Ракетная рапсодия - Семен Лопато

— Понял, Петр Николаевич.

— Ну хорошо. Настроение, значит, боевое?

— Боевое.

— Как ты там, не скучаешь?

— Нет, нормально. Решаю вопросы с местными товарищами.

— Это хорошо. Ну, сейчас главный вопрос решать надо. Так что давай, занимайся теперь основным вопросом, разбирайся там в темпе, что первично, что вторично.

— Что первично, Петр Николаевич, я никогда не забываю.

— Вот это правильно. Прям приятно тебя послушать иногда. Ну так что давай, действуй. Я тебе прокукарекал, теперь твое дело рассвет организовывать. Все понятно?

— Все.

— Ну тогда успехов. Так что теперь — до встречи.

— До встречи, Петр Николаевич.

Положив трубку, он поспешно оглянулся. Вновь усевшись в кресле, забросив ногу на ногу и весело покачивая длинной ногой, она с радостным любопытством смотрела на него, словно ожидая, чем он сможет снова развлечь или развеселить ее. Поспешно перейдя комнату и снова присев у ее ног на корточки, он накрыл сцепленными руками ее колени; все так же весело-ожидающе она смотрела на него сверху вниз. Чувствуя гладкую наполненность ее ног под своими руками, он посмотрел на нее; пытаясь мыслями и чувствами вписаться в поворот, произошедший только что, ее глаза вопросительно-весело смотрели на него, ее ноги были близко; шевельнувшись, он ощутил предплечьем среди теплоты и нежности ее голени легкое касание нескольких несбритых волосков. То, что сказал Сергачев, почему-то не нарушало той радости, через которую он летел сейчас, а, наоборот, вписывалось в нее, составляя вместе какой-то единый, летящий поток жизни. Машинально все еще думая о тех вещах, которые он должен будет сделать завтра, чувствами отвергая, почти пугаясь той ситуации, когда, на время расставшись с ней, он будет вынужден ждать и разыскивать ее снова, он с легкостью очевидного решения поднял голову.

— Тебе завтра на работу к скольким?

Почувствовав что-то новое, она с огоньками интереса встретила его взгляд.

— К девяти. А что?

— Отпроситься сможешь?

— Отпроситься? Зачем?

— У меня тут дело за городом, часа два на электричке, кое-что привезти надо. Поехали вместе?

Что-то быстро соображая, она с сожалением, почти виновато взглянула на него.

— Не знаю… У нас завтра, может быть, если фура будет, то не получится отпроситься.

— А если не будет?

— Тогда — да.

— Узнать можешь?

Взглянув на часы, она, быстро потянувшись, взяла со столика свою большую сумку.

— Если только Стасика, нашего старшего, застану.

Открыв сумку, она зашелестела страницами большой записной книжки.

Рванувшись в угол и подтащив телефон с вьющимся черным шнуром, он нетерпеливо сел рядом с ней на подлокотник кресла; найдя в книжке нужный телефон, она набрала номер.

— Стасик, ты? Привет, это Лидина. Стасик, у нас завтра фура будет? Нет? Слушай, можно я завтра не приду? А потом на вечерних отработаю. На выписках? На выписках Танька заменит. Почему не знает — знает. Да я потом проверю. Ладно? Можно? Угу. Хорошо. — Слушая его, она переложила трубку в другую руку. — Я? В гостях. Почему это?… Что? — Нагнув голову, она залилась беззвучным смехом. — Сами себе купите. А чего, я ж не отказываюсь. Ладно. Ну так я завтра не приду? Чего? Да пошел ты. Ладно, целую. Пока.

Положив трубку, она, смеясь глазами, повернулась к нему.

— Он говорит — все гуляешь.

Опьяненный легкостью, с которой все произошло, он, еще не веря, взглянул на нес.

— Значит, мы завтра вместе?

— Угу.

Ошеломленный, словно еще не зная, что делать со свалившимся на него счастьем, он с надеждой вскинул на нее глаза.

— Как дело сделаем, сходим куда-нибудь?

Словно радуясь за него, она кивнула.

— Сходим. Только мне вечером домой надо.

Он поспешно закивал.

— Я тебя отвезу.

С улыбкой, понимающе она смотрела на него.

— Классно. А сейчас что делать будем?

Поспешно оглянувшись, он кивнул.

— Я сейчас придумаю.

Со смешливыми искорками в глазах она разглядывала его.

— Может, поедим?

— Давай.

Оглянувшись на столик, она потянулась в его сторону. Привстав, она уперлась коленом в кресло, повернувшись вполоборота к нему; ее бедро крупно круглилось перед ним. Чувственно вздрогнув, он, привстав, потянулся к ней. Обняв и развернув ее к себе, он опрокинул ее в кресло и, подхватив ее ноги, туго закинул их себе на плечи. Смеясь и пытаясь что-то сказать, она сделала движение, чтобы помешать ему, но, ощутив его в себе, ойкнув, опустила веки. Улыбка сбежала с ее губ, черты лица словно расправились. Откинув голову, она закрыла глаза.

Она спала на животе, чуть раздвинув ноги, детское выражение на ее открытом лице со вздернутым носом и по-африкански вывернутыми губами как-то трогательно контрастировало с ее цветуще-наполненным телом, с широкими круглыми икрами и молочными плечами, рука ее рядом с ним была безмятежно брошена вдоль тела ладонью вверх, завернувшиеся, красивой лепки пальцы торчали вверх закругленными ноготками. Глядя на нее сейчас, он словно впервые видел ее голой — при ярком свете, не близко, а на расстоянии, во весь рост. Он уже видел ее голой вчера, когда она только что разделась, чувственно вздрогнув тогда от того, что ее тело оказалось одновременно и таким, и не таким, каким он ожидал ее увидеть, завороженный тогда этим несоответствием, в лихорадке предстоящего соединения с ней пронесясь тогда сквозь это впечатление, не остановившись на нем, не рассмотрев ее, сейчас он рассматривал ее радостно и спокойно, уверенный, что еще не раз сможет так же рассмотреть ее, потрогать ее, соединиться с ней; вспомнив, как это было вчера, он вздрогнул, пронзенный секундной сладостью; уловив какой-то импульс от него, она, в этот момент что-то пробормотав, шевельнулась. Налетевший сквозь приоткрытое окно ветер полоскал занавески, играя светом и тенью по всей комнате, пробегавший тем же путем уличный шум не умолкал; еще раз шевельнувшись и подтянув ногу к животу, она открыла глаза, несколько мгновений глядя перед собой в кровать, затем, чуть скосив глаза на него и словно не доведя до него взгляд, снова бессильно обмякнув, ткнулась лицом в покрывало. Тут же вернувшись в кровать и вытянувшись рядом с ней, он поцеловал ее в плечо; еще с закрытыми глазами перевернувшись на спину и забросив руку за голову, она, обиженно шевельнув губами и повернув к нему голову, сонно-улыбчиво посмотрела на него; уже просыпаясь, она повернулась в его сторону. Радуясь вновь возникающей соединенности с ней, он положил руку на ее плечо; видя перед собой ее высоко круглящееся бедро, он, не выдержав, приподнялся на локте, глядя на нее, лежащую на боку: солнце, подрезанное плещущейся занавеской, делило ее тело пополам колеблющейся четкой линией, живот и ноги сияли золотистой утренней свежестью, грудь, плечи и закрывавшие лицо волосы отдыхали в тени. Привлеченная его движением, она с любопытством посмотрела на него; чувственно притянутый, он сделал движение к ней; развеселенная его попыткой, она, чуть отодвинувшись, остановила у устья бедер его руку.