Его изумительный поцелуй - Тереза Медейрос

От этих горьких и простых слов евнуха сердце Кларинды наполнилось сочувствием.

— Так ты больше ее не видел?

— Она была молода и прекрасна. Полагаю, она вышла замуж за другого мужчину из нашей деревни и родила ему много чудесных детей.

«Детей, которые должны были быть твоими», — промелькнуло в голове у Кларинды.

— Представляю, как ты должен их ненавидеть, — низким, полным страсти голосом произнесла Кларинда. — Как ты должен ненавидеть их всех! И тех, кто взял тебя в рабство, и тех, кто держит тебя здесь, вынуждая оставаться рабом.

— Из всех хозяев, в чьи руки я попадал, Фарук — самый лучший, — сказал Соломон. — Он больше не следует варварскому обычаю оскоплять мужчин, чтобы, став евнухами, они служили ему. Он просто использует тех, кто стал евнухом при его отце и отце его отца. Фарук научил меня арабскому и английскому языкам, чтобы я мог быть его ушами и глазами в гареме, да и вообще повсюду. Ты — единственная тайна, которую я от него скрыл.

— Я? — переспросила Кларинда, изумленно глядя на него.

— Ты и твой англичанин, — пояснил Соломон.

Кларинда почувствовала, как кровь отхлынула от ее лица.

— Не понимаю, о чем ты толкуешь, — промолвила она.

— Конечно, ты могла считать меня немым, но слепым я не притворялся, — усмехнулся евнух. — С тех пор как меня взяли в рабство, я большую часть времени проводил в обществе женщин. И им не так-то просто скрыть от меня свои сердца.

— Понятия не имею о том, что, как тебе кажется, ты увидел, — сдавленным тоном произнесла Кларинда, стараясь не выдать своего замешательства, — однако позволь уточнить, что капитан Берк — вовсе не «мой англичанин». — Да, когда-то давным-давно мы очень дружили, но что бы между нами ни было, все давно прошло. И как только я выберусь из этого места, я выйду замуж за его брата.

Несмотря на то что ни единая мышца на лице Соломона не дрогнула, Кларинда была уверена, что он смеется над ней.

Она сердито посмотрела на него.

— Знаешь, ты бы нравился мне больше, если бы продолжал притворяться немым, — заявила она.

— Пойдем! — Его огромная рука взяла ее за локоть. — Ни одному из нас не следует сегодня заставлять султана ждать.

* * *

Помещение, в котором Фарук поджидал их, в Англии назвали бы оранжереей. Одну стену занимали высокие окна, выходившие на просторный двор. Сейчас они были распахнуты и пропускали в комнату свежий утренний бриз. Вдоль всех стен стояли яркие глиняные горшки, из которых навстречу солнцу вырывалась блестящая зелень, из-за чего казалось, что любимый уголок Фарука из сада перенесли во дворец. В длинных зеленых листьях то тут, то там вспыхивали красные, желтые и оранжевые экзотические восточные цветы, от которых комната полнилась головокружительными ароматами. Золотые солнечные лучи проникали сюда сквозь стеклянные панели на потолке.

На полу была уложена терракотовая плитка, даже не прикрытая ковром. Ее ржавый цвет прекрасно скрыл бы кровавые пятна, подумала Кларинда, чувствуя, что находится на грани истерики.

Когда они с Соломоном вошли в эту комнату, Фарук с Эшем не преломляли хлеб, откинувшись на восточные подушки и валики, лежавшие на полу, а сидели на обычных европейских стульях на противоположных концах длинного тикового стола. При обычных обстоятельствах Кларинда села бы рядом с Фаруком, чтобы он мог погладить ее волосы или угостить особенно крупным фиником или лакомым кусочком ягнятины. Однако сегодня в комнате находился всего один свободный стул, который по чьему-то точному расчету стоял в середине дальней стороны стола между двумя мужчинами. Телохранители Фарука удалились. Похоже, султан хотел, чтобы в комнате не было ни единого свидетеля их совместного завтрака.

Пока Соломон вел Кларинду вокруг стола, она быстро оглядела его. Перед Эшем стояла единственная золотая тарелка и один кубок. Та часть стола, за которой сидел Фарук, была заставлена пиалами и блюдами, многие из которых уже оказались полупустыми. На одном из блюд лежало нечто, напоминавшее объеденный скелет целого козла.

На единственном нетронутом блюде лежала целая горка свежеиспеченной ктефы, сбрызнутой золотым медом. Кларинда наблюдала за тем, как Фарук опустил кусок кобза в плошку с тушеной бараниной и тщательно промокнул лепешкой все капли аппетитного соуса, прежде чем отправить его себе в рот и с наслаждением прожевать.

Рот Кларинды изумленно открылся. За те три месяца, что она находилась рядом с Фаруком, ей ни разу не доводилось увидеть, чтобы султан набрасывался на еду с такой жадностью. Было что-то такое в его сосредоточенности на еде, от чего волоски на затылке Кларинды зашевелились. Соломон усадил ее на стул и повернулся, чтобы уйти, а Кларинде пришлось призвать на помощью всю свою выдержку, чтобы не вцепиться в руку евнуха и не молить его остаться.

После того как Соломон, поклонившись, вышел из комнаты, наступило неловкое молчание, тянувшееся до того мгновения, когда Фарук, выудив из деревянной миски последний финик, не поднял голову, чтобы радостно улыбнуться Кларинде.

— Доброе утро, мой маленький лютик, — сказал он. — Надеюсь, ты провела приятную ночь?

Эш подавился своим напитком.

Забросив в рот последний финик, султан смущенно посмотрел на него.

Промокнув губы салфеткой, Эш поспешно проговорил:

— Прошу простить меня, ваше величество. Просто я не привык пить такие крепкие вина в столь ранний час.

Взяв в руку свой собственный кубок, Кларинда украдкой поглядела на рубиново-красное вино в нем, спрашивая себя, не отравлено ли оно.

Опустив кубок, она увидела, что на нее вновь устремился вопросительный взгляд Фарука.

— Да, я в самом деле провела… приятную ночь, ваше величество.

Ей было достаточно лишь бросить из-под ресниц мимолетный взгляд на сдержанное лицо Эша, чтобы вспомнить, насколько именно приятной оказалась ночь. Чувствуя, как ее охватывает жар, Кларинда поднесла кубок к губам и почти осушила его одним глотком.

Учитывая, что однажды они с Эшем занимались любовью под деревом посреди луга, было даже смешно стесняться того, что произошло между ними минувшей ночью. Правда, не исключено, что она робела, ловя на себе понимающую улыбку Фарука.

Взяв нож, султан отрезал себе внушительный кусок ягнятины. Кларинда решила, что он задумал заткнуть кому-то из них горло этим куском. Когда луч солнца блеснул на крупном изумруде, которым была инкрустирована рукоятка оружия, Кларинда поняла, что это не просто нож, а тот самый драгоценный кинжал, который султан еще вчера подарил Эшу в благодарность за его отвагу и в знак собственной дружбы.

Быстро покончив с ягнятиной, Фарук махнул кинжалом в ее сторону.

— К чему так мило краснеть, моя маленькая газель? Я ведь уже объяснял тебе, что мы здесь не такие дикари, как твои соотечественники. И мы не считаем чем-то постыдным то, что женщин учат всему необходимому для того, чтобы получать и доставлять удовольствие в постели мужчины, — промолвил он.