1916. Война и мир - Дмитрий Миропольский

— Si vis pacem, para bellum. Кто хочет мира, пусть готовится к войне, сам знаешь, — тихо сказала Александра Фёдоровна.

Восходя на трон, мечтал Николай Александрович продолжить политику своего отца. У философа Блоха прочёл он о том, что любая новая война станет глобальной и уничтожит великие европейские империи.

Победитель не избежит ужасных разрушений, поэтому каждое правительство, которое нынче готовится к войне, должно готовиться и к социальной катастрофе.

Император пригласил философа к себе, и после впечатляющего разговора при помощи Витте составил «Воззвание к державам», где предлагал объявить в Европе всеобщий мир. Его не услышали, а Столыпин, вместе с государем желавший для России хотя бы двадцати лет без войны, был убит.

— Ничего не хочу, — повторил Николай Александрович и без сил опустился в рабочее кресло. — Одного только… Ты ведь знаешь…

Неловким детским движением он вытер остатки слёз на скулах, расправил усы и улыбнулся Александре Фёдоровне.

— Я в рай хочу. В наш с тобою рай, в Ливадию. Просто уехать туда и жить. Дети там расти будут, а мы с тобой — стариться потихоньку. На море смотреть, вино пить. Я, может, писать начну. Почему Константин Константинович может, и Николай Михайлович может, а я не могу?

Великого князя Константина Константиновича читающая Россия знала и любила за тонкие лирические стихи, что публиковал он, скрываясь за прозрачным псевдонимом К.Р. — Константин Романовский. Великий князь был плодовит на пьесы, романсы, переводы… Особенно трогательные сочинения Александра Фёдоровна, как и многие поклонницы — от светских львиц до гимназисток, старательно переписывала к себе в альбом.

Великий князь Николай Михайлович — циник, интриган и большой умница — славился трудами по истории и заслуженно председательствовал в Русском историческом обществе. Составленная им биография Александра Первого произвела сенсацию среди французских наполеонистов и доставила Николаю Михайловичу редчайшую для иностранца честь — быть избранным во Французскую академию.

— Ты можешь, Ники! Конечно, можешь, — ласково сказала императрица. — Они пишут, так ведь и ты пишешь!

Николая Михайловича она недолюбливала и едва удержалась от колкости про тягу обоих великих князей не только к творчеству, но и к однополой любви. Шутить на щекотливую тему сейчас было не к месту. Вообще в императорской семье избегали этих разговоров, предоставляя волю салонным сплетникам.

А Николай Александрович действительно писал. Правда, писательство его свидетельствовало скорее о замечательной методичности, чем о таланте. Четырнадцати лет, раскрыв перед собой обычную тетрадь в чёрном коленкоровом переплёте, Ники начал вести дневник — и с тех пор в записях не пропустил ни единого дня. События из жизни цесаревича Николая, а потом и российского императора Николая Второго, оставались памятками в дневнике — с указанием времени, места и участников…

— Ну-ка, — сказал император, выходя из-за письменного стола.

Он взял подушку с дивана и бросил её на пол около кресла, в котором сидела Александра Фёдоровна. Устроившись на подушке спиной к императрице, он запрокинул голову ей на колени и закрыл глаза. Даже сигарный дым не мог перебить сладкого запаха «Вербены», когда жена принялась массировать ему затылок.

— Милая моя, милая Аликс, — приговаривал Николай Александрович, — когда-то я выменял тебя на русский трон. Двадцать лет прошло! Теперь хочу выменять обратно…

Алису Гессенскую цесаревич Николай впервые увидал, когда она приехала на свадьбу своей сестры Эллы с великим князем Сергеем Александровичем. Наследник престола запомнил эту красивую девочку. И в свой двадцать первый день рождения, став совершеннолетним, Николай попросил у родителей благословения на брак с принцессой.

— Ты очень молод, для женитьбы ещё есть время, — сурово ответил ему император Александр Третий. — И запомни: ты — наследник престола; ты обручён России! А жену тебе мы ещё успеем найти.

Отец имел право так сказать. Марию Фёдоровну — не он себе выбирал. Датской принцессе Дагмар предстояло выйти за его старшего брата, Николая, который наследовал Александру Второму. Когда Николай внезапно умер, цесаревичем стал Александр, и ему досталась просватанная невеста. Она любила другого, и он любил другую, но — поженились по династической обязанности, составили удивительно гармоничную пару и хранили друг другу верность всю совместную жизнь.

Николай родительского благословения не получил. У внучки британской королевы и гессенской принцессы, которая ответно симпатизировала русскому цесаревичу, шансов на благословение тоже было немного. Алиса рано осталась сиротой, а коварная интриганка королева Виктория, которая воспитывала внучку при своём дворе, Россию не любила.

Император Александр сомневался в благоразумии сына, поэтому на всякий случай поощрял его роман с балериной Матильдой Кшесинской: дело молодое, развлечётся Ники — и позабудет свою белокурую принцессу…

…а он не позабыл и упорно противился браку с француженкой Еленой Орлеанской, принцессой Савойской династии, которую отец почёл для него лучшей партией. Ники не помышлял о троне — пав на колени, он пытался отказаться от титула наследника престола. Но Александр Третий оставался непреклонен: закон о престолонаследии должен соблюдаться неукоснительно, и следующим императором будет Николай Второй!

Они договорились, когда Александр уже одной ногой стоял в могиле. Видя колебания Ники, умирающий отец благословил его на брак с принцессой Алисой — с тем лишь условием, что цесаревич взойдёт на трон. Николай дал слово. Пришлось и королеве Виктории, скрепя сердце, благословить свою внучку-сироту.

Сколько же потом пришлось пережить вместе Ники и Аликс!

Смерть Александра Третьего, въезд в Петербург вслед за гробом и свадьбу через неделю после похорон.

Русское злословие о немецкой принцессе-замухрышке из княжества такого маленького, что покойников там хоронят стоя, иначе они окажутся за границей.

Анекдоты про любимые духи Аликс: мол, княжна Белосельская прогнала горничную из-за того, что та пахла дешёвкой — трёхрублёвой «Вербеной».

Насмешки над стеснительностью, дурным вкусом и неловкими манерами молодой императрицы; бесконечные сравнения её с Марией Фёдоровной — при заведомом предпочтении императрицы вдовствующей.