Стража Лопухастых островов - Владислав Крапивин

А еще Валерьян Валерьянович требовал, чтобы девочки не носили больших сережек и не ходили на каблуках выше трех сантиметров, а мальчики не красили волосы и не появлялись в школе без галстуков. Правда командовать старшеклассниками у него не всегда получалось (ну их, а то опять сочинят что-нибудь неуважительное). Зато в младших классах наводил он ох какой порядок. Здесь боялись его не только ученики, но даже учительницы — из тех, что помоложе…

В Гороно завуча Игупкина ценили и ставили в пример. В конце прошлого учебного года (когда Вася был первоклассником) Валерьяна Валерьяновича с учительской делегацией отправили на две недели за границу, в Англию. Школы Британского королевства поразили завуча из Осинцева. И, вернувшись, он стал в своей школе наводить такие же (тем более, что с будущего года школа должна была сделаться гимназией с углубленным изучением Шекспира и Диккенса).

Мальчикам всех возрастов было предписано сделать себе гладкие прически с проборами. А когда из этого ничего не вышло, Валерьян Валерьянович придумал для младших классов особую форму. Девочки должны были носить кофточки из крупно-клетчатой рыже-зеленой с черным ткани и такие же юбочки. Мальчикам полагались жилетики из той же материи. В холодную погоду им следовало ходить в темных отглаженных брюках (и никаких там джинсов, бананов и модных пиратских штанов с карманами у щиколоток!), а в теплую надевать брючки до колен, из того же «шотландского» матерьяла.

Родители взвыли: столько расходов! Но куда деваться? В другую школу? Там свои завучи и свои порядки, да, к тому же, денег за обеды требуют больше…

Правда, зимой было не до формы. Гимназия задолжала плату за отопление фирме «Осинкалорифер», и часто приходилось на уроках сидеть в свитерах, а то и в пальто и куртках. Но зима кончилась бурным таяньем снегов, пришел май с неожиданно жарким, как в июле, солнцем, и Валерьян Валерьянович опять начал наводить в школе блеск и порядок.

Мама достала из шкафа «шотландские» брючки и безрукавку.

— Ну-ка надень. С декабря не носил, может быть, уже вырос из них…

Оказалось, что не вырос. Но все равно Вася морщился, как от больного зуба.

— Не кривись. Очень славный костюмчик. Не правда ли, Олег? — Мама глянула на отца.

— Правда, — хмыкнул папа. — Только в этой клетчатой униформе дети похожи на узников Синг-Синга.

— На кого?! — обрадовался Вася.

Папа объяснил, что в давние времена была не то в Англии, не то в Индии знаменитая тюрьма с таким названием. Там заключенные носили робы в крупную клетку.

Мама сказала, что для любителей безответственной болтовни такая тюрьма — самое подходящее место.

Вася поддержал папу:

— Клетки такие, что когда сидишь в этих штанах, кажется, будто на твердой решетке.

Мама пообещала нарисовать ему дополнительную решетку, ремнем. Тогда он вообще не сядет долгое время. Вася только вздохнул: пустые слова. Сроду его так не воспитывали. Если он был в чем-то виноват и мама бралась его прорабатывать, папа тут же заступался. Если сердился папа (что бывало реже), вступалась мама. И кончалось тем, что они начинали спорить между собой. Иногда Вася тоскливо думал: «Уж лучше бы отлупили, чем ругаться друг с дружкой…» Но, чтобы отлупить виноватого сына, между родителями должно быть согласие, а здесь — как?

Правда, иногда мама пыталась продемонстрировать такое согласие. Грозила: «Еще одна двойка, и мы с папой договоримся отправить тебя в детдомовский интернат!» Вася привычно вздыхал. Сдать человека в такой интернат можно только, если он сирота или если его отец и мать лишены родительских прав. А у него-то, слава Богу, не лишены…

Мама послала папу в магазин за фасолью и майонезом, а Васе велела снять костюм: «Надо погладить».

И тут судьба сделала Васе подарок.

Пока мама возилась с утюгом и доской, Вася решил повесить у себя за ширмой пластмассовую модель самолетика (старинного, как на картинке в журнале). Для этого надо было прибить к стене специальный угольник. Вася решил прибить повыше. Поставил стул на диван-кровать. Стул качался, но Вася решил, что это ничего. Забрался, потянулся вверх с молотком и гвоздем. Стул вывернулся из-под ног. Трах!..

— А-а-а…

Мама влетела за ширму.

— Что с тобой?! Ты живой?!

— Живой… только ой… — Вася, сидя на полу, держался за локоть и за лоб.

— Что? Очень больно?

Было не так уж больно, однако Вася мужественно втягивал воздух сквозь стиснутые зубы. Страдаю, мол, но я не плакса. А на самом деле он коварно тянул время — потому что учуял запах дымка. Мама-то запаха не чуяла, она в панике ощупывала чуть не погибшего сына. Помогла ему подняться. И тогда Вася наконец сказал:

— Кажется, там что-то горит…

— А-а-а! — взвыла в свою очередь мама.

Через минуту она скорбно держала на весу дымящиеся клетчатые останки.

— Посмотри, что случилось из-за твоих глупостей!

— Зато сам я целехонек, — утешил маму Вася.

— Но в чем ты пойдешь в школу в такую жару!

— Можно в «сафари»…

Так назывался костюм песочного цвета, который купили прошлым летом в Бердянске. Тогда он был малость великоват, а к этому году стал в самую пору. Вася нынешней весной уже несколько раз надевал его, когда оставался дома один и устраивал игру в джунгли. Потому что в такой одежде он делался похож на африканского путешественника. Рубашка была с погончиками и с черной ленточкой на груди — на ленточке золотились вышитые буквы «SAFARI». Это, как известно, означает «африканская охота». Стрелять львов, носорогов и всяких других симпатичных зверей было жаль, но Вася нашел выход. Охотился с фотоаппаратом. Воображал, что делает большущие разноцветные снимки и потом развешивает эти трофеи у себя за ширмой…

Эх, ему бы еще пробковый шлем, как у англичан в кино про Тарзана, были бы настоящие приключения на экваторе!

Но пробковые шлемы в Осинцеве не продавались. Зато продавались панамы. Вроде как у южных пограничников, только не зеленые, а желтовато-серого цвета, почти как костюм. В общем, тоже вполне африканские. И Вася не раз просил маму: «Ну, купи, пожалуйста». Но мама говорила, что до лета еще далеко, что денег кот наплакал, а за квартиру не плачено уже два месяца…

Мама открыла окно, чтобы прогнать дым, и достала «африканский» костюм.

— Тебя в таком виде и близко к школе не подпустят.

— Можно нарисовать клетки, — посоветовал только что вернувшийся папа. Порой у него (не всегда к месту) прорезалось чувство юмора.

Мама посмотрела на папу долгим взглядом, дождалась, когда он закашлялся (не от дыма) и отчетливо объяснила, что вопрос не в клетках, а в карманах.

— Вам, по-моему, известно, как в школе относятся к лишним карманам.

Относились отрицательно. Валерьян Валерьянович считал, что чем больше карманов, тем больше ученик может принести в школу ненужных и опасных предметов: спички, жвачки, мячики для пинг-понга, фишки для запрещенной игры в «думки», пищалки, стрелялки и даже тюбики с клеем «Момент». На клетчатой форме разрешался лишь один карманчик — нагрудный, для платочка.