Говорят серийные убийцы. Пять историй маньяков - Джоэл Норрис

Возможно, если бы мозг этих людей не подвергся травмам, они не стали бы психопатами и смогли бы контролировать свои первичные мозговые импульсы. Но, учитывая полученные повреждения, подобный контроль отсутствовал. Больной мозг Люкаса и Бьянки выпустил их примитивные потребности на свободу, они утратили контроль над собой и стали серийными убийцами.

Тщательное изучение историй серийных убийц, ставших объектами нашего исследования, показывает: то, что общество именовало криминальным поведением, являлось, по сути, механизмом защиты от того, с чем сталкивался индивидуум. И это соединение психологического распада, органического повреждения головного мозга, злоупотребления алкоголем и наркотиками либо признаков химического дисбаланса в организме во всех случаях приводит к появлению индивидуума, находящегося за пределами наших традиционных представлений о безумии. Биологический алгоритм, действовавший в данном человеке, поддерживал его в состоянии равновесия. Однако силы, действовавшие как внутри, так и извне, настолько отодвигали это равновесие от основного русла, что индивидуум становился неадекватным для какого-либо определения человеческой личности. Мы воспринимаем его как монстра, а он, разумеется, и сам воспринимает себя как бесчеловечное чудовище, если начинает равняться на нормальных людей. Трагедия заключается в том, что то, к чему он пришел, не является его свободным выбором. Как пишет Чарльз Мэнсон, чтобы выжить, он был вынужден возвести необходимость в ранг добродетели и открыть объятия тому существу, в которое превратился. Итак, в Мэнсоновом жестоком хаотическом мире, где добро было злом, а зло – добром, реакцией его психики стал «шурум-бурум» – абсолютное разрушение окружающего мира в зеркальном образе уничтожения его внутренней вселенной.

Если описание обстоятельств формирования серийных убийц и множества причин, вызывающих те или иные формы мутации, все-таки оставляет в повествовании нотки оптимизма, это можно объяснить лишь жизнерадостностью, от природы свойственной человеческой душе. Банди, Лонг, Люкас, Каллингер – все они понимают, что больны. Даже Мэнсон признает, что его поведение выходило далеко за рамки нормальности. Он обвиняет общество и своих воспитателей за боль, которая была ему причинена, и, находясь в четко организованной тюремной среде, признает свои преступления. Сьюзан Эткинс, Текс Уотсон, Генри Ли Люкас и другие серийные убийцы приняли откровение христианского фундаментализма и стали строить свое личное обновление на его основе. Оказавшись в структурированной среде пенитенциарных учреждений, очистившись от токсинов и освободившись от остаточных эффектов злоупотребления алкоголем и наркотиками, перейдя на относительно стабильный рацион тюремной пищи, они почувствовали относительное оздоровление организма. Большинство серийных убийц сознает, что снова будут убивать, если их выпустят на свободу, но все они теперь понимают, что своевременное профессиональное медицинское вмешательство предотвратило бы их преступления или, по крайней мере, помогло бы разобраться в происходящем. Один из них, Бобби Джо Лонг, уже почти было решился обратиться за психиатрической помощью, но, испугавшись последствий, в последнюю минуту сбежал из приемной психотерапевта.

Как правило, серийные убийцы знали, что с ними происходило, и либо пытались держать себя в руках, как Банди, либо молили власти о помощи, как это делали Люкас, Лонг, Гэри и Эд Кемпер. Все они предупреждали тюремное начальство и медиков о своей болезни и говорили, что нуждаются в помощи. Люкас откровенно признался, что, если его освободят, он снова затеет серию убийств. Однако власти отпустили его. Бобби Джо Лонг несколько лет пытался убедить армейских докторов, что у него серьезная травма и он испытывает пугающие симптомы, но доктора отвергали его заявления, воспринимая их как попытку добиться дополнительных ветеранских льгот. А когда Карлтон Гэри объяснил врачам и администрации тюрьмы Оссининг штата Нью-Йорк, что испытывает наклонности к человекоубийству и нуждается в лечении, это расценили как желание облегчить себе отбывание срока.

Очевидно, требуется провести дополнительные исследования, и не только в узкой области эпизодической жестокости, но и в области деятельности мозга. Недавние исследования, обнаружившие связь роста новых нейронов и нервных путей в ответ на стимулирование обучением, открывают целое поле для изучения. Работа докторов Льюис, Марка, Медника, Уолша, Фишбайн и Тэтчера указывает новые направления в развитии криминалистики. А в сфере общественной политики теперь, когда даже сам Главный хирург США признал, что жестокие преступления представляют собой проблему общественного здоровья, единственным возможным способом ее разрешения может явиться разработка программ, позволяющих выявлять случаи жестокости в семье и идентифицировать жертвы такого обращения до того, как они канут в свой сумеречный мир. В противном случае некоторые из них вынырнут на поверхность лишь спустя десять – пятнадцать лет, попав на страницы газет в заголовки материалов, сообщающих о чудовищных злодеяниях.

На основании подробных интервью с более чем десятком серийных убийц и их ближайшими родственниками, исследований свыше трехсот дел о серийных преступлениях, а также около пятисот бесед с психоневрологами, психиатрами, социальными работниками, врачами, проводившими экспертизу, учеными-химиками мы разработали биологический и социальный профиль потенциального серийного убийцы. С помощью адвокатов, защищавших этих преступников, детективов из отделов убийств, которые их преследовали, а также сотрудников Отдела ФБР по медицинскому исследованию поведения нам удалось усовершенствовать этот профиль, дополнив его информацией о привычках и предпочтениях серийных убийц. По мере углубления понимания синдрома серийного убийцы мы пришли к выводу, что данный профиль поможет в создании средства диагностики и прогнозирования, позволяющего выявить индивидуумов, рискующих стать серийными убийцами, а также людей, прошлое которых обусловливает необходимость обширного обследования или биопсихологической экспертизы.

В отличие от френологов конца XIX века, изучавших форму головы и шишки на черепе человека, и даже от бихевиористов начала 1940-х годов, мы не сосредоточиваемся исключительно на поиске «преступных типов». Любой полицейский скажет: кто угодно может стать криминальным типом, стоит только совершить преступление и оказаться в тюрьме. Однако мы выдвигаем гипотезу, что совершение серийных убийств – это скорее определенная форма заболевания, а не стиль жизни; синдром, который имеет специфические четкие и размытые признаки, являющиеся симптомами, доступные идентификации задолго до того, как потенциальный убийца совершит свое первое преступление. Данное заболевание является крайней формой эпизодической агрессии. Это мы установили на основании опросов серийных убийц, сообщивших о жестоких фантазиях, виденных ими в течение многих лет до того, как они стали охотиться на первую жертву. Совершенные впоследствии убийства были главным образом воплощением этих фантазий и реакцией на нарастающую неспособность контролировать поведение.

Мы установили, что в числе причин заболевания – диагностируемые органические нарушения центральной и периферической нервной системы, которые вызываются мозговыми травмами, длительным сбоем биохимического равновесия, генетическим сбоем и тяжелыми случаями повреждения лимбической области мозга. Эти органические нарушения непосредственно связаны с асоциальным поведением, реакциями типа шизофренических, неспособностью к учебе, агрессией и иногда криминальной деятельностью. У ряда больных, по-видимому, бывают приступы в форме галлюцинаций, которые вторгаются в сознание, нарушая представление о времени и реальности, оставляя после себя только слабые «послеобразы», подобные призрачным следам кошмаров, сохраняющимся в памяти наутро. Единственные признаки заболевания – острые пики на глубокой ЭЭГ или серия неврологических проявлений, таких как дислексия, одержимость пожарами, провалы в памяти и прочее.