Концы узла - Валерий Александрович Пушной

Не глядя на Хичкова, Гержавин с трудом выдавил из себя:

— Я не могу, — на минуту замешкался и добавил, чтобы несколько сгладить начало фразы, — так сразу. Это очень трудно.

— Первый раз все бывает тяжело, док! — усмехнулся Хичков. — Но помнишь, как сказано? Труд облагораживает человека!

Ненавидя себя за страх, который испытывал перед этим человеком, Сергей Сергеевич видел, что находится сейчас полностью в его руках. И не представлял, как в данную минуту можно противостоять его требованиям и одновременно сохранить в живых семью. Оставалось только попытаться оттянуть время:

— Я прошу подождать. Поверьте, мне трудно.

Недовольно взмахнув рукой, сжимая пальцы в кулак, Хичков прервал:

— А мне нетрудно, док, прислать утром к твоему завтраку голову твоей жены! Выбирай, будешь сейчас слюни пускать или потом слезы лить?

Ноги врача подкосились, тело стало тяжелым и неповоротливым, он едва удерживал его в вертикальном положении. В голове пронеслась мысль о Корозове. Где ж его помощь, на которую он так рассчитывал? Как быть? Один на один с преступником, готовым убить его семью. Заикаясь, Сергей Сергеевич прошептал:

— Я п-поста-ста-раюсь!

— Док, твои девочки еще маленькие, им надо жить! — поднявшись из кресла, произнес Хичков. — Не оборви их жизнь необдуманным поступком!

С трепетом в голосе Сергей Сергеевич попросил:

— Отпустите их. Они еще дети.

— Мы все дети природы, док! — отрезал Хичков. — Но все зависим друг от друга!

— Вы не оставляете выбора, — голос Гержавина дрожал.

— Док, ты кому втираешь мозги, ты случайно не попутал берега? — прервал его Хичков. — У каждого есть один выбор: жить или подохнуть! Выживают только те волки, которые пожирают других!

С отрешенностью в голосе, врач нашел в себе силы противиться:

— Но это же волки.

Нахмурившись, Хичков подошел к нему вплотную, взял за ворот куртки, цинично проговорил:

— А ты чем отличаешься от них, док? Выполнишь мое требование — сожрешь пациента, не выполнишь — сожрешь своих детей и жену! Потому думай, док, кого слаще тебе сожрать? — в эти секунды цинизм бил из него фонтаном, казалось, он оплевывал все кругом своим презрением и высокомерием.

Опустив плечи, врач уменьшился, наклонил голову и ничего не ответил. Вадим холодно напомнил:

— Меня надо слушаться, док! Иначе я больно наказываю! Ты слышишь? Пациента должны вынести из твоего отделения вперед ногами! До того, как он заговорит! До того! А чтобы ты помнил об этом, и не затягивал дело, я пришлю тебе ухо твоей жены! В конверте!

Вздрогнув от этих слов, врач ощутил, как его ноги непроизвольно подогнулись, и он упал на колени:

— Умоляю, только не это! Умоляю! Я все сделаю, как вы хотите! Обещаю! Только не трогайте жену и детей!

Смотря хмуро, Хичков уступил:

— Ладно, док! Я подожду! Но недолго, док, недолго! Третий раз я не приду, я пришлю тебе пакет! Поднимись с колен, док! — взял Гержавина за плечи и поднял. — Меня не надо бояться! Меня надо слушаться! Я добрый человек, док, когда ко мне по-доброму! Разве я обидел тебя чем-нибудь? Твоя семья у меня за пазухой, как в раю. Но ведь ты знаешь, что Рай находится рядом с Адом. Не устрой им голгофу, док! — сказал Хичков и решительно шагнул к двери мимо Сергея Сергеевича. Когда он был в прихожей, следом за ним из кухни метнулись двое его подручных.

Долго еще после того, как за ними захлопнулась дверь, Гержавин неподвижно стоял на одном месте. Уши заложило. Мозг был опустошен. А весь он, казалось, раздавлен всмятку.

53

Тревожась, чтобы с Гержавиным ничего не произошло, Глеб был напружинен до предела. Если бы перед ним были камеры, и он видел и слышал все, что происходило в квартире, такого напряжения не было б. Но в камеры сейчас смотрел охранник Исая, сразу передавая видео на телефон начальнику охраны. Глебу приходилось довольствоваться ожиданием и собственными размышлениями. Конечно, Гержавин сам полез в пасть волку. Но стоило ли обвинять его в этом? На его месте многие давно сломались бы, сошли с ума. Глеб поразмыслил и по телефону послал Исаю команду, чтобы тот приготовился брать похитителя. Но потом перерешил и отправил другое сообщение, чтобы продолжать следить, не выпускать из виду! Затем пришла мысль, что в темноте можно запросто потерять объект. И снова в голове все спуталось, заметалось, заворочалось, прошлось по мозгу колючками. В результате он все-таки склонился к тому, что нужно идти наперехват. Такой возможности может больше не представиться. И Глеб решительно повторил Исаю первую команду. Начальник охраны начал. Сначала блокировал автомобиль Хичкова. Водитель не успел сообщить Вадиму об опасности, как его скрутили, засунули в багажник. Потом часть охранников направил в подъезд, разделив пополам. Одна половина ушла на этаж выше квартиры Гержавина, вторая затаилась при выходе из подъезда.

Обладая звериным чутьем опасности, Вадим, выйдя из квартиры на площадку, прислушался. Было тихо. Но тишина бывает обманчивой, он не доверял ей. Спустившись на этаж ниже, он внезапно почувствовал беспокойство, в груди кольнуло. Он резко глянул вверх, в просвет между лестничными пролетами. И заметил, будто что-то мелькнуло. Этого стало достаточно, чтобы уяснить, что путь к квартире Гержавина отрезан. Вадим ринулись вниз. Но тут же засек внизу вооруженных стволами людей. Выхватил пистолет и замер на месте. Подручные последовали его примеру. Стало ясно, что они оказались зажатыми в клещи. Между тем, путь к прорыву был только вниз. И он рискнул. Загремели выстрелы. Но пули из травматов охранников Исая летели с двух сторон. И скоро подручные Хичкова были выбиты из строя. Корчились на ступенях, стонали. Вадим стоял на площадке второго этажа так, чтобы видеть верхний и нижний марши лестницы. Был спокоен. Менял обоймы и старался стрелять наверняка. Сразу понял, что это не полиция. Спросил:

— Парни, какого черта? Кто вы?

— Положи ствол! — раздалось в ответ.

— Я тебе то же самое советую! — зло отозвался он.

Внизу, прижимаясь к стене, стоял Исай с охранниками. Проговорил:

— У меня к тебе есть вопросы!

— Кто ты такой, чтобы задавать мне вопросы? — усмехнулся Хичков.

По его тону Исай почувствовал, что тот хладнокровен, очевидно, обладает крепкой выдержкой. И все же предложил:

— Клади ствол и спускайся. Здесь все узнаешь.

Последовала мрачная отповедь:

— Я все решаю сам! Без советчиков! — После этого он протянул руку к кнопке звонка в ближайшую квартиру, нажал.

За дверью неожиданно раздался голос, какой Вадим, в общем-то, услышать не надеялся. Ведь когда в подъезде идет перестрелка, никто из квартиросъемщиков не открывает двери и не отвечает