Аргентина. Кейдж - Андрей Валентинов

Кристофер Грант закинул голову, ловя лицом холодные вязкие капли. Серое небо казалось близким, только протяни руку. В Авалане наверняка тоже дождь, и над Монсегюром дождь, и над прудом, возле которого он встретил рыболова.

— Точно как в Монсегюре, — негромко проговорила Лорен, и Кейдж невольно вздрогнул. — Я про Испанию, малыш. Навалились со всех сторон — и живыми не выпустят. Я смогу написать красивый некролог, но это самый безнадежный жанр.

Растоптала каблуком окурок, взяла за руку, крепко сжала пальцы.

— И не считай меня дурой, малыш. У тебя все на лице написано. Я прекрасно знаю, что в Монсегюре во время осады никакого Грааля не было. И в пещере его не прятали. Le Roc de la Tour, которую мы с профессором Бертье обследовали, сама по себе интересна, там сохранились могилы катаров, их надгробные надписи. А Грааль — он не здесь.

Менее всего в эту минуту Кейджу хотелось «граалить». И незачем. Как верно заметил мсье Брока: «Не мучайтесь, обо всем этом давно уже написано». Великолепной Мисс Репортаж понадобился свой велосипед.

— А может, и где-то здесь, Лорен. Скорее всего, стоит в какой-нибудь церкви среди утвари, а его никто не замечает. Или в местном музее, в каком-нибудь ящике. Только ты не думай, что Грааль ждет, пока Его найдут. Если это настоящий Грааль, Он сам выбирает. И, знаешь, Он, по-моему, достаточно брезглив.

Махнул коллеге рукой и побрел к скучающему под навесом мотоциклу-ветерану. Да Авалана не так и далеко, но дорога раскисла, не заморить бы коня…

Лорен его окликнула, потом что-то прокричала, обиженно и очень зло, вновь позвала…

Оборачиваться потомок кажунов не стал.

* * *

…Трава еще мокрая, однако небо посветлело, сквозь разрывы туч то и дело прорывались рыжие солнечные лучи, ветер же хоть и не утих, но изменил направление, принеся забытое тепло. Крис расстегнул плащ. Маленький город Авалан не переставал удивлять. Всюду дождь, а здесь развиднелось.

— Сапоги надо было надеть, — констатировал сержант Мюффа, обходя очередную лужу. — А насчет наших порядков… Сам иногда поражаюсь, Кретьен. Принимай как есть, моих земляков не исправить.

Ключ от часовни Девы Марии На Камнях нашелся, причем самым неожиданным образом. Вернувшись в город и поставив мотоцикл в соседний с домом мадам Кабис двор, где имелся навес, Кейдж вышел на знакомую площадь — и столкнулся с Жан-Пьером. Разговорились, слово за слово…

— А чего его искать? — удивился голубоглазый. — У меня ключ. Отдан на хранение лично гражданином мэром в присутствии отца Юрбена. Власть светская, власть духовная…

Репортер беззвучно шевельнул губами. Мюффа заметил и криво усмехнулся.

— Не удивляйся.

Крис решил последовать мудрому совету. Часовню же Мюффа согласился показать, благо все рядом. И дождь кончился.

* * *

— Это здесь хотели парк разбить, — Кейдж взглянул на неровное, поросшее редким кустарником поле. — Может, и стоило. Как-то оно… дико.

Часовню он уже видел и особо не впечатлился. Коробка из серого рваного камня — и купол сверху. Дверь же стальная, новая, словно у сейфа. Сразу видно, не берегут — прячут.

Сержант, тоже бросив взгляд на поле, пожал плечами.

— Парк? А кто сюда ходить станет? Брока, который бывший управляющий, прежним господам очень был предан. Для чего он часовню-то выстроил? Одни говорят — в память о графине, а другие — чтобы вечным укором стояла. Потому и здесь, к городу ближе, а не на фундаменте старого собора.

— Не суди, Мюффа, да не судим будешь!

Кейдж резко обернулся. Мари-Апрель стояла рядом. Легкий светлый плащ, знакомая сумочка. И сама прежняя, только на лице нет улыбки.

— Простите, мадемуазель, — сдавленным голосом проговорил Жан-Пьер, отступая на шаг. — Люди разное говорят.

Крис, вовремя вспомнив совет, решил ничему не удивляться. Хотел поздороваться, но девушка успела первой.

— Gud'ning, Кретьен!

* * *

Дверь пришлось открывать вдвоем. То ли петли перекосило, то ли так и задумывалось, чтобы посетителей отвадить. За порогом плавал серый сумрак. Пахло сыростью и мокрой известкой.

— Не стану мешать, — негромко проговорила Мари-Апрель. — Мюффа! Расскажи гостю, что знаешь. А о чем думаешь, очень прошу, оставь себе.

Сержант сжал губы, кивнул. После «Gud'ning» это было единственным, что сказала та, которую Кейдж встретил возле Аметистовой башни.

— Пойдем, Кретьен. Скоро темнеть начнет.

За порогом Крис, не успев даже осмотреться, взял спутника за локоть и потянул в сторону, к холодной сырой стене. Вслух спрашивать не решился, рукой указал.

— Она? — понял Мюффа. — А какого ты ответа ждешь? Наши болтают, будто… Графиня! Нет, не призрак, родственница, пра-пра-и так далее дяди последнего здешнего сеньора…

Не говорил, шептал, еле двигая губами.

— Живет за границей, в Штатах, как и ты. Остановилась у мсье Брока. Башню видел? Ее этаж — второй.

— Это правда? — не утерпел Кейдж.

Жан-Пьер Мюффа поглядел прямо в глаза.

— Решай сам!

Повернулся, кивнул в сторону стены, что напротив.

— А графиня — вот она!

* * *

От фрески уцелело не слишком много. Белый контур — то, что было когда-то платьем, неясные черты лица, сложенные на груди руки, венец поверх темных волос. Крис почему-то думал, что художник обязательно вспомнит о сабле, но погибшая в давние годы была безоружна. Безжалостно Время! Вместо образа — еще одна тень. Белая…

— Как… как ее звали? — Кейдж даже не узнал своего голоса.

— Селест, если по-французски. Но называли ее как в наших краях принято: Селеста. Имя, кажется, латинское, от римлян…

— Целеста, — вспомнил Крис, не отводя взгляда от белой тени. — Небесная… Жан-Пьер! Ничего я в этом не понимаю, но ее-то за что? Почему она — призрак? Неужели только из-за того, что не похоронили по-людски?

Сержант долго молчал. Наконец проговорил неуверенно, без всякой охоты:

— Это как на прошлой войне, Кретьен. Пустили боши газ — и всех потравили, правых и виноватых. Да простит мне ее душа!.. Попала девчонка под раздачу, вот и весь сказ!

Сотворил крест, отвернулся. Крис тоже поднес пальцы ко лбу, вспомнив фотографию в деревянной рамке. И правых, и виноватых… В Небесной канцелярии считают квадрильонами.

Подумал, чуть было не устыдился, но вместо этого почувствовал внезапную злость. Не на Творца — на себя самого. «Никого вы не спасете, Кретьен, и никому не поможете…» Слабак! Очкарик…

— Здесь еще витраж, — негромко проговорил Мюффа. — Больше-то и смотреть нечего. А витраж интересный: фон из обычного цветного стекла, но в центре, где Дева Мария, все сделано из того, что от старых витражей осталось, которые из храма. Говорят, мастера несколько лет нужные осколки подбирали. Пойдем поглядим.