Однажды, в давние времена… - Сиратори Каору

А тут… «Донор, сюда, пожалуйста. Закатайте рукав…» Вежливо, по-деловому, холодно… По виду, те самые студенты мединститутов. Которым тоже деньги нужны. И у каждого на халате — значок «Капля крови». Каких здесь не дают, здесь вместо них ставят жирный красный штамп в квитанцию: «КРОВЬ ВЗЯТА». Пожалуйста, донор, в кассу. Получите свои двадцать два с половиной сребреника… Так, наверное, чувствует себя проститутка после первого раза. За некоторые вещи нельзя брать деньги…

Тем временем листья на деревьях успели пожелтеть — а затем и облететь, укрыв траву неровным, шуршащим под шагами ковром. Который сам вскоре скрылся под робкой ещё белизной первого снега… А работы всё не было. И лишь в самом конце семестра, прямо перед началом зачётной сессии Андрею наконец повезло. Препод по программированию замолвил словечко в Институте ядерной физики, где только что освободилось место оператора ЭВМ. Вечерние и ночные смены, ровно то, что надо. И главное, всего в двух шагах от ГЗ.

Ну вот и всё. Последняя тетрадь. Катя выпрямила спину и потянулась. Можно сейчас на диване поваляться немножко, заняться без помех своим новогодним подарком… Oна бережно сняла с полки привезённую Андреем книгу. Kumihimo, японское искусство плетения всевозможных тесёмочек и шнурочков. С первой зарплаты купил. По виду, дорогая просто жутко. Не стала даже спрашивать, почём — чтоб не переживать лишнего. Как же хорошо, когда не надо считать каждую копейку… Вчера она проводила его — но уже в конце марта сама будет в Москве. Два месяца, всего ничего…

Катя вышла в прихожую, и в этот момент раздался звонок в дверь. Кто бы это мог быть?.. От увиденного в глазок у неё похолодело в груди. Сердце сжалось и словно перестало биться. Деревянными пальцами она оттянула защёлку замка…

— Здравствуйте. Разрешите войти?

— К-конечно, Алевтина Степановна, пожалуйста… — отступив на шаг от двери, Катя пропустила незваную гостью. — Раздевайтесь, проходите в гостиную…

Мама Андрея была у неё впервые и с интересом, который ей не удалось полностью скрыть, огляделась по сторонам. Катя заметила, как скривились её губы при виде лишней пары стоптанных тапочек под вешалкой. И как эта недобрая мина перешла в жёсткую гримасу, когда та увидела две фотокарточки на её рабочем столе… На одной они с Андреем были у моря, в один из последних дней. Сергей Анатольевич предложил тогда отщёлкать всех на цветную плёнку — его последнее хобби. Катя держала подмышкой разноцветный Маринин мяч, а Андрей стоял рядом, скрестив на груди руки и чуть касаясь её плечом… Вторая была со свадьбы, на фоне часовни, уже с кольцами на руках. Хотя эту деталь из прихожей вряд ли разглядишь…

— Садитесь в кресло… Хотите чаю или кофе? — с чисто светской, неискренней вежливостью предложила Катя. Она не знала, как себя вести. Вряд ли этот визит предвещает что-то хорошее…

— Нет, спасибо. — Алевтина Степановна села и сделала паузу, но хозяйка дома продолжала в растерянности стоять. — Я пришла поговорить с вами… Попросить… — она тоже выглядела немного потерянной. — Вы пока ещё не понимаете этого. Когда-нибудь, когда у вас самой будут дети…

И вдруг осеклась. Взгляд её панически заметался по Катиной фигуре.

— Нет-нет, не беспокойтесь, — догадалась та, — я не беременна. Неужели вы думаете, я стала бы… Да и не ко времени это совершенно сейчас…

Обмен репликами вывел её из оцепенения. Она заметила, что всё ещё держит в руках книгу, и положила её на стол. Присела на диван.

— Хорошо, — уже увереннее продолжила гостья. — Я рада, что мы с вами понимаем друг друга. И поэтому прошу… нет, умоляю, как мать. Пожалуйста, оставьте в покое моего сына.

— Алевтина Степановна… — Катя замешкалась, приложила руку ко лбу, — не знаю, может быть, на вашем месте я рассуждала бы так же… Вы пытаетесь представить всё так, будто я удерживаю Андрея какой-то хитростью — и стоит лишь мне перестать… То, о чём вы просите, называется не «оставить в покое». Это называется бросить. И больно от этого будет не только мне.

Она постаралась говорить как можно спокойнее, нейтральным тоном — не хватало ещё в мелодраму удариться. Только в результате сказанное и самой ей показалось какими-то тусклым, неубедительным… Но неожиданно её собеседница согласилась:

— Что ж, возможно, вы правы. Но разве не ясно, что когда-то этому всё равно должен прийти конец? Андрей пока ещё ребёнок и плохо понимает, что делает. Он совершил простительную в его возрасте ошибку, и ваш долг — помочь ему поскорее исправить её, прекратить раз и навсегда эту порочную связь. Тем более, вы ведь и без меня понимаете, что рано или поздно он встретит девушку, которая ему действительно подходит. В ваших же собственных интересах начать устраивать свою личную жизнь уже сейчас, не дожидаясь, пока это произойдёт. И я хочу, чтобы вы пообещали мне…

— В моих интересах?! — Катя перебила её речь на середине фразы. Она не верила своим ушам. — Мою жизнь?! — в голосе помимо воли прозвучал едкий сарказм. — Алевтина Степановна, вы — мать человека, которого я люблю, и я пытаюсь относиться к вам с уважением. Но зачем делать вид, будто вас вот хоть настолечко волнует моя судьба? Вы рассчитываете, что в Москве Андрей быстро найдёт себе кого-нибудь, кто его утешит. А чего это мне будет стоить, вам в голову не приходило задуматься — нет? Ну так вот что я вам скажу. Не брошу я его никогда, и не надейтесь. Это я вам могу обещать! И ещё. Вы извините, конечно, я не пытаюсь давать вам советов, но мне кажется, вы несправедливы к Андрею. Ему девятнадцать лет, он поступил в один из лучших вузов страны, и он давно уже не ребёнок. Он всё прекрасно понимает и заслуживает гораздо большего уважения с вашей стороны.

От такой отповеди Алевтина Степановна слегка опешила.

— Хотите сказать, он и в шестнадцать лет уже не был ребёнком? — выдавила она наконец, глядя на Катю почти с ненавистью.

— Нет, не был. И если уж начистоту, тогда вы на вещи совсем иначе смотрели. Вы знали, что у Андрея кто-то есть — сами мне об этом говорили. И не имели ничего против. Окажись на моём месте любая из его одноклассниц, вы бы только радовались сейчас, что они по-прежнему любят друг друга. Не нравится вам не когда начался этот роман, не нравлюсь вам лично