Дочь моей жены - Ольга Волкова

Переступив порог ванной, я бесшумно подкрался, словно хищник, к стеклянной перегородке, ту всю покрыло паром, но силуэт прекрасной фигуры четко прорисовывался сквозь него. Вика будто танцевала, переминаясь с ноги на ногу, намыливала волосы и тут же смывала их под каскадом мощного напора воды. Я уже знал девушку: ее привычки, то, что она больше всего любила, а что нет. Но вот горячую воду Вика обожала. Чёрт, да я сам полюбил это ощущение мягкой, распаренной плоти. После принятия таких водных процедур, мне башню сносило, когда я погружался в Вику и ощущал пламенный жар ее тела. Всего ее тела, и снаружи, и внутри. А розовый оттенок кожи, будто ванильное мороженое, растекался по моим губам, стоило прикоснуться к телу девушки и вылизывать его до каждого сантиметра. Вот и сейчас, я снова облизываюсь на ее силуэт, вновь возбуждаясь. Вика, завидев меня, застыла на месте.

— Так и будешь смотреть? — игриво, но так сексуально проговаривает, пригвождая меня своими шоколадными глазами, которые стали еще темнее. Проведя ладонью по перегородки, Вика стерла пар в тех местах, где были видны ее естество и лицо. Она поставила ножку на край ванны, полностью открывшись для меня. Я шумно сглотнул, не смея даже шелохнуться. Эта коварная бестия действовала на меня моментально. Лишала разума и туманила глаза, застилая их только собой. Я был слаб перед ней, но и в то же время был всем для нее.

— Я бы хотел видеть этот завораживающий танец, — в упор смотрю в ее глаза, гипнотизируя собой, Вика простонала, как только коснулась набухшего клитора, с которым я играл. — Но в гостиной ждет Вера… и…, — дразню Вознесенскую, прикоснувшись к своему члену. Я веду рукой по бугорку, затем оттягиваю резинку штанов, оголяя его. Она даже не мигает, следит за моей бесстыдной рукой, которая водит по стволу и оголяет головку члена. Наконец, терпению Вики приходит конец, и она, отодвинув створку, хватает меня за футболку, затем притягивает к себе, следом выпуская горячий пар за собой.

Быстро подхватив Вику на руки, припечатал к кафельной стене, врезаясь губами в ее влажные губы. Клацая зубами, мы будто поедали друг друга, не уступая ни на миг. Вода покрывала нас обоих, обволакивая особым куполом. Одежда вся промокла насквозь, чем только мешала нашим движениям.

— Постой, — едва выдыхаю в ее ротик, отстраняясь ненамного. Стягиваю с себя футболку, а Вика мне помогает, нетерпеливо проводит пальцами по спине, царапая кожу. Уверен, что после останутся более глубокие следы, но горячая вода тут же успокаивает воспалённые участки тела, даря такие искрометные ощущения, что я даже не сдержал свой рык. Следом полетели мокрые штаны. И вот теперь я так же обнаженный перед Вознесенской. До одури голодный до ее тела и страстного желания, которое она едва сдерживает в себе.

— Вера знает, что такие моменты самые волшебные, — выпаливает Вика, вновь хватая меня за шею и притягивает к себе. Возбужденные горячие груди впечатываются в мою грудь, как и ее все еще плоский животик. Подхватываю Вознесенскую за бедра и насаживаю ее на себя, войдя одним резким рывком. Девушка готова для меня, и этот факт просто срывает с меня все запреты, которые были наложены. Начинаю двигаться, шлепая яйцами о ее попу. Этот звук слился с шумом воды, образуя теперь такую крышесностную трель, готовую увести в свою нирвану.

— Ах! — Вика крепко держится за меня, скользя по стене, пока я вколачиваюсь в нее, испуская стоны и рычания. Я так долго терпел, что не мог остановиться, но все-таки контролировал себя, чтобы не обезуметь совсем. Я боялся причинить Вике боль, или вообще навредить малышу, который только-только укреплялся в ней. — Костя, — гортанно выдыхает имя, схватившись за мои волосы одной рукой, тянет их, затем целует меня, и я слегка сбавляю темп.

Вознесенская обогнула мою спину ногами, скрепив их в замок, и теперь я чуть под другим углом вхожу в нее, более глубоко, но очень медленно. Она запрокинула голову назад, предоставив мне полный доступ к своей длинной шее, на которой так соблазнительно пульсирует вена, но в этот раз я решил поиграть с ее скулами, покусывая их и царапая по ним зубами. Я сцеловывал каждый сантиметр ее кожи, наслаждаясь гребанным моментом, который все-таки мы оба смогли ухватить за пятки. Вика вся пульсировала, изнемогая от нарастающего оргазма, что был готов вот-вот пролиться цунами на нас двоих. Она так глубоко дышала, запасаясь кислородом, словно собралась погружаться на глубину. Вода хлестала по нам двоим, омывая и согревая не без того разгорячённые тела удовлетворяющих друг друга без остановок. Сам уже на пределе, ощутив сочащееся тепло на своем члене, понял, что Вика уже кончила, а теперь пора устроить ей эмоциональную встряску, после которой она полностью расслабится. Наращивая темп, вбивался в нее, задевая лобком набухший клитор.

— Давай, милая, — впившись губами в изгиб ее шеи, прохрипел я. Вика застонала, затем впилась ногтями в затылок и стала вести пальцами по голове вверх, оставляя за собой след мурашек. Подхватив ее еще чуть выше, вжался ладонями в ее ягодицы и теперь помогал Вике работать на мне. Наши тела слились воедино, со страстью… с голодным желанием… с нетерпением завладеть тем, что уже является твоим. Глаза в глаза. Черные против карих. Рваное и сбивчивое дыхание двоих, создающее свою симфонию и голосящую в унисон шуму воды и секса. Гармония в ванной комнате полностью затуманила нам головы, и мы отдались истинному мгновению, даря друг другу себя всецело. Вика закричала, кусая меня за плечо со всей силы.

— А-а-а! — оргазм накрыл ее, и я почувствовал, как она сжалась вокруг моего члена. Следом кончил я сам, изливаясь в нее, до каждой капли… до дна… ничего не жалея. Сам застонал, закатив глаза от удовольствия и пульсирующего чувства в члене, которое резонировало в паху. Мы оба запыхались, но, когда Вика раскрыла свои счастливые, удовлетворенные глаза, мне было все равно, что у нас еще полно дел. Важных и неотложных. Но сейчас… это наш момент. Наша любовь. Наконец, я снова вижу ее улыбку. Вознесенская постепенно оттаивала от своей депрессии, и я подумал, что все же нам следует навестить клуб, чтобы полностью погрузиться в атмосферу «темы»…



Виктория Вознесенская

Иногда жизнь подбрасывает тебя вверх, чтобы потом жестко приземлить на твердую поверхность реальности. Я жила, фактически ослепленная другой правдой, что моя семья просто такая какая есть. Но нет… У мамы не было чувства любви к папе, только к деньгам, которыми он ее покрыл, словно укутал в одеяло. Потакал во всем… любил, и тем не менее нашел утешение в объятиях другой женщины. Мне никогда не понять, что стало точкой невозврата в отношениях родителей, и почему они терпели друг друга столько лет, а не попытались начать сначала. После жестких переговоров у Кости в компании, меня накрыла волна депрессии. Нет, не Дубровский был виноват, или мать. О ней я думать не хочу. И так всё стало ясно. Наследство — многомиллионные проекты отца, оставленные на мое имя. Он готовил меня к посту, которым сам руководил, а теперь это все будет принадлежать Дубровскому. Я отдавала себе отчет в содеянном. Знала, что рискую многим, ведь кто его знает, что будет завтра. Но я так устала от этой бешенной гонки за право быть счастливой, за право любить мужчину и знать — наши чувства абсолютно взаимны. Всё это я рассказала Вере. Обо всех своих переживаниях, в том числе и о положительном тесте на беременность, но до сих пор не могла признаться о его результатах Косте. Словно был барьер, но понять никак не могла, почему вдруг он возник. Наверное, на фоне последних перемен, моя нервная система сдала сбой, и я ушла в себя. Дубровский ходил весь сам не свой из-за моего состояния, но и не решался лезть с расспросами, за что я безмерно ему благодарна. Иногда личная дистанция здорово помогает прийти в себя. Но за что я люблю его больше всего, что он, не смотря на мою молчаливость, каждую ночь был со мной. Ложился рядом и притягивал к своей груди, инстинктивно накрывая ладонью мой живот. А у меня внутри все обрывалось, что я утаивала такую важную новость. И потом, тихо смахивая бесшумную слезинку, я оборачивалась к нему лицом, ласкала его крепкие плечи, и целовала… просто целовала перед сном и снова отворачивалась. Так безмолвно я благодарила его за свой каприз, за то, что позволил мне самостоятельно пережить предательство со стороны родных.