Лилия Для Повелителя - Мария Суворова

обязательно тебе все расскажу, — наконец, произнес, — но не сейчас. Хочу, чтобы мой рассказ был более…полноценным.

— Ты чего-то не знаешь? — спросила, засмотревшись на вспыхивающие на вечернем небе яркие звезды, на серебрившиеся в лунном свете снежные верхушки деревьев. Почему-то так, не смотря в его глаза, говорить было проще. Мне вдруг показалось, будто между нами появилась некоторая отчужденность. И это пугало. Оказалось, я совсем не готова его потерять.

— Боюсь, что да, — четко очерченные губы изогнулись в подобии улыбки. Не нежной или страстной, которыми он меня одаривал постоянно. А с толикой грусти.

Спросить про его настроение я не решалась, а он не спешил рассказывать сам.

— С чего тебе стало это так интересно? — продолжил.

— Все это странно. Земли, когда-то принадлежащие светлым, сейчас во власти демонов, и кристалл, — на секунду замолчала, — сила и собственность светлых, тоже у вас. Мне хочется узнать все из первых уст, а не читать в книгах.

— Ну, если хочется, ты все узнаешь. Завтра утром мне придется покинуть столицу. Надеюсь, не надолго. Как вернусь, все тебе расскажу.

Между нами было не больше метра. Он пристально смотрел на меня, и от его взгляда мне почему-то становилось неуютно. Словно Эйтон чего-то ждал от меня или изучал, снова вглядываясь в мою ауру.

Почти каждый раз, когда мы оставались одни, он считывал мое настроение, мое волнение и спрашивал о нем, пытался повлиять на меня. Иногда разговором, или ласками, методы были разными, но действенными. Всегда, но не сегодня.

— Ты будешь скучать? — не спеша, поднял свой бокал и отпил пару глотков. Я видела, как двигается его кадык.

В горле пересохло. Облизнув губы, я последовала его примеру, ощутив на языке терпкую сладость вина.

Я лишь улыбнулась. А, может, плюнуть на все и сбежать? Будет легче это провернуть, пока Повелитель отсутствует.

Не сговариваясь, мы одновременно встали и сделали в сторону друг друга пару шагов. Обняв его за шею, приблизила губы к его уху и тихо прошептала:

— Я буду очень скучать.

И он поверил, крепко сжал меня в объятиях. Так, что, кажется, позвоночник хрустнул. Или это было мое сердце, разбивающееся на тысячи крошечных осколков?

***

— Мне нужно еще время, — пробормотала я, опуская взгляд. Мой названый дядя, устроившись на диванчике в моей спальне, устраивал очередной дежурный допрос. И я не смогла рассказать ему, что знаю, где Повелитель хранит кристалл. И что видела его своими глазами. Я просто не смогла предать Эйтона… Потому что любила его.

Как я не пыталась разуверить себя, убежать от чувства, незаметно прокравшегося в мое сердце и полностью захватившего его, это была любовь. И что делать дальше, я не знала. С одной стороны — любимый мужчина, с другой — обещание, данное Маеллину и… бабушка Энни.

Я все еще не знала, на чьей стороне правда. Но моя душа рвалась к Эйтону, а сердце отказывалось называть его врагом.

— Сколько? — процедил Артур с нескрываемым раздражением в голосе.

— Немного, — пожала плечами, мысленно прикидывая, как долго еще смогу тянуть время.

— Не забывай, только от тебя зависит не только наше процветающее будущее, но и жизнь, и здоровье твоей няни. Или ты привыкла звать ее бабушкой?

Я вскочила, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева, смешанного с леденящим ужасом.

— Господин Маеллин обещал, что вылечит ее в любом случае! — закричала, но тут же взяла себя в руки и заговорила тише под красноречивым взглядом Артура, брошенным на дверь. — Он же… — сглотнула подступивший к горлу ком, — он же не причинит ей вреда?

«Дядя» криво усмехнулся, не торопясь отвечать. Словно ему доставляло удовольствие загонять меня в ловушку моих же собственных страхов и сомнений. Сила уже знакомо заструилась по венам, зажигая огоньками кончики пальцев, как в последние дни бывало не раз. И я поспешила сжать кулаки. Что-то подсказывало, что не стоит пока рассказывать о моей возросшей магии.

— Валей в гневе способен на многое, — наконец разорвал тишину Артур. — Убивать он ее не станет, но вот прекратить лечение вполне может. А оно сейчас так необходимо госпоже, особенно на последнем этапе. Будь послушной девочкой, и скоро вы сможете с ней начать новую жизнь, как и мечтали.

Последние его слова были сказаны привычным добродушным тоном, вот только я им больше не верила.

— Так что, пока наш Повелитель, — как быстро его тон может измениться с добродушного до озлобленного, — в отъезде, девочка моя, тебе нужно решиться и сделать все, что нужно. Все, что требуется от тебя.

— Да, конечно, — сжав ладони в кулаки до боли, ответила.

Он понял, что больше нам не о чем разговаривать и, наконец, покинул комнату. Дышать стало легче ровно на пару минут.

Я была рассеянной. Летала в облаках своих мыслей, не обращая внимания на то, что происходит вокруг меня. Я не соврала Эйтону. Он уехал несколько часов назад, но я уже скучала.

За мной, как обычно следовал кто-то из стражи, и мне было все равно, кто это. Хотя, кажется, что я видела его впервые. Пока Эйтона нет в замке у Николаса, как у начальника стражи, дел прибавилось помимо присмотра за фавориткой Повелителя.

Мне не хотелось есть или пить. Еще меньше я жаждала каких-то встреч или разговоров. Но мы не всегда можем влиять на это.

— Лилия! — услышала я крик, но не сразу поняла, кому принадлежал голос.

Обернувшись, я почти ничего не увидела, потому что на меня навалился обладатель пышного платья и длинных худых рук, которые меня душили и обнимали одновременно.

— Как я рада! Как же я рада, что мы, наконец, встретились! — защебетала Валенсия.

— Ты задушишь меня, — смеясь, пыталась отлепить от себя девчонку. — Хватит цепляться за меня, я не сбегу!

Кое-как мне тоже удалось сжать в объятиях неугомонного ребенка.

— Я очень соскучилась по тебе, а отец все никак не хотел меня брать с собой! Он говорил, что ты очень занята. И я, конечно, верила ему, но все равно каждый день говорила, что ты тоже будешь рада меня видеть и найдешь немного времени!

Наконец, она отлипла от меня и сделала шаг назад, чтобы показать свои успехи на поприще реверансов.

Я не стала отвечать ей тем же, лишь немного склонила голову.

Какая же она живая, озорная и весёлая. Иметь детей невероятное счастье. При этой мысли в груди защемило. Смогу ли я когда-нибудь подпустить к себе другого мужчину? Познаю ли радость материнства?

— Я тоже рада тебя видеть! — я тепло улыбнулась. — И, конечно, нашла бы для тебя время! Тебя надолго отпустили?

— Пока