Возраст не помеха - Виктор Сергеевич Мишин

суток ждали меня. Видимо, командование что-то решило насчет меня, вот парни и работают. А так местные капитаны и майоры могут их только попросить, требовать или приказывать не в их компетенции. Тут вообще интересная тема. Не раз слышал о том, что разведчикам даже полковой разведки командиры других частей, званием ниже майора, приказывать не могли вообще, а уж об армейской или фронтовой и речи нет.

Переодевшись во вражескую форму, взвалив на себя припасы для гарнизона банка, ребята должны выдвинуться чуть позже, дав мне возможность пройти внутрь. Это являлось очень трудной задачей, темно вокруг, снайпер может отработать на раз, и все. Мой шанс был только в том, чтобы идти открыто и по тому месту, где ходят сами немцы. Ведь как, они обязаны смотреть очень внимательно, ожидая подноса боеприпасов, а то так можно и своих положить. И мне повезло. Встав возле траншеи, ведущей прямиком к подвалу, точнее к пролому в стене, я остановился и трижды очертил пред собой круг, делая рукой с фонариком круговое движение по часовой стрелке. Затем выключил фонарь и стал ждать. Сейчас либо мне прилетит пуля, либо… В крайнем от левого угла здания на втором этаже окне появился и практически сразу пропал свет фонаря. Синий светофильтр прочертил прямую линию сверху вниз, давая сигнал, что могу идти. Я и пошел. Один нож был в рукаве, второй на любимом месте между лопаток. Для того чтобы им пользоваться, не нужен чехол или ножны (как бы я объяснил фрицам их присутствие?). Достаточно лишь небольшого разреза под воротником, прямо по шву, и нож там нормально крепится. Если начать бегать или сильно дергаться, вероятность потери или ранения самого себя, конечно, высокая, но сейчас бега не будет. Пистолет я держал в кармане, прятать смысла не было, не за этим сюда иду. Как только сближусь, вся маскировка потеряет значение, главное, чтобы меня не встретили стволом и приказом раздеться, остальное неважно.

Подходя к пролому, пришлось всерьез попотеть, чтобы преодолеть колючку, черт, наши тут задержатся, это плохо. Эх, пару гранат бы сюда, не подумал ребят предупредить, двойка мне. Вот и пролом, тент, скрывавший дыру, откинут в сторону, в глубине ничего не видно, но я-то знаю, что там сейчас у пулеметчика палец на спусковом крючке подрагивает.

– Стой! – окрик на немецком.

– Это Леший, если у вас есть радио, вас должны были предупредить…

– Мы и так знаем тебя, ты уже здесь был, – последовал ответ. Кто со мной говорил, я не видел, голос идет изнутри здания, человек стоит в темноте и скрыт от моего взора. – Зачем ты пришел? Мы не получали сведений о твоем приходе.

– Группа обеспечения задерживается, русские попались на пути. Меня послали вперед попросить поддержки.

– Какая поддержка, о чем ты? – недовольно произнесли из подвала.

– Если солдаты отожмут русских сюда, накройте их огнем. Вот и все.

– Ты назад, к ним? – кажется, даже чуть растерялся говоривший. Еще бы, он-то ждал, что я буду рваться внутрь, а это неправильно, можно сразу стрелять, а я сломал ему планы, так как не проявляю такого желания.

– Здесь дождусь, я свое дело сделал, а то еще попадусь русским при возвращении, мало ли, может, они уже близко. Мне приказано после выполнения задания поступить в распоряжение лейтенанта Грубера. Он еще командует гарнизоном?

– Да, заходи внутрь, тебя проводят, но нужно подождать, господин лейтенант спит. Русские сегодня проявили большую активность, чем в последние дни, устали все. Не слышишь, что ли, лезь сюда!

Делая вид, что мне вроде как это вообще не нужно, я спокойно проследовал к брезентовому пологу и, чуть замешкавшись на входе, шагнул внутрь. Дальше все пошло не по моему плану. В лицо ударил луч света, я, невольно зажмурившись, подался назад, но меня жестко схватили за руки. Несильный удар всем телом о стену дал понять, что меня к ней прижали. Мама дорогая, я попался, как баран… Это наказание за недооценку противника. Ай да немцы, ай да сукины дети! И я хорош, решил, что всех умнее, а предки тупые… Ой блин, как же больно по самолюбию получать, но по делу все, сам виноват, жаль только людей подвел, а ведь хотел помочь. Главное, чтоб наши не рванули без сигнала, а то полягут тут все, жаль ребят.

– Нож в рукаве, в кармане пистолет, господин фельдфебель, – услышал я голос из темноты, так как стоя лицом к стене ничего не видел вокруг.

Да, меня тут же обыскали и все отобрали, кроме ракетницы, да и нож на спине не нашли, торопыги. На мне были немецкие солдатские сапоги, в голенище которых я и прятал ракетницу, а эти ухари туда пока не заглянули. Торопились, быстро охлопали и обрадовались находкам, а то, что есть еще кое-что, не учли.

– Вы что делаете, господа? Вы же знаете меня, метка на воротнике! – попробовал было возмутиться я.

– Конечно, мы знаем о тебе, о том, что ты служишь красным. Сучонок, тебя повесят посреди улицы на столбе, чтобы твои русские друзья видели! – было мне ответом.

Внезапно появился и командир этого отряда, лейтенант, мать его.

– Вы сильно пожалеете о том, что делаете, это ошибка, – спокойно и грустно произнес я.

– Ага, уже жалею. Гюнтер, отведи его в камеру! Оберст Хартман пришлет за ним утром.

– Есть, герр лейтенант.

– Наши еще не пришли? – вдруг добавил лейтенант.

– Никак нет, господин лейтенант, но сообщали, что задерживаются, какие-то проблемы там были.

– Ясно, передай на посты, чтоб не спали.

– Так точно!

Меня тупо ждали. Кто именно меня раскусил, жандармы, тот сраный гауптман, пославший на убой, или кто-то еще, узнаю нескоро. А главное, закончилась моя полезность в армии, да и глупо было думать, что я вот так смогу бегать от противника к противнику, убеждая их по очереди в своей преданности. Правда, служил-то я всегда только Советскому Союзу, Германию же я мечтал наказать, да вот не вышло. Заигрался. Но хватит уже плакать, нужно исправлять ситуацию.

Размышлял я, пока вели по подвалу в какой-то закуток. Камера. Ха, вот же немцы, где бы ни стояли, везде устраивают тот порядок, что заложен у них по уставу. Положено на занятой территории поставить шлагбаум, поставят уже через пару часов, да еще и покрасят. Положено камеру для шпионов и пленных иметь, устроят и это. Но тут, увидев, куда меня ведут, мне даже поплохело. Это было что-то вроде банковского хранилища, только увидев дверь, солдат осветил ее фонариком, я даже дышать стал чаще, словно уже