!

Свет моргнул. Раздался хлопок, и по помещению поплыл размеренный гул. Будто над комнатой проходила высоковольтная линия. Из соседнего помещения едва доносился звук работающего двигателя.

– Шучонок, ты еще пожалеес! – взвизгнул Электрик и дернулся.

Его затрясло, розовая пена потекла по подбородку, глаза вылезли из орбит. Вместо Добряка на кресле появился Димка Колтун, потом Юрка, Пашка, Оля, дядя Саша… Люди менялись с каждой судорогой. Игорь даже увидел маму и папу. Тварь показывала всех, кого убила. Через пару минут все закончилось.

– Он умер? – к Тутуеву подошел Савельев.

– Добряк? Да. А Электрик – нет.

Игорь протянул руку к обгоревшему человеку.

– Не трогай! – ударил его по руке Володя. – Мало ли.

Он зашел за кресло и отключил какие-то провода.

– Теперь можно, – разрешил Паровоз.

– Послушай, Тутуев. Ты сказал, что Электрик еще жив. Но тогда где он? – спросил Пришвин. – В ком-то из нас?

– Нет. Эта тварь в генераторе в соседней комнате.

Все молча следили за манипуляциями Паровоза. Он вышел, вернулся с канистрой и начал поливать все вокруг. Потом что-то вспомнил, развернулся и вошел в щитовую. Размеренный рокот двигателя затих. Зловещая тишина накрыла их. Она давила. Людям захотелось выйти из этого здания, уехать из этого селения.

– Уходим, – будто прочитав их мысли, произнес Тутуев.

– Подожди! – остановил его Пришвин.

Подошел к Добряку и стянул его на пол. Пистолет, из которого еще десять минут назад стрелял, вложил в руку старика.

– Неучтенный, – произнес Костя, но его понял только Игорь. – Берите и этих двоих. На свежий воздух их.

– Мы вышли на след подражателя Электрика, – произнес Пришвин, когда три трупа лежали на улице. – Но перед этим он успел убить четверых ребят.

– Кто подражатель-то? – не понял Владимир.

– Бомж, – ответил Игорь и подал Паровозу канистру.

– Неужели все закончилось? – спросила Маша.

– Почти, – сказал Володя и вошел в ДК.

Он старался полить из канистры каждый сантиметр. Запах бензина стал невыносимым. Тутуев взглянул на распахнутую дверь каморки Электрика. Его что-то смущало. Володя поставил канистру на пол, достал замок, найденный в электрощитовой, и запер дверь.

«Теперь точно не убежит», – подумал он.

Взял канистру и продолжил свой путь. На улице отбросил пустую емкость, достал спички, поджег одну, вложил ее в коробок и после вспышки, не раздумывая, бросил на бензиновую дорожку. Огонь побежал к цели. Еще до рассвета он сожрет здесь все. Все! ДК, щитовую, генератор и кресло, а самое главное – Электрика.

– Вот теперь все закончилось, – произнес Тутуев, когда пламя поглотило все здание.

Гришка Сыч был зажиточным человеком, по меркам поселка. У него была продуктовая палатка на двадцать шестой шахте, несколько теплиц с рассадой, ну, и бригада старателей, как он их называл. Бригада состояла из четырех человек (иногда сам Гришка подключался к поискам), и искали они черный лом. Ездили по улочкам и находили заброшенные дома и дачи. Раздолье, конечно, для Сыча и его свиты было в зимнее время, так как любая дача становилась заброшенной до майских праздников. Гришка пару дней пас выбранный им дом, а на четвертый поджигал. Такой способ добывания металла был редким, иначе бы он уже весь Подлесный сжег, но он был – и приносил за раз пару-тройку тонн лома. Подвалы дачников, да и самих поселковых жителей были выложены из шпал, а перекрытиями служили рельсы и семимиллиметровые металлические листы. После поджога дома Сыч с бригадой отсиживались (появление пожарных, а тем более погорельцев было маловероятно, но все-таки), а потом забирали свои пятнадцать-двадцать тысяч.