Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Дневник тайных пророчеств - Антон Грановский

Дневник тайных пророчеств - Антон Грановский

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 69
Перейти на страницу:

Блюмкин кивнул, повернулся и деловитым шагом вышел из кабинета.

Полчаса спустя он стоял с папиросой во рту у афишной будки и поглядывал на освещенное окно кофейни. У самого окна сидел и пил чай Гумилев. Как всегда, подтянутый, самоуверенный, высокомерный. В окно он не смотрел. Блюмкина не видел.

«Посмотрим, – подумал, мрачно сдвинув брови, Блюмкин. – Посмотрим, как ты запоешь, когда тебе в рот сунут ствол пистолета. Я с тебя собью спесь, офицерская сволочь! Встанешь на колени и станешь умолять о пощаде. Как все!»

Блюмкин швырнул папиросу в лужу, яростно сплюнул под ноги, повернул голову и грубо подозвал к себе двух бойцов с винтовками, которые все это время растерянно топтались под козырьком кафе.

4

– Ну, как? – поинтересовался Блюмкин у следователя Якобсона, высокого лысого мужчины в круглых очках и с тонкой полоской седых усов над такой же тонкой губой. Следователь устало вздохнул:

– Никак.

– То есть? – резко спросил Блюмкин. – Он не признается?

Якобсон достал платок и вытер потную лысину.

– Признается, – глухо сказал он. – В монархических взглядах. В проповеди религиозного идеализма. Да он этого никогда и не скрывал.

– Так в чем же дело? – нахмурился Блюмкин. – Обвинение доказано. Значит, можно выносить приговор.

– Да, но Гумилев отрицает свое участие в заговоре и не называет имен соучастников, – разочарованно проговорил Якобсон. – Да и Таганцев не сказал ничего конкретно. В его показаниях говорится о людях, разделяющих его взгляды. Но ничего не говорится о заговоре.

– Чепуха, – дернул губой Блюмкин. – Я читал показания Таганцева. Их вполне достаточно, чтобы поставить к стенке полторы сотни офицериков.

– Да, но Гумилев…

– И Гумилева тоже! – рявкнул Блюмкин. – А если нет – значит, нужно дожимать! Какие средства воздействия применяли?

– Разные, – ответил следователь, лысина которого снова покрылась испариной.

– Физические? – деловито осведомился Блюмкин.

– И физические в том числе, – кивнул следователь. – Однако в данном случае физические средства не срабатывают совершенно. Этот сукин сын ничего не боится. Абсолютно ничего. Как будто считает себя бессмертным.

На щеках Блюмкина проступили розовые пятна.

– Что ж, – сказал он, – значит, нужно заканчивать дело.

– Каким образом? – тихо спросил Якобсон.

– Что значит «каким образом»? – прорычал Блюмкин. – Мне вас учить?

– Я, собственно, только хотел выяснить…

– Вы уже все выяснили, товарищ Якобсон. У меня есть прямые указания сверху. Завершайте дело!

Следователь, однако, все еще смотрел на Блюмкина с сомнением.

– Что еще? – раздраженно спросил Блюмкин.

– Хотелось бы получить не только устный приказ, но и письменное подтверждение.

Брови Блюмкина взлетели вверх:

– Это еще зачем?

– Николай Гумилев – личность в столицах известная, – осторожно заговорил следователь Якобсон. – Он – председатель Петроградского отделения Всероссийского союза поэтов. Если мы вынесем расстрельный приговор, могут случиться… неприятности.

Блюмкин тяжело задышал. Он был в бешенстве. Заметив это, следователь слегка попятился назад и как бы невзначай положил руку на кобуру. Видя его маневр, Блюмкин усмехнулся. «Ах ты, свиная отрыжка, – с ненавистью и презрением подумал он. – Если бы я хотел тебя пристрелить, тебе бы даже пулемет не помог!»

– Что-то я не пойму, – хрипло проговорил Блюмкин, – про какие неприятности ты мне толкуешь?

Якобсон отвел глаза и тихо проговорил:

– Вчера вечером мне звонил Луначарский. Убеждал, что арест Гумилева – ошибка. Требовал отпустить поэта под его ответственность. Сказал, что выражает не только свое мнение, но и мнение Максима Горького.

– Та-ак, – протянул Блюмкин. – И ты теперь думаешь: раз вожак затявкал, значит, и вся свора подхватит?

Следователь пожал плечами, по-прежнему не глядя в глаза Блюмкину.

– Слушай меня внимательно, Якобсон, – холодно проговорил Блюмкин. – Нужное распоряжение я тебе предоставлю. Но как только ты его получишь – сразу закрывай дело. Без промедления, понял?

– Если бумага будет…

– Будет! Но чтобы от вынесения приговора до его исполнения прошло не больше двух дней. Вы меня поняли, товарищ Якобсон?

– Понял.

– Можете идти!

Следователь повернулся и медленно прошел к двери. Выскользнув в коридор, Якобсон облегченно вздохнул и вытер платком потное красное лицо.

– Дьявол, – прошептал он. – Настоящий дьявол.

5

В кабинете было мрачно и холодно. Голые стены с обшарпанной штукатуркой выглядели убого. Однако письменный стол, за которым сидел Яков Блюмкин, поражал размерами и красотой. Он был огромен, сделан из красного дерева и украшен изящной резьбой.

Посмотрев на резьбу стола, Гумилев усмехнулся. Все эти завитки и узоры были похожи на какой-то нелепый атавизм, на витиеватый бараний рог, внезапно выросший на капоте грязного автомобиля. Блюмкин окинул взглядом осунувшегося и бледного поэта, неуклюже примостившегося на ободранном стуле, облизнул губы и заговорил:

– Николай Степанович, я вызвал вас к себе для важного разговора.

– Я весь внимание, – сухо сказал Гумилев.

– Может, сначала чаю? – предложил Блюмкин. – Чай отличный, прямо из Индии.

– Благодарю, но мне не хочется.

– Что ж… – Блюмкин сдвинул брови к толстой переносице. – Николай Степанович, я не хочу ходить вокруг да около и перейду сразу к делу. – Чекист достал из ящика стола лист бумаги, положил его на стол и пододвинул к Гумилеву: – Ознакомьтесь, пожалуйста.

Николай Степанович взял лист и пробежал по нему взглядом.

«В своем первом показании гражданин Н. Ст. Гумилев совершенно отрицал его причастность к контрреволюционной организации и на все заданные вопросы отвечал отрицательно. Виновность Гумилева в контрреволюционной организации на основании протокола допроса Таганцева и его подтверждения вполне доказана. На основании изложенного считаю необходимым применить по отношению к гражданину Гумилеву Н. Ст. как явному врагу народа и революции высшую меру наказания – расстрел.

Следователь Якобсон».

Блюмкин внимательно смотрел на лицо поэта, но не заметил на нем и тени тревоги.

– Вы молчите? Вас это совершенно не пугает?

– А какая вам разница? – холодно осведомился Гумилев, отодвигая от себя лист. – Мое мнение никак не повлияет на ваше решение.

– Это верно, – кивнул Блюмкин. – Поймите, Николай Степанович: как поэт вы мне нравитесь. Но вы представляете реальную опасность для советской власти.

1 ... 57 58 59 60 61 62 63 64 65 ... 69
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?