Сага о Кае Безумце - Наталья Бутырская

— Я понял. Моя вина. Забыл за зиму в Хандельсби.

— Понял? — тут же успокоился Альрик. — Вот и ладно. С кем хочешь в тройке быть, пока Стейн ногу залечивает? Хвита и Энока не трожь.

Конечно, их нельзя. Они же четырехрунные, первые по силе после меня.

— Сварта. Он парень надежный вроде.

Так и договорились.

* * *

К вечеру разожгли два костра и запекли моржовое мясо прямо на камнях. Мы сели рядом с Лейфовым хирдом, а Вигге устроился возле людей торговца. Открыли по бочонку пива, не чтобы напиться! Да и как напиться, когда один бочонок на три с лишним десятка человек? Скорее поговорить как следует, разделить и еду, и питье с новыми знакомцами, подружиться. Все-таки целый год вместе сидеть придется.

У Лейфа в хирде общались на равных. Его люди могли и пошутить над своим хёвдингом, и крик его изобразить, будто больная ворона кашляет. Но стоило только Лейфу раскрыть рот, как они замолкали и ловили каждое его слово. А ведь среди них были и равные ему по руне воины.

Я улучил момент и спросил у Лейфа, как он получил свой дар. Он не разозлился на мой вопрос, немного помолчал, отпил из чашки и неторопливо начал:

— Уж не знаю, дар это или насмешка богов. Я ведь всю жизнь такой был: мелкий, тощий, да еще и голос как у девчонки. Даже после получения первой руны отец, старшие братья, дядья и даже их жены не замечали меня. Будто я пустое место. Когда я говорил, меня не слушали. Когда кричал, смеялись. Я тогда думал, что всему виной мой голос.

Вот же забавно. Лейф и сейчас говорил тихонько и тоненько. Отвернись, и подумаешь, что девка говорит. Но тишина вокруг костра стояла такая, что было слышно, как поодаль о чем-то вещает Вигге.

— Так что больше всего я жаждал получить громкий голос. Вон как у Вигге. Чтобы рассказывать, как удачно сходил отлить, а все волей-неволей слушали и внимали.

Мы рассмеялись. О чем говорил Вигге, слышно не было. Доносились лишь отдельные звуки, зычные, басовитые, но теперь мне казалось, будто он и впрямь говорил про то, как развязывал портки да выбирал камень, чтобы окропить его.

— Мечом я орудовал неплохо, понемногу рос в рунах, дошел до пятой руны. Так же понемногу меня начали уважать, признавали мои заслуги. Но я, дурак, не замечал этого. Всё думал, эх, голос бы мне помощнее, вот тогда бы я всем показал. А на шестой руне получил вот это, — и он провел пальцем по горлу. — Обрадовался! Всё благодарил Фомрира. Жертву ему принес. Лишь спустя пару лет понял: то не дар был, а насмешка. Фомрир любит смеяться над глупыми людьми!

— Почему ж насмешка? Таким рёвом и убить можно, — удивился я.

— Команды кричать бесполезно, слов не разобрать. Мечом убивать сподручнее, к тому же меч своих не рубит, а крик бьет по всем. Я вот так провожу рукой, — и он повторил жест, — чтобы своих не оглушить. А враги тоже не дураки, не со второго, так с третьего раза понимают, чего ждать. Да и зачем мне теперь этот рёв? Когда я собрал свой хирд, оказалось, что громкий голос и не нужен вовсе. Что человека слушают не из-за голоса, а из-за слов, им сказанных. Лучше бы мне силы попросить или еще чего. Но чего уж теперь жалеть? Так что думайте, какой дар просить у богов! Они ведь могут и исполнить ваше желание!

Я призадумался. Может, и прав Лейф. Может, и мне не стоит сетовать на свой рост, а то еще рассердится Фомрир и как вытянет меня на два роста вверх, чтоб меня ни один корабль на борт принять не мог, а вражеская стрела вслепую находила даже в лесу. Вон отец тоже ростом не вышел, так ничего, хускарлом стал!

На следующий день торговец посовещался с хёвдингами. И нам было объявлено их решение: по острову не бегать, все силы сосредоточить на постройке форта, вылазки делать только ради охоты.

Люди Лейфа и Вигге обыскали ближайшие горы и нашли подходящее место для каменного дома. Вигговцы занимались фортом, а лейфовцы — каменной стеной, которая должна была помешать местным пробраться в бухту. От каждого хирда двое постоянно находились возле кораблей. Охраняли.

Каждый понимал, что ни стена, ни форт не могут помешать хускарлу-одиночке проникнуть к нам и, например, выстрелить из лука. Но и одиночка не много сможет сделать с нами, а вот толпа вооруженных людей незаметно пройти не сможет.

Ульверы же, как самые слабые, занимались охотой, рыбалкой и сбором дерева, которое нет-нет да и выбрасывали на берег волны. Мы попросту не могли поднимать и перетаскивать такие камни, из которых хускарлы складывали стены.

Сначала строители срезали мох со склона и разложили его сушиться, сам склон обтесали и выровняли, он должен был заменить одну из стен. Кое-где в нем выбивали пазы, куда втискивали камни, из которых складывали боковые стены. Для надежности и прочности.

Я ради интереса попытался было поднять один такой камешек, вроде бы не особо и крупный, но почувствовал, что еще немного, и мой пупок развяжется.

Лейфовский умелец мог часами пристраивать камень на подходящее место, двигал его чуть-чуть и снова проверял, какая остается щель, подходит ли по форме. Зато уж когда он оставался доволен, между двумя камнями и лезвие ножа невозможно было просунуть. Еле заметные стыки тут же затыкались мхом.

Одновременно в доме складывали очаг из камней поменьше. Некоторые коряги, притащенные нами, отбирались, обтесывались и ложились внутрь — будущие лавки-лежанки.

Сразу стало понятно, что внутри форта мы все уместиться не сможем. Разве что стоя. Даже если спать по очереди, дом сможет принять лишь пять-шесть десятков человек. И то было уже неплохо. Если делать больше, то его невозможно будет прогреть, и зимой внутри будет не теплее, чем снаружи. Я подумал, что осенью торговец распрощается с наемниками и останется на острове только со своими людьми.

Был и другой вариант. Торговец лучше знал местных и их повадки. Возможно, он рассчитывал, что к осени в живых из нанятых останется лишь половина.

Спустя седьмицу люди начали роптать. Тяжкая и монотонная работа выматывала похлеще любой гребли. За подходящими камнями ходили все дальше и дальше, перетаскивали с соседних склонов, что само по себе нелегко. Одна и та же жирная еда, рыбная похлебка и никакого пива. Да еще и погода на острове менялась быстрее, чем настроение у девушки. Палящее солнце в мгновение ока сменялось мелким моросящим дождем, шквалистым ветром или даже снегом. Один раз мы почувствовали, как затряслась под ногами земля, и Кьелл долго объяснял, что это вовсе не гнев богов, а лишь особенности острова. Ему поверили не сразу, особенно когда после толчка берег на целый день заволокло густым едким дымом, и наши корабли с носа до кормы покрылись пеплом.

Мы с ребятами решили, что это всё неспроста. Может, тут и не жили сами боги, но кто-то сильномогучий явно был против нашего присутствия. Может, сам остров был живым? Может, это огромная тварь, которая всплыла со дна, чтобы погреть спину, да так и уснула? Я же своими глазами видел, как из сторбашевского червя вырывался огонь. Может, мы жили и строили дом на спине гигантского огненного кита? Он дрогнул, и у нас под ногами задрожали горы. Он чихнул, и на море поднялись волны. А туманы вокруг — уж не дыхание ли огненной твари?