Непобедимый. Право на семью - Елена Тодорова

Тетя Полина, конечно, молодец. У нее оказывается много заготовок, из которых быстро получается обилие еды. И что самое главное, здоровой. Потому как, исключая меня, все помешаны на правильном питании.

— Ромочка, пирог капустный, но капусты ты там не найдешь, клянусь, — заверяет тетя Юля. — Ешь смело, очень вкусно!

— Принял, мурка, — отзывается Саульский приглушенно. — Голодным не останусь, только молчи.

— А мне с грибами попалось, — мурчит тетя Наташа. — М-м-м… Тесто такое нежное. Но тут ведь нет пшеничной муки, Поль?

— Нету, Татка. Смесь рисовой и кукурузной, — как всегда, охотно делиться рецептами Мишина мама. — Егор, Стася, ваши любимые с рыбкой на этом блюде.

— Спасибо, — практически в один голос благодарят мама с папой и тянутся, чтобы наполнить свои тарелки.

— Сок, лимонад, морс, холодный чай, — перечисляет дядя Тимур, выгружая на стол огромные кувшины с разноцветными жидкостями.

— А я буду роллы, — потирает ладони дядя Андрей. — Ни один ресторан Владика не сравнится с Птичкой Тихомировой!

— Еще скажи, что только ради них летел в Майами? — смеется тетя Наташа.

Ответа я не слышу.

— Полина, Миша, что вы застыли, как не родные? — окликает папа. — Давайте сюда Егора и садитесь.

— Я хочу пить, — тут же оживляется малыш.

— Иди сюда, сейчас все будет, — мама встает и забирает его у Миши.

Наконец и мы садимся. Есть я не хочу, а чай, который приходится взять, чтобы проявить какую-то активность, оказывается невкусным.

— Несладкий? — усмехается Непобедимый, поймав мою мимолетную недовольную гримасу.

Краснею, когда встречаемся глазами. Но все же киваю.

Миша тут же встает и идет в сторону кухни. Возвращается быстро. С сахарницей. Мне еще жарче становится. Даже взгляд опускаю, ни слова благодарности вымолвить не могу. Пока Миша не берется сам солодить мой чай.

— Спасибо, — шепчу очень тихо.

Он ничего не отвечает. Отодвигает сахарницу и вроде как спокойно принимается за еду. Я на нервах тоже пару кусков пирога съедаю. Вкуса почти не ощущаю. Машинально жую, хотя обычно, как и все, восхищаюсь стряпней тети Полины.

— Рома, мы же пойдем после обеда на пляж?

Поймав в фокус лицо Саульского, невольно улыбаюсь. Как бы ему кусок в горле комом не встал. Уверена, что после длительного перелета пляж — последнее, о чем он мечтает. Но, конечно же, как и всегда, обещает своей неугомонной Мурке все на свете.

Жаль, я от Миши того же требовать не решаюсь. Едва обед заканчивается, он уходит. Единственное, прежде чем уйти, взгляд на мне задерживает. Не знаю, что конкретно обещает, но до дрожи доводит мастерски.

«Полина… Я тебя люблю… Я люблю тебя…»

Как же хочется еще хоть раз услышать эти слова! И до чего же страшно, что больше никогда не повторит… Я ведь не оценила. Отвергла. Повторит ли после такого?

Мама, тетя Полина, тетя Наташа и тетя Юля, не отпускающая ни на шаг дядю Рому — «чтоб не вздумал курить!» — зовут меня на пляж. Егор спал в самолете, поэтому сейчас бодрячком носится. Ну и мне ничего другого не остается, как отправиться переодеваться.

— Полина, я ни на чем не настаиваю и дико извиняюсь, но со спальнями сейчас проблема, — тараторит тетя Птичка, провожая нас с Егором в комнату. Открывая двери, замирает. — Это когда-то была детская спальня Миши. Места мало, но еще одна полуторная кровать вполне войдет. Я уже заказала, к вечеру привезут. Поставим под эту стену… Понимаю, что тесновато, но пока Саульские и Рейнеры здесь, все комнаты заняты. Прости за неудобства.

— Все нормально, — быстро отзываюсь я. — Мы во Владике почти такие же метражи делили. Привыкли с Егором вместе быть. Это уже у Миши разошлись… — замолкаю, потому что воздух в легких неожиданно заканчивается. Его там будто выжигает. — Правда, не переживайте, — добавляю, как только удается вдохнуть новую порцию кислорода.

Тетя Полина улыбается и тут же тянется, чтобы обнять меня. Отвечаю, конечно же. Какими бы ни были наши отношения с Мишей, она всегда ко мне хорошо относилась. Несмотря на все ошибки.

— Ладно, переодевайся. Я пока послежу за чемпионом, — она уже почти покидает комнату, как вдруг оборачивается. — Кстати… — роняет как-то многозначительно. Краснеет, и я неосознанно следом за ней тоже вспыхиваю от смущения. — За этой дверью, — указывает на внутреннее дверное полотно, — спальня Миши.

И снова воздух внутри меня сжигает. Хорошо, что тетя Полина уходит, и мне не приходится при ней резко хватать свежую порцию кислорода.

Смотрю на межкомнатную дверь, и по телу дрожь несется.

Нет, Тихомиров, конечно же, не придет ко мне, пока у нас с Егором совместная комната. И что теперь? Осмелюсь ли я сама к нему пойти?

Гоню эти мысли. До ночи. Потом буду думать. Потом… Переодеваюсь в купальник и быстро покидаю комнату, которая вдруг нагоняет так много странных дум.

— Погода шепчет, — выдыхает дядя Рома, едва ему удается растянуться в шезлонге под зонтом.

Проходя мимо, смеюсь и нахожу тетю Юлю дрейфующей по водной глади на спине. Красный купальник очень идет ей и соответствует темпераменту. Махнув мне ладонью, она лениво переворачивается и плывет к остальным.

— Мама! — выкрикивает счастливый Егорка.

Его, несмотря на мелководье и нарукавники, опекают сразу две бабушки.

— Как же хорошо, что вы прилетели, — искренне радуется Мишина мама, когда я оказываюсь рядом с ними. — Я за эти два с половиной дня так соскучилась по Егорке, чуть не плакала уже!

Зная, какая она чувствительная, охотно верю. На мгновения у самой глаза слезятся. Делаю вид, что от солнца.

— Полина, ты отдыхай, — одобряет тетя Птичка, когда я начинаю плыть, чтобы как-то скрыть неловкость. — Мы Егора берем на себя.

Я действительно пытаюсь, но вскоре мне становится скучно, и я все равно возвращаюсь к ним. Еще какое-то время плаваем все вместе. Старшие болтают непрерывно, я только слушаю.

А потом, после душа, появляюсь на кухне, чтобы помогать с ужином. Под руководством тети Полины в десять рук у нас получается огромное количество еды. Больше, чем было в обед, а мне ведь казалось, что и тогда с излишком подали.

Миша приходит последним. Явно после душа, с влажными волосами. Очень красивый и сексуальный. Застает меня в закутке у холодильников. Я отвожу взгляд, когда волнение накрывает. Почему-то здесь, в этом доме, смущаюсь больше обычного.

А вот Непобедимый никакой скованности не ощущает. Скользит взглядом по короткому легкому платью, которое я надела к ужину, и ровным тоном выдает:

— Прекрасно выглядишь, принцесса.

Эмоции в голосе выдает только хрипота.

— Как женщина? — спрашиваю раньше, чем понимаю, что делаю.